Дорога доблести - Хайнлайн Роберт Энсон (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗

Табличка на дверях гласила на английском и французском языках: «Доктор Бальзамо. Прием по договоренности». Имя показалось мне знакомым и с какой-то примесью фальши, но я не стал вспоминать, откуда его знаю. Я толкнул дверь.

Приемная была обставлена так, как любят обставлять свои конторы пожилые французские стряпчие или новомодные проходимцы. За письменным столом восседало нечто, похожее на гнома с насмешливой улыбкой, жесткими глазами, необычайно розовым лицом и лысиной и с неопрятной седой бахромой за ушами. Он пристально поглядел на меня и хихикнул:

— Привет! Так это ты и есть герой? — Внезапно гном выхватил револьвер, длиной чуть ли не в половину собственного роста и наверняка такой же тяжелый, и направил его на меня. Сквозь дуло вполне мог бы проехать целый «фольксваген».

— Да не герой я! — мрачно буркнул я в ответ. — Я трус. И пришел сюда, чтобы выяснить, кто занимается этими дурацкими шуточками. — Тут я скользнул в сторону, отбил в бок страшенную пушку, ударил гнома по запястью и отнял у него револьвер. После чего вручил его обратно: — Не надо играть с такими игрушками, иначе мне придется забрать его насовсем. Я тороплюсь. Это вы Бальзамо? Вы дали объявление?

— Тихо, тихо, тихо! — произнес гном, вовсе не казавшийся рассерженным. — Ишь какой порывистый юноша! Нет, доктор Бальзамо — там! — И он повел бровями в сторону двух дверей в левой стене, потом нажал кнопку на столе (в комнате это была единственная вещь моложе Наполеона). — Иди. Она ждет.

— Она? А в какую дверь?

— Ах, трудно догадаться, где леди, а где тигр? Да какое это имеет значение? Особенно в далекой перспективе? Герой выберет правильно, трус же ошибется, будучи уверен, что я совру. Allez-y! Vite, vite! Schnell!<Иди же! Скорей, скорей! (фр.) Торопись! (нем.)>. Твой выход, Мак!

Я хмыкнул и рванул правую дверь.

Доктор стояла спиной ко мне возле какого-то прибора у дальней стены. На ней был один из тех белых, застегнутых до самой шеи халатов, которые так любят медики. Слева от меня находился хирургический стол для осмотров, справа — очень современная шведская кушетка. Были там ещё шкафы из нержавейки и стекла, а на стенах дипломы в рамках. Комната выглядела так же современно, как не современно — приемная.

Когда я закрыл дверь, она обернулась, взглянула на меня и тихо сказала:

— Я очень рада, что ты пришел. — Потом улыбнулась, чуть слышно прошептала: — Ты прекрасен! — и оказалась в моих объятиях.

4

Минуту и сорок секунд плюс несколько столетий спустя доктор Бальзамо-Елена Прекрасная оторвала свои губы от моих, отвела их на расстояние дюйма и шепнула:

— Отпусти меня, разденься и ляг на стол для осмотра.

Я чувствовал себя так, будто проспал часов девять, принял душ Шарко и сделал несколько глотков холодного, как лед, аквавита на голодный желудок. Все, что было угодно ей, было желанно и для меня. Но ситуация требовала особо остроумной реплики, так что я открыл рот:

— А?

— Ну, пожалуйста! Я знаю, что ты — тот, кто нужен, но тем не менее должна осмотреть тебя.

— Ну… ладно… — согласился я. — Тут ты командуешь, — и начал расстегивать рубашку. — А ты, действительно, доктор медицины?

— Да, это тоже, среди прочих профессий.

— Но зачем тебе нужно осматривать меня? — спросил я, сбрасывая туфли.

— Хотя бы из-за ведьминых меток. Их, конечно, нет, я знаю. Но нужно выяснить и много других показателей. Чтобы защитить тебя.

Стол был очень холодный. И почему не делают теплых подкладок?

— Тебя зовут Бальзамо?

— Это одно из моих имен, — ответила она рассеянно, нежно трогая меня пальцами то тут, то там. — Это семейное имя.

— Обожди-ка! Граф Калиостро?

— Это один из моих дядюшек. Да, он носил это имя. Хотя, вообще-то говоря, оно ему принадлежало не более, чем имя Бальзамо. Дядя Жозеф был плохой человек и довольно большой лгун. — Она дотронулась до старого маленького шрама: — Тебе вырезали аппендикс?

— Да.

— Отлично. Покажи-ка свои зубы.

Я широко раскрыл рот. Возможно, лицо у меня и подгуляло, но зубы вполне годятся для рекламы «Пепсодента».

— Следы флюорита. Ладно, а теперь мне надо взять у тебя кровь для анализа.

Она могла бы, если б захотела, прокусить мне прямо вену на шее, и я бы не только не удивился, а вернее всего попросту ничего не заметил бы. Однако она сделала все как обычно, взяв у меня 10 миллилитров из вены на сгибе локтя. Отлила немного в пробирку и поместила её в аппарат, стоявший у стены. Тот заурчал и защелкал, а она вернулась ко мне.

— Послушай, принцесса, — начал я.

— Я не принцесса.

— Но я же не знаю, как тебя зовут, ты намекнула, что твоя фамилия вовсе не Бальзамо, а доктором я тебя звать не хочу. — Я и в самом деле не хотел звать её доктором — эту самую очаровательную женщину, которую когда-либо видел, не хотел, особенно после того поцелуя, который стер память о других поцелуях, сколько бы их ни было раньше. Вот уж нет!

Она подумала.

— У меня много имен… а как бы ты хотел меня звать?

— А одно из этих имен, случаем, не Елена?

Ее улыбка была как скользящий солнечный зайчик, и я увидел, как от улыбки у неё появляются ямочки на щеках. Выглядела она лет на шестнадцать, совсем девушка, надевшая свое первое бальное платье.

— Ты очень галантен. Нет, она мне даже не родственница. Это было так давно, так давно. — Она повернулась ко мне: — Хочешь, зови меня Иштар<Богиня из ассиро-вавилонского пантеона богов.>.

— Это одно из твоих имен?

— Пожалуй, только надо сделать скидку на транскрипцию и акцент. Можно, и это будет очень близко, звать меня Астар или Эстер, или даже Эстрелитта.

— Астар! — повторил я. — Стар — Звезда. Счастливая Звезда.

— Я и хочу быть для тебя счастливой звездой, — сказала она серьезно. В общем, называй как хочешь. А как я буду звать тебя?

Я задумался. Мне, разумеется, не хотелось вытаскивать на свет Божий свою старую спортивную кличку «Флэш». Армейское прозвище, которое продержалось дольше других, просто невозможно было произнести в дамском обществе. Хотя я сам предпочитал его имени, данному при крещении. Видимо, мой отец очень гордился своими предками, но разве это основание для того, чтобы назвать ребёнка мужского пола Ивлин Сирил? Из-за него мне пришлось научиться драться куда раньше, чем читать. Пожалуй, кличка, приставшая ко мне в госпитале сойдет лучше всего.

— О, Скар<Шрам (англ.)>, пожалуй, не такое плохое имя.

— Оскар, — повторила она. — Гордое имя! Имя для настоящего героя, своим голосом она как будто ласкала это имя.

— Нет, нет! Не Оскар, а «Скар» — «Меченый». Из-за этого вот.

— Нет! Теперь твое имя будет Оскар, — сказала она твердо. — Оскар и Эстер, Шрам и Звезда. — Она легко прикоснулась к шраму. — А тебе не нравится эта метка героя?

— Что? О, нет, я к нему уже привык. Он помогает мне понять, кто это такой, когда я смотрюсь в зеркало.

— Хорошо, мне он нравится, ведь он был у тебя, когда мы встретились впервые. Но если ты захочешь убрать его, только скажи.

Аппарат у стены снова защелкал. Она повернулась и вытащила из аппарата длинную ленту, пробежала её глазами и тихонько присвистнула.

— Это займет немного времени, — сказала она весело и подкатила прибор к столу. — Лежи тихо, пока Хранитель будет подключен к тебе, расслабься и дыши ровно. — Она прикрепила ко мне около полудюжины датчиков, и они крепко присосались в тех местах, куда она их приложила. На собственную голову Стар водрузила нечто, сначала показавшееся мне каким-то странным стетоскопом, хотя в надетом виде он закрыл ей оба глаза.

— Изнутри ты тоже хорош, Оскар. Нет, помолчи-ка ещё. — Она положила руку мне на плечо, и я замер. Минут через пять Стар сняла руку и отсоединила все датчики. — Вот и все, — оживленно произнесла она. — Больше ты никогда не испытаешь простуды, мой герой, не будет у тебя и приступов расстройства желудка, подхваченного в джунглях. А теперь пройдем в другую комнату.