Независимый отряд - Стирлинг Стивен Майкл (книги бесплатно полные версии TXT) 📗
После того, как Падди заприметил, что второй лейтенант Синтия Роббинс как раз выбирается из «спида», эта ухмылка расширилась до такой степени, что стала напоминать болезненный спазм.
– Лейтенант! – заговорщически прошипел он, причем с такой громкостью, что все головы на полетной палубе мгновенно повернулись к ним.
Падди помахал всем огромной лапищей, и люди вернулись к своей работе, косясь, однако, одним глазом на громадного рыжеволосого механика.
Синтия поставила ногу на палубу и повернулась посмотреть на новоирландца, вопросительно поднимая бровь.
– Лейтенант, – произнес Падди, беря ее под локоть и оттаскивая в сторонку. – Прошу прощения, – прошептал он затем, с радостью видя, как Синтия, сохраняя на лице деловитость, отчаянно краснеет. – Сегодня самый счастливый день! Во всей вселенной! Это точно!
– Вы о чем? – прошептала Синтия, аккуратно пытаясь высвободить свою руку из его хватки.
Падди с нежным пожатием ее отпустил.
– Возьмите вот это, – сказал он, вручая Синтии ридер. – И вот это, – добавил он, вручая ей дискету.
Новоирландец стоял, уперев руки в бока, дико ухмыляясь и наблюдая, как лейтенант нервно вставляет дискету в ридер. Хмуря брови, Синтия принялась читать, и Падди сложил руки на груди.
Затем он потер лицо, снова сложил руки на груди, затем упер их в бока и так далее. Наконец Синтия подняла на него взгляд, и на лице у нее, точно восходящее солнце, медленно засияла улыбка.
– Ох, Падди, поздравляю, – прошептала она.
Синтия протянула к нему руки и коснулась груди новоирландца как раз над сердцем, а тот, с гордостью и надеждой улыбаясь, накрыл обе ее ладони одной своей. Затем его улыбка медленно испарилась.
– Ты ведь понимаешь, что это значит, правда? – тихо спросил Падди.
Редкая озорная искорка мелькнула в темных глазах Синтии.
– А что? – с невинным видом спросила она.
Здоровенный новоирландец опустился на одно колено, после чего рот и глаза Синтии одновременно распахнулись. Она потянула его за руку, силясь поднять, но с таким же успехом она могла пытаться поднять «спид».
– Выйдешь за меня замуж? – спросил Падди.
– Встань! – прошипела Синтия.
– Прошу тебя, девочка, – настаивал новоирландец.
– Падди! Люди же смотрят!
– И пусть смотрят! – Падди только рукой махнул. – Мне они как свидетели нужны. Теперь, когда я стану офицером, между нами уже ничто не будет стоять. И я еще раз спрашиваю тебя, любимая.
Выйдешь ты за меня замуж?
Синтия бросила отчаянные попытки поднять громадного механика и посмотрела ему в глаза.
Секунду спустя она перевела дух и с нежной любовью ему улыбнулась.
– Конечно, выйду, – просто сказала Синтия.
Падди вскочил на ноги, схватил ее в медвежьи объятия и оторвал от пола. Синтия смеялась, а вся главная палуба оглашалась радостными возгласами.
Сара с Питером рука об руку туда вбежали, когда праздник все еще продолжался. Питер взглянул на Сару и удивленно покачал головой.
– Похоже, Паук уже все обтяпал, – заметил он.
– И куда быстрей, чем за час, – добавила Сара.
– Можно подумать, он почти всякий раз мои просьбы предвосхищает, – сухо произнес Редер.
– Почти. – Сара ему подмигнула.
И радостными улыбками они поспешили поведать своим друзьям хорошие новости.
Капитан Сьярхир вошел в кабинет генерала и вопросительно поднял бровь.
– Вот бедняга этот Редер, – с ухмылкой сказал ему Скарагоглу. – Ему и впрямь кажется, будто
он меня на это подбил.
ПРОЛОГ
Уд-фрай вошел в высочайшее королевское присутствие с диким ужасом в душе и настоящим барабанным боем в грудной клетке. Подобно всем королевам, Мигерис была по меньшей мере вдвое его крупнее. Один аккуратный взмах ее педипальпы запросто мог отделить его голову от туловища, а учитывая нрав ее величества, это представлялось самым вероятным исходом каждой подобной аудиенции. В результате униженный страх, инстинктивный для любой особи мужского пола у повиан, становился по мере приближения к самой могущественной самке его клана еще сильнее.
Со временем Уд-фрай волей-неволей выучился не обращать внимания на свои чувства. Однако аудиенция столь приватная, как эта, предоставленная самцу столь незначительному, как он, усиливала страх третьего министра почти до степени пытки.
И все же никаких признаков заметного смятения Уд-фрай не проявлял. Двигался он с торжественным достоинством, держа свои педипальпы в положении безмерно почтительного подобострастия.
Мигерис словно бы не замечала присутствия третьего министра, лениво поглаживая подвешенный к потолку шелковый сверток, в котором что-то лихорадочно корчилось. По запаху королевы Уд-фрай ясно чувствовал, что она не голодна. А вот связанная добыча, что отчаянно мяукала в шелковом свертке, явно этого не сознавала. Мигерис любовно гладила сверток, заставляя его вращаться.
Приближаясь к королеве, Уд-фрай вдруг почувствовал, как страстное желание растет в нем, добавляя собственные обертоны к царящему внутри него смятению.
«Как же она прекрасна», – подумал третий министр, когда мощные королевские феромоны стали оказывать на него свое воздействие.
Причем отнюдь не просто влияние запаха заставляло Уд-фрая находить Мигерис столь восхитительной. По повианским стандартам молодая королева и впрямь была необыкновенно прелестна. Изысканная форма ее головы, посаженной на поразительно длинную и грациозную шейку, смутные затенения поблескивающего красновато-коричневого тельца, длинные стройные лапки, чарующее расположение восьми ее глаз – в особенности верхней передней пары, «врат души», как называли эту пару поэты, – все это являло собой поистине завораживающее зрелище.
Теперь Уд-фрай нашел бы для себя крайне затруднительным удалиться из высочайшего присутствия, даже если бы ему угрожала смертельная опасность.
«Она меня хочет», – с пробуждающимся восторгом понял третий министр и безмерно этому удивился. Ибо он знал, что Мигерис прекрасно обучена ее матерью-королевой сохранять полный контроль над вызывающими страсть секрециями. Выпуск этих конкретных феромонов означал дозволение приблизиться к королеве и удостоиться одной из самых высших почестей, на какие вообще мог рассчитывать повианин.
Сама по себе привилегия совокупиться с самкой столь прекрасной и безупречной уже безумно вдохновляла самца. Но вложить свое семя в королеву! Разумеется, у Уд-фрая имелись кое-какие планы и надежды, но в данных обстоятельствах у Мигерис не было никаких оснований их предчувствовать, а уж тем более с ними считаться. Даже по его собственной, несколько завышенной самооценке такой чести третий министр не заслуживал.
И все же… все же, согласно его безошибочной реакции, королева намеренно его возбуждала.
Уд-фрай отчаянно старался сохранять бесстрастный вид – даже когда запах Мигерис заставил его горловой мешочек разбухнуть от спермы. Он что было сил боролся, сопротивляясь побуждению погладить ее стройное тельце и обернуть шелком ее нежные конечности.
Остановившись на почтительном расстоянии от королевы, Уд-фрай смиренно опустил головогрудь.
После еще нескольких оборотов свертка с добычей Мигерис обратила на него сияющие глаза.
– Слушаю вас, – произнесла она голосом одновременно певучим и безразличным.
Уд-фрай приподнялся в позу беседы.
– Операция уже началась, моя королева, – начал он, со страхом и горечью отмечая похотливый тон своего голоса.
Хелицеры королевы застыли в положении радостного интереса.
– Наши силы уже… – продолжил третий министр, но затем беспомощно умолк. Он отчаянно пытался сосредоточиться и передать свое донесение с подобающим достоинством.
– Подойдите ближе, – промурлыкала Мигерис. – Так мне будет лучше вас слышно.
Уд-фрай приблизился, донельзя смущенный свистящим дыханием королевы. Впрочем, подавленность тут же ускользнула точно иллюзия. Не дожидаясь дозволения, третий министр потянулся и погладил нежную внутренность одной из лапок ее величества.