Почти как люди. Город. Почти как люди. Заповедник гоблинов - Саймак Клиффорд Дональд (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
26
В отделе не было ни души, и в нем царила та специфическая атмосфера холодного ожидания, которая свойственна пустым редакционным помещениям. Где-то, конечно, бродили уборщики, но я не встретил ни одного; нигде не было видно и Лайтнинга, редакционного мальчика на побегушках, которому полагалось сейчас находиться при исполнении служебных обязанностей. Скорей всего он отправился по каким-то своим таинственным личным делам либо прикорнул в укромном уголке, чтобы урвать часок-другой сна.
Кое-где горели лампы, но их сияние лишь подчеркивало призрачность теней, подобно свету далеких уличных фонарей на окутанном туманом бульваре.
Я прошел к своему столу, сел на стул и протянул руку к телефону, но трубки не снял. Я застыл, напрягая слух, и хоть убей, если я знал, к чему прислушиваюсь — разве что к тишине. Комната безмолвствовала Я не уловил даже намека на какой-нибудь звук. И мне показалось, что в эту минуту такое же безмолвие царит во всем мире, что тишина этой комнаты, просочившись сквозь стены, обволокла нашу планету, заглушив все звуки Земли.
Я медленно снял трубку и набрал номер. Мне ответил сонный голос телефонистки, в нем послышались нотки вежливого недоумения, словно она тоже не прочь была мне напомнить, что такому человеку, как сенатор, не звонят в столь неурочный час. Но она была достаточно хорошо вышколена и ограничилась тем, что попросила подождать ее звонка.
Я положил трубку на рычаг, откинулся на спинку стула и попытался собраться с мыслями, но уже давала о себе знать бессонная ночь, и мозг мой объявил забастовку. Только теперь я впервые почувствовал, до какой степени я вымотан.
Я сидел точно в тумане: далекими уличными фонарями светили редкие лампы, и ни один звук не нарушал окружающей меня тишины. И в моем усталом мозгу, который уже отказывался думать, слабо шевельнулась мысль о том, что, быть может, такова в эту ночь вся Земля — притихшая, усталая планета, выдохшаяся, безразличная ко всему планета, которая с безропотным равнодушием катится к своей гибели, и всем на это наплевать.
Зазвонил телефон.
— Говорите, мистер Грэйвс, — объявила телефонистка.
— Хелло, Родж, — сказал я.
— Паркер, ты? — донеслось издалека. — Какого дьявола ты колобродишь в такой поздний час?
— Важное дело, Родж, — сказал я. — Ты же знаешь, что иначе я не стал бы тебя беспокоить.
— Надеюсь. Я заснул всего часа два назад.
— Пришлось из-за чего-то засидеться допоздна, сенатор?
— Так, небольшое совещание. Обсуждали кое-какие вопросы.
— Кто-нибудь встревожен, Родж?
— Чем? — спросил он голосом ровным и гладким, как ледяной каток.
— Хотя бы невиданным изобилием денег в банках.
— Послушай, Паркер, — проговорил он, — если ты пытаешься из меня что-нибудь вытянуть, попусту тратишь время.
— Я из тебя ничего не вытягиваю. Напротив, сам хочу тебе кое-что сообщить. Если только ты меня выслушаешь, я расскажу, что сейчас происходит. Объяснить это не так-то просто, но тем не менее мне хотелось бы, чтобы ты мне поверил.
— Слушаю тебя.
— У нас на Земле сейчас находятся пришельцы, — сказал я. — Существа из космоса. Я их видел собственными глазами, разговаривал с ними и…
— Теперь мне все ясно, — перебил меня сенатор. — Завтра ведь суббота, и ты не упустил возможности надраться.
— Ничего подобного, — запротестовал я. — Я трезв как…
— Ты получил свой чек и отправился…
— Но я даже не зашел за чеком. Так зашился, что он совершенно вылетел у меня из головы.
— Вот теперь я уже не сомневаюсь, что ты пьян в стельку. Такого не бывает, чтобы ты забыл про чек. Уж ты всегда тут как тут, стоишь в очереди в кассу с протянутой лапой…
— Да выслушай меня наконец, черт тебя дери!
— Ползи обратно в кровать и проспись, — приказал сенатор. — А если потом у тебя не пропадет охота со мной покалякать, позвони утром.
— Чтоб ты провалился! — взревел я, но мое проклятье повисло в воздухе. Он уже положил трубку. И мне ответила лишь мертвая пустота гудков.
Меня так и разбирало хлопнуть трубкой, но я этого не сделал. Что-то меня удержало — быть может, мою ярость подавила горесть полной неудачи.
Я сидел, сжимая в руке трубку, из которой несся далекий комариный писк опустевшей линии; я уже знал, что надеяться больше не на что: мне никто не поверит, ни один человек не прислушается к моим словам. Как будто все они — Этвуды, подумал я, как будто каждый из них — лишь имитация человека, созданная из заполнившей Землю чужеродной материи.
«А если вдуматься, это не такой уж бред», сказал я себе. Это и вправду могло произойти. И сотворить такое было бы как раз в духе пришельцев.
По спине у меня забегали ледяные мурашки, а я все сидел за столом, стиснув трубку, — самое одинокое человеческое существо на Земле.
Могло ведь оказаться, что я на самом деле остался в полном одиночестве.
Что, если сенатор Роджер Хилл вовсе не человек, не тот, кем он был, скажем, лет пять назад? Что, если тело настоящего, подлинного Роджера Хилла запрятано в каком-то тайнике, а я только что разговаривал с поддельным Роджером Хиллом, с Роджером Хиллом — пришельцем? Что, если Старик — не Старик, а некое омерзительное существо, принявшее его облик? Что, если какую-нибудь крупную стальную компанию уже возглавляет не человек, а оборотень? Что, если пришельцы одного за другим убрали виднейших промышленников и политических деятелей, и их места заняли существа из другого мира, перевоплотившиеся с таким совершенством и так прекрасно обо всем осведомленные, что в их подлинности не усомнились их собственные коллеги и семьи?
Что, если женщина, которая ждала меня в машине, была не…
Стоп, одернул я себя, это же чистое безумие. Психоз какой-то. Больная фантазия, порожденная мозгом, настолько потрясенным и измученным, что он потерял способность к нормальному мышлению.
Я положил трубку на рычаг и отодвинул от себя аппарат. Медленно поднявшись на ноги, я встал во весь рост, окруженный пустотой и безмолвием, и тело мое бил озноб.
Потом я спустился по лестнице и вышел на улицу, где меня ждала Джой.
27
«Мест нет» — вспыхивали и гасли буквы светящегося объявления, роняя красные и зеленые блики на черную гладь мокрого асфальта. Вспыхивали снова и снова, предостерегая мир. А позади, в глубине двора, маячили темные блоки мотеля; над каждой дверью горела маленькая лампочка, и, отражая переменчивые вспышки букв, мягко поблескивали припаркованные машины.
— Когда на постоялом дворе нет свободных мест, — произнесла Джой, — чувствуешь себя лишним.
Я кивнул. Мы уже проехали мимо четырех переполненных мотелей. Этот был пятым. Правда, не все объявления мигали, как это, но они неизменно были на каждом, слабо светясь в ночи. И хотя в эти вспышки не был заложен какой-то особый смысл, своей выразительностью такое объявление впечатляло больше, чем остальные. Казалось, будто оно с мрачным упорством настойчиво вдалбливало людям, что отныне для них нет места на Земле.
Итак, пять мотелей, оповещавших об отсутствии мест, и один вообще безо всякого объявления — запертый, темный и пустой: уголок, наглухо отгородившийся от всего мира.
Я замедлил ход и, нажав на тормоз, плавно остановил машину. Мы уставились на мигающее объявление.
— Этого следовало ожидать, — проговорила Джой. — Как это мы не сообразили! Те люди, которые не могут найти себе жилье, — это они нас опередили. И возможно, кое-кто из них даже на несколько недель.
Дождь не стихал. Уныло поскрипывали «дворники».
— Может, мы тут и впрямь дали маху, — сказал я. — Может, все-таки…
— Нет, — перебила она. — Ни о твоей квартире, ни о моем доме даже не заикайся. Я скорее умру, чем поеду туда.
Мы тронулись дальше. Еще два мотеля — еще два объявления, сообщавших об отсутствии мест.
— С ума сойти можно! — воскликнула Джой. — Везде все занято. В отелях, верно, творится то же самое.
