Астронавт Джонс. Сборник научно-фантастической прозы - Хайнлайн Роберт Энсон (прочитать книгу .txt) 📗
— Что это такое? — поинтересовался он.
— Аппарат для проверки пищи. Неужели вы никогда его не видели?
— Видел, но несколько другой. Я всегда представлял его себе в виде того лабораторного грузовика, в котором разъезжает Лей, изучая растительные и животные образцы. Хотя я вообще редко задумываюсь над этим вопросом.
Коффин рассеянно кивнул, не отрывая взгляд от аппарата. Затем он заговорил, объясняя и всем известные истины, и некоторые неизвестные Свободе факты, причем речь его была настолько торопливой и сбивчивой, что Свобода понял: Коффин абсолютно не контролирует ее, сосредоточившись на чем-то другом.
— Нет, вам это ни к чему. Агротехнические данные о большинстве флоры и фауны в долине Эмперер были получены еще первой экспедицией. Лей продолжил эту работу, исследуя пустыню, верхние горные районы и другие континенты, а также немногочисленные образцы, которые приносили исследователи нижнеземелъя. С помощью других специалистов он выделил несколько основных пород. Удивительно, как это вы не слышали о результатах его работы, пусть даже вы специализируетесь совсем в другой отрасли. Я знаю, что у каждого свои заботы и что каждый старается развить свою собственную сферу деятельности в этих чужеродных условиях. Но поскольку у нас нет пока возможности издавать научный бюллетень, то, может быть, необходимо проводить хотя бы периодические собрания, как вы считаете?
Однако в любом случае выводы Лея сделаны совсем недавно. В свое время вы о них еще услышите, поскольку они представляют интерес буквально для всех. Он доказал то, что вполне можно было предвидеть: на Растуме нет бесконечной цепи опасных соединений. Здесь обнаружены химические серии, похожие на крахмал и сахар, содержащиеся в земных растениях. Теоретические расчеты недавно дали Лею возможность сделать некоторые предсказания, пока не подтвержденные фактами. Например, он обнаружил, что листья не всех местных расточи содержат никотин, иначе он противодействовал бы ферменту, который, как известно, очень важен для растумского фотосинтеза.
Проводя свои исследования, Лей разработал этот портативный проверочный аппарат с высокой точностью результата. Любой животный или растительный образец, который пройдет проверку на том аппарате, можно употреблять в пищу и быть при этом почти на сто процентов уверенным, что он съедобен. Возможно, в нем не окажется всех необходимых нам витаминов и тому подобного, но он способен будет в течение долгого времени поддерживать жизнь человека. Лей снабдил меня и еще нескольких фермеров, изъявивших желание поэкспериментировать с местными растениями, такими аппаратами. Вскоре он собирается организовать экспедицию в нижнеземелье, чтобы выполнить широкую программу проверки. А вышло так, что мы с вами немного опередили его в этом плане.
— Вы хотите сказать…
До затуманенного сознания Свободы, наконец, стал доходить какой-то смысл всех этих слов. Он наощупь, словно в потемках, пытался добраться до самого важного. — Вы хотите сказать, что вы проверили всю эту дрянь в то время, когда вам положено было спать?
— Я никогда много не сплю. И я взял с собой этот аппарат, потому что… по некоторым причинам… Лей хочет форсировать эту экспедицию. Верхнеземелье и нижнеземелье — это разные экологические зоны. Он изучил несколько попавших к нему из нижнеземелья образцов и пришел к выводу, что там должно быть много других, пригодных в пищу. Я начинаю думать, что он был прав. Вот эти образцы я собрал в радиусе ста метров вокруг лагеря. Все они съедобны, — Коффин низко склонил коротко остриженную голову и пробормотал: — Благодарю тебя, о Создатель.
Непроизвольно раскрыв рот от удивления, Свобода, наконец, спросил:
— Вы уверены?
— Два часа назад я попробовал их, и пока что чувствую себя нормально. Да и на вкус они очень даже недурны, — Коффин улыбнулся. От этого лицо его приобрело еще более неприятное выражение и тем не менее это была улыбка. — Сейчас осень, и в лесу должно быть йшого таких плодов. Конечно, мне попадались и ядовитые, но они очень напоминают уже известные нам высокоземельные сорта. Это можно было определить даже но листьям.
— Клянусь Иудой-попрыгунчиком, — у Свободы подкосились ноги. — Вы их пробовали…
Но Коффин выглядел на удивление безмятежным:
— Проверка показала, что все эти штуки вполне могут стать деликатесами. Но чтобы удостовериться в этом, я должен был проверить их сам. И если с Божьей помощью мы найдем Дэнни живым, значит, они действительно съедобны.
— Но… если вы начнете загибаться… Я не смогу вытащить вас отсюда. Вы умрете!
Коффин не обратил на его слова никакого внимания.
— Вы ведь поняли, что я хочу сказать, не правда ли? — простодушно спросил он. — К тому времени, когда Дэнни добрался сюда, он, должно быть, умирал с голоду. К тому же он еще маленький. Наверняка он позабыл все мои запреты и что-нибудь сорвал с дерева. Но я думаю… я надеюсь. Господь должен был надоумить его не рвать те фрукты, которые по виду напоминают ему известные ядовитые плоды. Вместо этого он должен был съесть что-либо из того, что лежит здесь передо мной. Если я не отравился, значит, и он не должен был отравиться ими. И… теперь мы с вами можем не беспокоиться о запасах пищи. Мы будем собирать ее здесь и продолжать поиски несколько дней.
— Вы в своем уме? — выдохнул Свобода.
Коффин принялся демонстрировать аппарат.
— Почему бы вам не перекусить, пока я буду собираться? — мягко спросил он.
— Послушайте минуточку. Слушайте меня. Я продержусь до темноты, наших запасов хватит на это время. Но потом на ночь мы сделаем привал…
— Но зачем? У нас ведь есть фонари. Ночью тоже можно искать, хотя, конечно, двигаться придется медленнее, чем днем.
— Конечно, медленнее. Потому что довериться вашему Богу эпохи неолита — все равно что заранее обречь себя на смерть, сломав ногу из-за падения в логово какого-нибудь зверя! — взорвался Свобода. — Завтра на рассвете я поворачиваю обратно!
Коффин покраснел, но воздержался от ответного оскорбления. Через некоторое время он сказал:
— Давайте не будем сейчас спорить на эту тему. Может быть, мы найдем его еще до заката. Ну же, подкрепитесь немного.
Завтрак прошел в молчании. Пытаясь отвлечься от головной боли, нытья в мышцах и расслабиться хоть немного, чтобы не изнурять себя постоянным напряжением, Свобода стал смотреть на лесные заросли.
Несмотря на высокое давление, он не мог отрицать, что пейзаж вокруг выглядит величественно. Они с Коффином сидели на небольшом лугу, где легкий ветерок колыхал зелено-голубые волны травы. Тут и там виднелись плотные кусты с гроздьями рубиновых ягод. Деревья вокруг поляны были высокие и густые. Один из видов деревьев напоминал земной дуб — хотя это была сущая чепуха, — а ствол его был покрыт чем-то наподобие зеленого мха. Другое дерево было похоже на можжевельник, но с темно-красной корой. Третье было стройным и белым, его венчала крона, состоящая из замысловатых кружевных листьев. Между стволами виднелся подлесок — примитивные растения, чья листва напоминала бахрому на тонких и гибких стеблях.
Когда пролетал ветерок или пробегало какое-нибудь животное, из леса струился тихий шепот. Ветви, переплелись в высокие арки, под которыми сгущалась темнота, но и здесь бушевали яркие краски: стволы деревьев до самой земли были покрыты светящимся мхом пурпурного и золотого цветов.
Небо над головой было молочно-белым. Плотная атмосфера рассеивала солнечный свет и лишала возможности определить местоположение солнца, да и теней здесь тоже не было. Но все-таки света вполне хватало, и после нескольких лет, проведенных в ослепительном солнечном сиянии Высокогорья Америки, он казался очень мягким и успокаивающим. Несколько дождевых туч скользило под постоянным слоем облачности. Но так было не всегда, в облаках часто возникали разрывы, сквозь которые виднелась великолепная синева. Ветер дремал в ветвях деревьев.
«Вот бы еще воздух был нормальным!» — подумал Свобода.
Если Коффин не ошибся в своих опытах и местные нижнеземельные сорта растений и породы животных были скорее полезны, чем вредны для человека, значит, людям на Растуме суждено было подвергнуться двойным танталовым мукам. Безусловно, поселившись здесь, человек все равно вынужден был бы дополнять свою пищу некоторыми земными видами растений, но их понадобилось бы не так уж и много. Пшеницы и картофеля, которые должны были хорошо прижиться в здешних условиях, было бы, пожалуй, достаточно. Остальное человек мог бы взять у местной природы… Но проклятая атмосфера делала это невозможным.
