Баймер - Никитин Юрий Александрович (версия книг .TXT) 📗
Я поморщился:
– Не все программисты хакеры, как не все спортсмены и военные идут в уголовники. Словом, даже самого умелого хакера можно вычислить, если потратить дни, а то и недели. Но вот станет ли это делать простой держатель сайта, если он не хакер? Или пусть даже умелый программист, но не захочет из-за такого пустячка тратить выходные дни на отыскивание мелкого хулиганчика, которому и лет-то десять-пятнадцать?
Сергей сопел, обиделся за спортсмена-уголовника, а Конон сказал зловеще:
– Да и что станет делать этот программист, если отыщет?.. Гм… Словом, Андрий, отыщи-ка ты этого мерзавца. Отыщи!.. Мелкий он или крупный, достиг возраста судимости или нет…
Я спросил, ужасаясь объему работы:
– Илья Юрьевич!.. Не станете же вы бить ребенка?
Конон удивился:
– Почему нет? Меня отец знаешь как порол? Я хорошо помню отцовский ремень!.. До сих пор не курю.
Из-за его спины Козаровский сказал резко:
– Довольно болтать!.. Уже стер? Это мало. Дай мне его адрес. Понимаешь? Не интернетовский, а улица, дом, квартира!
Я втайне ожидал, что яростная вспышка Конона скоро пройдет, у него хватает важных дел, чтобы обращать внимание на сопляка, пачкающего стены, но после обеда Конон потребовал меня к себе.
– Нашел? – спросил он свирепо.
– Ищу, – ответил я, хотя и не собирался искать. – Но в Интернете следы прятать легче. Он может жить в соседнем доме, а то и подъезде, а заходить через Америку…
Он прорычал:
– Знать ничего не хочу! Ищи.
Я тихонько вышел из кабинета, но, прикрывая дверь, как мог выпрямился и принял беспечный вид. Вероника чуть приподняла голову, она должна фиксировать, кто в каком состоянии покидает шефа, чтобы координировать его посещение в будущем. Я поймал на себе ее внимательный и чуть тревожный взгляд.
Милая, проговорил я одними губами. Не тревожься. Я всю кровь отдам по капле, только бы тебе ничего не грозило.
Я вышел из приемной, но и в коридоре ощущал ее тревожащий взгляд.
Вообще-то в Интернете все то же, что и в домах: большинство просто прячется за железными дверями ограниченного доступа и набором замков повышенной секретности: паролями, регистрацией и прочими прибамбасами. Большинство идентификацию связывают с емэйлом, и, чтобы нагадить во второй раз, надо менять емэйл. Это не сложно, но утомительно, надо очень уж ненавидеть кого-то, чтобы всякий раз проходить долгий путь регистрации нового почтового ящика.
Другой путь для тех, кто знает, как обращаться с логами. В этом случае вычисляют гада, после чего со скриншотом и логами направляют письмо провайдеру. Никакой провайдер, как бы ни жаждал заполучить клиентов, не хочет скандала, удара по репутации, что лишит остальных клиентов, и потому такого хулигана после строгого предупреждения попросту отключают. В этом отношении Интернет – единая нация, и жалоба одинаково принимается в Мытищах, в США и в Ираке. С той лишь разницей, что у нас могут оштрафовать, в США – просто отключить, а в Ираке гуманно отрубят правую руку.
Я уже настроился на долгое преследование, на разгадывание, но это оказался обычный сопляк из тех, кто еще вчера расписывал стены подъезда, а сегодня то же самое делает на чужих сайтах.
Ни прокси, ни анонимайзеры – обычный ай-пи, правда, динамичный, что не давало возможности засечь вот так сразу, пришлось связываться с провайдером. Провайдеры, как бы ни пытались сохранить клиентов, все же не заинтересованы в скандалах и расследованиях, сами стараются избавляться от таких клиентов. Я предъявил скриншот, логи и уже через полчаса протянул Козаровскому распечатанный на принтере адрес.
– Ну и что? – спросил я.
– А дальше наше дело, – ответил Козаровский резко. – Кстати, ты поедешь с нами.
У меня в желудке похолодело.
– Я?
– Ты, ты.
– Но я зачем?
Конон посмотрел на Козаровского, на меня, я понял, что это идея Козаровского, но Конон сказал рассудительно:
– Для справедливости. Вдруг ошибочка вышла? А ты сразу увидишь.
– Да что увидит эта черепаха четырехглазая? – сказал Антон.
Козаровский бросил резко:
– Разговорчики!..
Я с тоской посмотрел на Конона. Новички все так реагируют, потом привыкают. И Конон перестанет обращать внимание, как уже привыкли к разукрашенным матом подъездам, мусору на улицах. Непотребство есть везде, это только у него к Интернету отношение пока что восторженно-святое…
Впрочем, подумал я трезво, в доме Конона стены не расписаны. И мусора вокруг особняка нет. И трава подстрижена аккуратно. А Интернет для него не что-то и где-то, а его и прямо в его великолепном доме.
Антон и Сергей уже приплясывали в нетерпении возле машины. Конон вышел злой, собранный, грудь раздалась. За ним шел Козаровский, но вид у него был хозяйский, словно и Конон всего лишь один из его солдат.
– Готовы? – сказал Козаровский. – А ты, баймер, чего стоишь? Марш в машину!
Меня хлестнуло незримым кнутом по лицу. Я поспешно забрался в машину, как черепаха в скорлупу, но спина, плечи и даже руки горели от ударов. Кончиками пальцев коснулся пылающей щеки, куда достал кончик кожаной плети, слышно, как вспухает багровый рубец, и тут только с головой накрыла волна стыда, что я, человек Интернета, вот так рабски и бездумно бросился выполнять приказ этого безмозглого насекомого.
За руль сел Иван, рядом – Козаровский, а меня легко подвинул Антон. Машина без необходимости сорвалась от подъезда, как стрела, но на воротах Гриць среагировать не успел, пришлось резко по тормозам, но зато Конон с крыльца видит, что мы в самом деле торопимся наказать осквернителей чужих сайтов.
ГЛАВА 6
Лифт доставил на восьмой этаж, Козаровский сразу сказал:
– За мной.
Планировка домов такого типа довольно удобная для жильцов: длинный коридор от лифта в обе стороны, загибается под прямыми углами, а в конце каждого – по двери. За дверями снова коридор раздваивается. Один ведет, тоже дважды изгибаясь под прямыми углами, к двум квартирам, чьи двери стоят так близко одна к другой, что одновременно соседям в свои квартиры не зайти и не выйти, другой коридор разве что на метр-другой короче.
Домовитые хозяева, которым как нож в сердце видеть незасранные коридоры, да еще такие просторные и длинные, начинают вытаскивать и складывать под стенами ту дрянь, которую уже давно бы отнесли к мусорной куче. Постепенно коридор превращается в лабиринт, по которому не провести гостей, а сами соседи, раньше нормально-приветливые друг к другу, начинают ревниво следить, что этот гад захватит под свое говно больше места, чем мы под наше, надо и нам где-то пристроить что-то из своего еще. Хотя бы для того, чтобы застолбить вон то место для себя…
Иные, договорившись со своим ближайшим соседом, ставят дополнительные двери, отгородившись от тех соседей, что по коридору дальше. Дополнительная дверь позволяет вытаскивать и складывать теперь даже те вещи, которые не совсем для мусорки. Становится так тесно, что соседи начинают ненавидеть друг друга люто, беспощадно, а по ночам строят планы, как бы что этому гаду поломать, но так, чтобы выглядело естественной поломкой.
Сергей напрягся, готовый выбить дверь, Козаровский кивнул Антону. Антон меньше двух секунд поработал даже не отмычкой, а ключами, у этих дверей стандартный набор, замок щелкнул, и мы быстро вошли все четверо. В одну сторону коридор повел вольно, а с другой стороны отгораживала как раз такая дверь, хозяйская. Я стиснул зубы, сердце колотится, здесь придется повозиться, дверь железная, с настоящими замками…
Антон ворчал, перебирал ключи. Я затаил дыхание, ибо один замок щелкнул, слышно было, как провернулось дважды. Антон уже подбирал ключи ко второму замку.
Сергей подмигнул мне, шепнул:
– Дверь в складчину!
– Понимаю, – шепнул я белыми губами.
Дверь все-таки хоть и не проклятого государства, но все-таки общая, на двоих с соседом, а на общность у нас дают деньги только с кровью сердца. Так что и железность такой двери может оказаться липовой.
