Вереница - Синклер Элисон (читать книги онлайн без .TXT) 📗
Она начала вставать, покачнулась и сказала, впервые став похожей на прежнюю Хэт:
– Эй, дядя Стэн! Дай мне руку!
Он осторожно помог ей подняться, и она вцепилась в его рукава, чтобы не упасть.
– Мне кажется, – медленно произнесла девушка, словно силясь перевести с другого языка, – ты был прав. “Теваке” нуждается в том, чтобы мы к нему прикасались. И не только пальцами, но и головами. Мы должны говорить с ним, дядя Стэн. Говорить без перерыва. Ясно?
– Да, Хэт.
– Это изменит нас тоже, – сказала она, наморщив лоб, словно от боли. – Не исключено, что в конце концов мы не сможем вернуться на Землю. А может, и не захотим. Экипаж формирует корабль. А корабль формирует экипаж. – Девушка быстро моргнула, словно образы, проносившиеся у нее перед глазами, мелькали, как в калейдоскопе. – Я все это нарисую. Но сейчас нам надо спуститься. Стивен скоро встанет, и я не хочу, чтобы его кто-нибудь снова пристрелил с перепугу. “Теваке” тоже этого не хочет. Мне кажется, он проникся к Стивену симпатией. Стивен первый начал с ним разговор. Черт меня побери, дядя Стэн… Это ж не полет, а натуральный улет! – Она взглянула на него и усмехнулась. Морган почувствовал громадный прилив облегчения. – Да мы бы всех наркодилеров на Земле могли за пояс заткнуть, ей-богу!
– Не сомневаюсь, – ответил Морган. Внизу раздались голоса. Морган обнял Хэтэуэй за талию, начал легонько разворачивать ее – и вдруг замер как вкопанный. Он наконец увидел то, что было за ней.
Картина изменилась. Пейзаж после пожарища, с обгоревшими головешками и пеплом, исчез. Стена была черной, как уголь, и усыпанной звездами. На мгновение у прикованного мыслями к Земле Моргана создалось странное впечатление, что это пустынный ночной пляж, где небо сливается с невидимым морем и лунный или звездный свет рисует вдали серебристые круги от брошенных камней.
Морган перевел взгляд на Хэт, и вопрос замер у него на губах. Она не отводила от картины глаз – огромных и сияющих. И, посмотрев на картину ее глазами, Морган понял, что эти камни – космические корабли, тысячи и десятки тысяч кораблей, вереница кораблей, освещенных тусклым сиянием отдаленного Солнца.
ЭПИЛОГ
Хэтэуэй
Дорогие мама, Пета, Дэйв, Джонни и Джой! И Аллен тоже…
Я знаю, что очень давно вам не писала. У нас здесь был такой дурдом, я уже потеряла надежду, что смогу послать вам свои письма. К тому же вам вряд ли захотелось бы читать о том, как я опять чуть не умерла. А после того, как я вступила с “Теваке” в контакт, мы так закрутились, что стало не до писем. Я говорила и рисовала, говорила и рисовала днями напролет, пока не почувствовала, что никогда больше в жизни не возьму в руки этот дурацкий карандаш. Но понемногу все утряслось – другие тоже научились слушать, и я этому ужасно рада. Эмили говорит, что я могу родить с минуты на минуту; жду не дождусь. Я устала таскать свой живот, мучиться по ночам от судорог в ногах и каждые пять минут бегать в туалет. Моя малышка толкается в меня, словно хочет разорвать на две половинки, как цыпленок, старающийся пробить скорлупу. Я понимаю, что ей там тесно – у меня самой и желудок, и печенка, и кишки все сдавлены в комок, – но если она хочет распрямиться, ей нужно сначала выбраться наружу.
До смерти хочу увидеть ее и убедиться, что с ней все в порядке. Мне постоянно снятся кошмары. Я вижу во сне, как она появляется на свет вся перекореженная, или в чешуйчатых перьях, как совы, или с глазами разного цвета и разной величины. Софи говорит, всем беременным женщинам снятся такие сны, но у меня для беспокойства есть веская причина. Моя беременность протекала совсем не так, как пишут в книжках. “Грипп Центавра”, ассемблеры дяди Стэна, мои мозги, подключенные к: “Теваке”… Не знаю, что я буду делать, если она окажется мутантом. Наверное, постараюсь ее полюбить. Котята у Мелисанды родились совершенно нормальными. Папаша, который сделал свое грязное дело, явно был длинношерстным и рыжим. А голоса у них такие же писклявые и пронзительные, как у Мел. Как бы мне хотелось быть кошкой! Тогда мои котята были бы уже почти взрослыми.
Стивен жив. Когда мы с дядей Стэном спустились с пандуса на пол, он как раз начал шевелиться под саваном. Вояки, естественно, тут же схватились за ружья, а Софи сжала в руках скальпель с таким видом, словно она не знала, то ли ей вскрыть саван, то ли пырнуть Стивена в грудь. Меня это так разозлило, что я просто подошла и стала рвать серое волокно руками. Оно буквально распалось у меня в руках – и перед нами предстал Стивен, совершенно голый и совершенно сбитый с толку. Он не помнит, кем он был раньше. Ему теперь нужно заново учиться ходить и говорить. Характер у него изменился до неузнаваемости, он стал гораздо мягче и терпимее. Мне иногда становится не по себе, поскольку я знала его раньше, но всем остальным он нравится такой значительно больше. Я слышала, как Софи и другие врачи говорили о связях синапсов, пластичности нейронов и прочей научной дребедени… В общем, на человеческом языке это значит, что “Теваке” не смог предотвратить отмирания каких-то частей мозга Стивена, и знания, хранившиеся в этих частях, теперь для него потеряны, Поэтому корабль сделал все возможное для того, чтобы Стивен мог учиться заново. Софи считает, что его мозг подобен мозгу ребенка и поэтому схватывает очень быстро. Похоже, отчасти он помнит, кем был раньше, потому что очень робеет в присутствии военных. Он рисует земные лесные пейзажи, на многих из которых видна женская фигура в красном пиджаке, уходящая вдаль. Стивен смотрит на нее, и глаза его становятся сияющими и растерянными. Кто-то выразился в том смысле, что ему не стоит рисовать, поскольку окружающие могут подумать, что он остался прежним и его надо наказать за нападение на Розамонду. На самом деле никто всерьез об этом не думает – и как раз благодаря самой Розамонде. Она – одна из тех, кто ухаживает за ним. Началось все это как-то странно. Казалось, ей необходимо было убедиться в том, что он не помнит ее – и никогда не вспомнит. Но, похоже, он что-то вспомнил, потому что смотрит на нее таким же взглядом, что и она на него. Как будто хочет убедиться, что она никогда больше не будет его мучить, и поэтому не спускает с нее глаз. Поначалу она иногда делала ему мелкие пакости, например, подсыпала какую-нибудь дрянь ему в воду, а потом била себя в грудь, каялась и обзывала себя подлой тварью (никому не объясняя, что именно она сотворила), и заставляла всех ее разуверять. Это продолжалось до тех пор, пока Мариан не застукала ее и не выругала (на хирургически чистом английском языке) за то, что она мучает беспомощного человека.
В последнее время Розамонда стала очень нежна со Стивеном, и он разговаривает с ней чаще, чем с другими. Голубка даже немного беспокоится, как бы он не начал клеиться к ней, поскольку это может напугать Розамонду. Однако она уже не носит свое мешковатое тряпье и волосы немного отрастила, и я даже видела, как она неуклюже флиртовала с кем-то из парней. А поскольку, судя по ее поведению, она сумела простить Стивена, это заткнуло рот рьяным поборникам карательных мер. Поговаривают, что надо бы оправдать его официально, поскольку он был мертв, и нужно принять по этому случаю закон, применимый к нему одному. Однако, как сказала Мариан, если люди будут воскресать невинными, как младенцы, и это войдет в привычку, нам придется еще пораскинуть мозгами.
Конечно, мы не знаем, восстанет ли кто-нибудь еще из мертвых или Стивен останется исключением. Из тех, кто был убит во время схватки, не воскрес никто. Их могильные холмы стали совсем плоскими. По мнению дяди Стэна, причина в том, что наша пещера пострадала от распада и у нее не хватило энергии, чтобы оживить людей. А мне кажется, главную роль сыграло то, что Стивен погиб возле веретена. Порой дядя Стэн говорит, что мы действительно должны поверить в чудо, и тогда наши усопшие оживут. У него есть масса заумных научных объяснений по этому поводу, в то время как Софи объясняет все с точки зрения биологических аналогий. По их мнению, “Теваке” – это ребенок, и он нуждается в стимулах для развития. Ему нужно, чтобы к нему прикасались, чтобы с ним общались. Только тогда он может жить. Дядя Стэн считает, что-корабль начал гибнуть, потому что мы игнорировали его, занятые своими внутренними разборками. Стремился ли он привлечь к себе наше внимание или же корабль действительно мог погибнуть – дядя Стэн точно не знает. Но мы не хотим больше рисковать. Все сейчас рисуют и лепят, как сумасшедшие, даже те, кто ложится спать, укутав голову целлофаном, из страха, как бы “Теваке” не залез к ним в мозги. По словам Мариан, поразительно, что такая капризная и иррациональная штука, как искусство, способна удержать молекулы корабля от распада.
