Пожар Сиболы - Кори Джеймс С. А. (книги без регистрации полные версии txt) 📗
— Спасибо, — повторил тот, и глаза у него закрылись сами собой. Он уже чувствовал, как сон приближается, звеня в руках и ногах. — Разбудите меня где-нибудь через час. Да, и постарайтесь, чтобы Мартри за это время меня не убил.
— Зачем бы ему? — спросила Элви.
— У нас вроде как война, — объяснил Холден, погружаясь в бездумную, бесконечную пропасть сна.
— Так, — сказал голос у него над ухом, — теперь надо двигаться.
— Миллер, — не открывая глаз, проговорил Холден, — если ты заставишь меня подняться, честное слово, я найду способ тебя прикончить.
— Здесь ты свое дело закончил, — не смущаясь, продолжал Миллер. — Теперь ты должен пойти со мной и сделать другое. Не знаю, сколько у нас времени, так что вставай, цветик мой.
Холден разлепил глаза и скосил их вбок. Миллер был с ним в палатке и в то же время никак не мог в ней уместиться. От противоречащих друг другу образов у Холдена резко заболела голова, и он снова сомкнул веки.
— Куда идти?
— Надо успеть на поезд. Ищи дальнюю комнатку с забавной колонной посредине. Ваши устроили в ней склад. Жду тебя там.
— Я тебя очень, очень сильно ненавижу, — прорычал Холден, но ответа не дождался. Рискнув открыть один глаз, он убедился, что Миллер пропал. Открыл палатку и увидел рядом встревоженную Элви.
— Ты с кем разговаривал?
— С призраком давнего Рождества. — Холден с трудом сел. — Где Амос?
— Он чаще всего бывает с Вэй. Кажется, в соседней комнате.
— Помоги встать, — попросил Холден, протягивая к ней руку. Элви встала, потянула, и он чудом сумел удержаться на ногах. — У меня сердце частит. Чего это оно?
— Ты накачан токсинами усталости и амфетаминами. Не удивительно, что галлюцинируешь.
— Моими галлюцинациями распоряжаются инопланетяне, — сказал Холден и сделал несколько неверных шагов к двери.
— Ты сам-то себя слышишь? — спросила Элви, догнав и поддержав его под локоть. — Ты начинаешь меня беспокоить.
Холден обернулся, выпрямился и сделал глубокий вдох. Потом снял с локтя руку Элви и сказал самым ровным своим голосом:
— Мне надо кое-куда съездить, отключить систему обороны, чтобы наши друзья в космосе не погибли. А ты занимайся глазами. Спасибо за помощь.
Вряд ли он сумел ее убедить, но в ответ на долгий взгляд Элви отвернулась и направилась в сторону временной лаборатории.
В соседней комнате на низком пластмассовом столике сидели Амос с Вэй. Они жевали пайковые брикеты и запивали их дистиллированной водой из бутылки от виски.
— Есть минутка? — спросил Холден и, когда Амос кивнул, добавил: — Наедине.
Вэй молча спрыгнула со стола и вышла, держа руки перед собой, чтобы не наткнуться на стену.
— О чем речь, кэп? — спросил Амос и, откусив от брикета, скривился. Еда пахла промасленной бумагой.
— Наоми мы вернули, — шепнул ему Холден, который сомневался, что Вэй ушла далеко. — Она на «Роси».
— Ага, уже слышал, — ухмыльнулся Амос. — Чандра мне сказала.
— Чандра?
— Вэй, — уточнил Амос. — Она в другой команде, но сама в порядке.
— Ясно. Мартри в бешенстве.
— Ну и хрен с ним.
— Я еще, — добавил Холден, — сбил его с ног и отобрал терминал.
— Я готов в тебя влюбиться, кэп, только мы оба понимаем, что это безнадежно.
— Я к тому, — сказал Холден, — что он может сорвать зло на людях. Ты тут присматривай за всеми. Особенно за Элви и Люсией. Они больше всего сделали для нас, и я не исключаю, что он попытается отомстить нам через них.
— Слепой не так уж страшен, — сказал Амос, — даже когда я и сам слеп.
— Это скоро пройдет. Элви сказала — лекарства действуют. Через несколько часов или дней к людям вернется зрение.
— Кэп, хочешь, я устраню эту проблему? — Амос сложил пальцы пистолетиком. — Может ведь и так обернуться.
— Нет. Не обостряй. Я и так натворил дел, когда свалил Мартри. Готов за это заплатить, когда придет время, а пока приказываю тебе только защищать людей, пока меня не будет.
— Ладно, — кивнул Амос. — Сделаю. А как понимать «тебя не будет»?
Холден тяжело опустился на стол и потер пересохшие глаза. Планета промокла насквозь, а он умудрился заполучить сухую резь под веками.
— Мне придется уйти с Миллером. Он говорит, есть штука, которая отключит артефакты чужаков, а значит, «Роси» снова сможет летать и решит все наши проблемы.
Амос насупился. Лицо его подергивалось от невысказанных вопросов. Наконец он заговорил:
— Ладно, я здесь пригляжу.
— Дождись меня, увалень, — попросил Холден и хлопнул механика по плечу.
— Последний, кто остается на ногах, — снова ухмыльнулся тот. — Это ж моя работа.
Холден несколько минут разыскивал склад с необычной колонной посередине, а когда нашел, застал там только Миллера. Сыщик недовольно поморщился — мол, почему так долго? — а Холден отмахнулся.
Отвернувшись, Миллер направился к колонне и исчез в ней, словно призрак в стене замка. Через несколько секунд колонна беззвучно раскололась вдоль, открыв крутой спуск в темноту.
— Он всегда здесь был? — спросил Холден. — Если да и ты бы нам сказал раньше, это бы спасло несколько жизней во время бури.
— Сказал бы, если бы мог с тобой заговорить, — ответил Миллер, по-астерски пожав ладонью. — Вы и сами неплохо справились. Теперь давай вниз, мы и так задержались.
Эстакада спустилась примерно на пятьдесят метров и уперлась в металлический тупик. От прикосновения Миллера стена, выглядевшая сплошной, раскрылась диафрагмой.
— Команда, на борт, — сказал Миллер. — Транспорт подан.
Холден, пригнувшись, шагнул в круглое отверстие и оказался в металлическом кубе со стороной два метра. Он сел на пол, а потом и сполз ниже, растянувшись навзничь.
— Это участок старой материальной трансферной системы, — начал Миллер, но Холден уже спал.
ИНТЕРЛЮДИЯ
СЫЩИК
Оно тянется, тянется, тянется, тянется, тянется…
Сто тринадцать раз в секунду оно тянется, и сыщик тянется вместе с ним. Следует за ним. Наблюдает. Тянется к сигналу, которого нет. Оно не досадует, не злится. Оно тянется, потому что тянется. То, что находит, оно использует, чтобы тянуться дальше и найти больше, и оно тянется дальше. Оно никогда не остановится. Оно об этом не знает.
Сыщик знает, и знает, что оно не знает. Сознание в контексте бессознательного. Разум в неразумной системе. Тут, собственно, нет ничего нового. Сыщик вздыхает, мечтает выпить пивка, понимает, что это артефакты модели. Когда-то существовал зародышевый кристалл, у него было имя. Он любил и отчаивался. Он сражался, проигрывал и побеждал ценой больших жертв. Все это не имеет значения. Он искал то, что пропало. Пропавших людей. Вокруг него все обусловлено этим фактом. Что-то должно быть, а его нет.
Вместо него — мертвое место. Место, где ничего нет. Откуда все изгоняется.
Сыщик тянется туда, и то, что дотягивается, умирает. Сыщик перестает тянуться. Он ждет. Он рассуждает.
Когда-то здесь что-то было. Что-то выстроило все это и оставило на столе объедки. Конструкторы, инженеры, охватившие тысячу миров, жили, умирали и оставляли после себя будничные чудеса вроде костей в пустыне. Сыщик знает. Здешний мир — место преступления, и одна вещь, выделяющаяся в нем — не принадлежащая ему, — это место, где ничего не движется. Артефакт в мире артефактов, но он не вписывается. Зачем они создали место, куда нельзя дотянуться? Это тюрьма, сундук с сокровищами, вопрос, которого не положено задавать?
Пуля. Бомба, которая продолжает тикать под кухонным столом, хотя война закончена.
Он ли, создавший Агнца, создал тебя? Или кто-то другой? Тот, кто убил вас, бедолаги, оставил кое-что после себя. Что-то, созданное вам на погибель, еще находится здесь.
Сто тринадцать раз в секунду оно тянется, не сознавая сыщика, не сознавая шрамов и артефактов, эха мертвецов, заключенного в нем разума. Оно тянется, потому что тянется. Ему известно, что люди умирают в неком более материальном пространстве, но оно не сознает своего знания. Ему известно, что оно составлено из тысяч смертей, но оно не сознает своего знания. Сыщик знает и сознает, что оно знает.
