Корабли времени - Бакстер Стивен М. (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
— Это не просто пчелы, — заговорил, прожевав, морлок. — У них связь не та, что в улье. У них нет общей цели — сбора меда, закупорки сот. У них нет общей царицы. Это идеи в чистом виде. Они не связаны — а лишь соединены. В определенном смысле, это различные компоненты вашей личности. — Но почему нет? Это определенно в высшей степени имеет смысл. С идеальной, продолжительной коммуникацией, что не нуждается быть понятой — никакого конфликта… — Но это не похоже на Тотальность, Целостность ментальной вселенной Конструкторов слишком велика.
Он снова заговорил про Информационное море, и описал, как структуры мысли и размышления предположений — комплексные возникающие и растворяющиеся беспрерывно, точно волны, прибывают, восстают из сырого материала океана мыслеобразов. — Эти структуры, — продолжал Нево, являются аналогами научных теорий вашей современности. То же самое, постоянное дискутирование, оспаривание, ниспровержение, все новыми и новыми учеными. Только что там растягивалось на века и научные школы, здесь решается моментально, на ходу, Мир мысли никогда не закоснеет, никогда не замерзает этот океан фантазии. — И потом, вспомните вашего друга Курта Геделя, учившего, что никакое знание по сути не является совершенным или фиксированным. Истина живет лишь некоторое время, пока не устаревает и не отбрасывается, или видоизменяется. Море Информации нестабильно. Гипотезы и понятия, встающие из него, многогранны и постоянно обращаются к нам разными гранями. Поэтому среди Конструкторов редко возникает единодушие. В этом смысле они еще более индивидуалы, чем мы с вами. Ведь наши расы некогда веками находились при общих идеалах. Конструкторы же редко приходят к общему мнению в каком-либо вопросе. Это напоминает бесконечно продолжающиеся дебаты. Можно сказать, что Конструкторы соединены — но только для спора и обмена информацией, а отнюдь не для существования на общей точке зрения. Они и не ставят себе такой задачи. И чем сложнее диспут, тем сложнее и необъятнее окружающий мир… предстает…
— И, таким образом, раса прогрессирует.
Я вспомнил, что Бернес Уоллис рассказывал мне о новом порядке парламентских дебатов в 1938 году, когда любая оппозиция рассматривалась как преступная группировка, действующая против государства. Когда дивергенция или Отклонение энергии от одного, самоочевидно исправляло приближение к вещам! — Но если справедливо было сказанное Нево, если Нево был прав, то и не могло, оказывается быть универсально верного ответа на любой поставленный вопрос. Оставалось только не ставить вопросов — вот какой вопрос встает? В таком случае Конструкторы как будто жили в квантовой вселенной, видя мир, развивающимся по бесконечному множеству параллельных и альтернативных историй — но может ли в принципе существовать подобный мир? Однако именно в таком мире мы и оказались. И с этим уже не поспоришь. Я был в 1891 году — и в то же время ничем не похожем на мой 1891 год.
Нево так же тщательно разжевал мне все это, как и свой сырок. Когда с едой было наконец покончено, он вставил тарелку обратно в Конструктора. Так же привычно и обыденно, как у себя в Сфере. Я понял, что морлок чувствует себя здесь как дома.
5. Белая земля
Долгие часы я проводил в одиночестве, или вместе с Нево, у одного из окон. Я не видел никаких следов присутствия жизни, растительной или животной, на поверхности Белой Земли. Насколько я мог судить, мы были изолированы в нашем небольшом пузыре света и тепла, на вершине этой высокой башни и ни разу его не покидали за все время, проведенное здесь.
Ночью небо было чистым и прозрачным, лишь легкой ажурной сеткой светились в нем перистые облака, возможно, видимые из стратосферы. Но, несмотря на прозрачность неба, в нем не было звезд. Те редкие светила, что угадывались за очертаниями облаков, ни в какое сравнение не шли со звездным небом, каким оно было раньше — в прежние, параллельные времена. Поначалу я правда, списал это на плохое самочувствие. Просто будто бы у меня потемнело в глазах. Луна все еще светилась на небосклоне, меняя фазы все с той же незапамятной регулярностью. Однако издревле желтые и ли белые поляны Луны были теперь залиты зеленым свечением. Теперь не было ни знаменитого лунного серебра, Луна не походила ни на круг сыра. Ни на серебряную тарелку, похищенную на небо из фамильного буфета. Ночная Земля была освещена волшебно-изумрудным свечением, словно планете возвращался призрак того чудесного ковра, скрытого сейчас под беспощадными оковами льда. И вот что-то блеснуло. Сначала я в самом деле принял это за отблеск какого-нибудь лунного озера — или рефлектора, поймавшего луч солнечного света, Но вскоре я сообразил, что отблеск этот отнюдь не случаен. Видимо, это было специально сконструированное зеркало — воздвигнутое на каком-нибудь высоком лунном кратере или горном хребте. Видимо, это был своеобразный ночной прожектор, освещавший землю. Я представил себе, какими должны быть эти люди, вот уже многие поколения живущие на Луне. Боксеры-легковесы, прирожденные баскетболисты и прыгуны в высоту и длину, и совершенно никудышные толкатели ядра и метатели молота. Селениты следили с орбитой за кончиной планеты-прародительницы, взирали на то, как исчезают с нее последние земляне. Возможно, на какой-то стадии человечество разделилось на поднебесных селенитов и дичающих землян, как в свое время на элоев и морлоков.
Воображение работало дальше. Селениты хотели помочь собратьям, но не знали как. Даже самые умудренные демагоги не знали, как протянуть руку помощи собратьям — как дотянуть эту дружескую граблю до Земли. Ведь лифты оборваны, связи никакой не оставалось… И тогда они придумали зеркало. Громадное, достойное телескопа зеркало, которое видно было бы с самой Земли. И которое могло бы посылать на планету солнечный зайчик — величиной с… нет, не со слона, тут пахнет Левиафаном. Но этого селенитам могло показаться недостаточно. И вот они решили разработать специальную азбуку сигналов — типа морзянки, заставляя свое зеркало вспыхивать и гаснуть. Таким образом передавая варварам одичавшей земли сведения о посевах, сборка паровых машин, инженерии и прочем — ну и также поздравления с Новым Годом или еще что-нибудь такое.
Но потом все это стало бесполезным. Упразднилось за неимением адресата. И адресаток. И вот гигантский ледник сомкнул свои глыбы над последним участком суши. Люди вымерли окончательно. Исчезли как вид. Остались селениты.
Вот в таком разрезе я рассуждал, представляя себе будущее своей планеты, разглядывая унылый пейзаж, залитый лунным светом, из своего небоскреба. Я никак не мог проверить эту гипотезу — да оно может, и к лучшему, Вряд ли Нево мог бы столь детально постичь историю альтернативного человечества в неисчерпаемом океана сознания информации Конструкторов.
Однако более всего в этом ночном небе поражала не Луна и даже не отсутствие звезд, а гигантский, словно затянутый паутиной, в десять раз шире привычной Луны. Эта конструкция постоянно и безостановочно шевелилась в небе. Словно тысячи крошечных светящихся пауков трудились на его поверхности, созидая сеть — медленными, но отчетливо видными движениями с земли. Потрясающее, доложу я вам, зрелище! Этот паутинчатый диск лучше всего наблюдался по утрам — ранним утром около трех, именно тогда лучше всего различалось свечение, проникающее сквозь всю атмосферу.
Естественно, я обсудил этот предмет с Нево. — Похоже, эти паутинки каким-то образом привязывают диск к Земле, но как? — А может они образуют ткань паруса, который таким образом несет землю в пространстве на спектральных ветрах?
— Красочно описываете, — заметил Нево. — Но кое в чем вы в самом деле не промахнулись.
— В чем же?
— Это действительно парус. Но не он тащит за собой Землю, а напротив.
Нево описал мне эту космическую яхту. — Она сконструирована в вакууме, — рассказывал он как о чем-то совершенно обычном. — Лучи, кажущиеся отсюда нитями, соединяют планету с парусом. Давление света невелико, но неуклонно и постоянно. Такая конструкция слишком хрупка, чтобы нести на себе непомерную тяжесть Земли. Это всего лишь зеркальный парус, «и ветер», наполнявший его, всего лишь свет. Свет падал на него с многочисленных зеркальных тарелок, расставленных по земле.
