Золотой век - Райт Джон К. (мир бесплатных книг .TXT) 📗
Ганнис поднялся с места.
– Уважаемый Колледж! Теперь мы видим, что опасность, которую представляет Фаэтон, больше, чем мы думали. Кроме угрозы межзвездной войны мы столкнулись еще и с угрозой беспорядков в удаленных частях Ойкумены. Мы знаем, как трудно софотекам поддерживать порядок в тех далеких холодных краях. Мы все втайне подозреваем, как могут использовать свою уединенность, в любви к которой они клянутся, холодные герцоги, это может быть что угодно, вплоть до детской проституции. Кто знает, что делают во тьме своих ледяных крепостей нептунские отшельники, имея в своем распоряжении возможность изменять разум и память в соответствии со своими фантазиями и пристрастиями. Мы должны позаботиться не только о том, чтобы Фаэтон голодал и умер, но и о том, чтобы у него не было возможности вступить в контакт с его отвратительными союзниками, которых он увлек и вдохновил странными проповедями!
– Это несложно организовать, – вступили Благотворительные, – все сверхдальние лазеры для передачи информации на орбите принадлежат двум-трем проектам и нескольким магнатам города-кольца. Многие из них подписали соглашение с Наставниками.
– Ганнис с Юпитера, безусловно, прав, – вступил Цичандри-Манью. – Мы должны не только изгнать Фаэтона, мы должны позаботиться, чтобы он не получил помощь от тех, кто не следует нашим мудрым советам, от нептунцев, разных отщепенцев и им подобных личностей. Я рекомендую наложить на него полный запрет на общение и использование Ментальности в любой форме. Никто не должен даже звонить ему, иначе этого человека отключат от систем связи. Никто не должен писать ему письма, а если напишет, пусть сам отнесет это письмо адресату.
– А еще пусть вырастят сначала дерево, – добавил Асмодей Бохост, – сделают из него бумагу, а потом откормят гуся и возьмут у него перо, чтобы писать!
– Тело Фаэтона хранится в сегменте города-кольца, который принадлежит нам, – вступил один из Благотворительных. – И вода, и воздух, и само помещение принадлежат нам. Мы не продадим ему ничего.
– С помощью софотеков и их советов мы сможем предвидеть и пресекать любые попытки Фаэтона обойти наши запреты, – заметил Нео-Орфей.
– «Феникс Побеждающий» находится на орбите Меркурия. Даже если Фаэтон каким-то обманом сможет вернуть себе право собственности на корабль, никто не согласится отвезти его туда, – сказал Альбион Непрерывный из Белой манориальной школы. – Никто не подаст для него сигнал на корабль, чтобы вызвать его к Земле. Он не сможет долететь до Меркурия, хлопая крыльями.
– Я еще раз хочу спросить, – встал Цичандри-Манью. – Кто-то считает, что есть смысл продолжать обсуждение?
Встал Гелий.
– Подождите.
Наступила тишина.
20
ИЗГНАНИЕ
Краешком глаза Фаэтон заметил, что Ганнис весь подался вперед, с интересом следя за Гелием, поднявшимся со своего места. Лица Благотворительных выражали одно и то же: настороженное внимание. Ао Аоэн, не будучи членом Колледжа, получил место на скамье для гостей, за спинами чародеев. Чешуйки на его спине переливались на свету, лившемся из окон, но лицо было скрыто капюшоном, и все же что-то в его позе выдавало напряжение.
Неужели Гелий выступит в защиту Фаэтона? Если так, пэры, скорее всего, исключат его из своих рядов, одним росчерком пера перечеркнув многие века трудов, благодаря которым Гелий поднялся на вершину своего теперешнего положения.
Фаэтон подумал: «Не делайте этого, отец».
Вспомнив о своем собственном бедственном положении, Фаэтон улыбнулся. Его будущее было куда более туманным, куда более страшным, чем все, что может случиться с Гелием. По крайней мере, смешно, что он волнуется за Гелия в такой момент. И все же он волновался.
Однако волновался он напрасно. Гелий не сказал ничего особенного. Он сказал только:
– Владыки и джентльмены Колледжа. Я хочу представить еще одного гостя, который располагает относящейся к делу информацией.
Послышались шаги за дверью. Фаэтон навострил уши. В звуке этих шагов было что-то необычное, но Фаэтон не мог бы сказать точно, что именно. Возможно, все дело в том, что эхо и акустика помещения слишком искажали звук.
Потом скрипнула дверная ручка и петли, створки распахнулись. На полу появилась тень, падавшая из приемной. В дверном проеме стоял незнакомец.
Узкое худое лицо, проницательные серые глаза, весь его облик производил впечатление очень умного человека.
Каждая деталь образа была идеальной. Можно было разглядеть тончайшую ниточку на его свободном плаще с капюшоном, вдоль краев войлочной шляпы топорщились волосы, тыльные стороны ладоней покрывали веснушки, левый каблук был слегка забрызган грязью. Звук, вид, текстура, цвет, манеры – все было безупречно.
Когда вновь пришедший подошел к столу, около которого стоял Фаэтон, он понял, что подробностей соблюдено еще больше, чем это кажется на расстоянии. От твидового плаща шел легкий запах табака. Одна из пуговиц была пришита не подходившей по цвету ниткой. Щетина на левой щеке была чуть длиннее, чем на правой, словно свет падал с правой стороны, когда этот человек брился сегодня утром.
Это внимание к деталям было удивительным. Фаэтон увидел, что Наставники зашептались, разглядывая пришельца. Они пытались угадать, кого или что представлял этот образ, вероятнее всего очень дорогой.
Сероглазый человек снял войлочную шляпу и поприветствовал собравшихся легким поклоном. Он заговорил. Его голос был сухим, и слова он произносил чуть-чуть в нос.
– Уважаемые члены Колледжа, позвольте выразить вам мое почтение. Меня зовут софотек Гончая.
Ну конечно. Ни один образ, принадлежащий человеку, не мог быть столь детальным.
– Возможно, вы обо мне не слышали, – продолжил Гончая. – Меня создали лишь пятнадцать минут тому назад по вашему измерению, чтобы исследовать некоторые странности, связанные с решением Фаэтона открыть свою память. Должен заметить, что это решение было полной неожиданностью даже для Восточной группы софотеков, которые проверяли предсказанную модель поведения Фаэтона.
По помещению прокатилась новая волна изумления. Даже Навуходоносор удивился: Восточный сверхразум принадлежал к Эннеадам, девяти коллективным сверхразумам, эти сверхразумы были созданы софотеками совместными усилиями. Почему разум, столь высоко стоящий в иерархии Разума Земли, обеспокоен этим делом?
– Только мощный шок или угроза его жизни или его близким могла, по нашему мнению, Подтолкнуть Фаэтона на столь нехарактерный для него поступок. Мы подозреваем, что ведется нечестная игра.
Снова по залу пробежала волна возгласов и движения, на этот раз громче прежнего. Заговорил Эмфирио, книга усиливала его голос.
– Вы имеете в виду настоящее преступление, а не безрассудный порыв, мошенничество или озорство?
– Доказательств мало, но возникают ужасные подозрения. Мы подозреваем преднамеренное убийство, искажение информации и насилие над разумом.
Несколько человек в разных частях зала вскрикнули от неожиданности и ужаса. Гелий сверлил глазами Фаэтона, словно видел его впервые в жизни.
– Когда вы говорите «мы», – спросил Нео-Орфей, – вы имеете в виду, что являетесь сотрудником полиции?
Гончая скрыл улыбку.
– Нет, сэр. Софотеки не поступают на службу в полицию, в армию и прочие государственные учреждения. Хотя работал я в тесном сотрудничестве с комиссаром полиции по этому делу, выступая в качестве детектива-советника.
– При всем моем уважении к вам, сэр, – произнес Цичандри-Манью из дома Темнокожих, – при том, что все это очень интересно, я не очень понимаю, какое это имеет отношение к нам?
Гончая удивленно приподнял бровь и внимательно посмотрел на Цичандри-Манью серыми стальными глазами.
– Вы, Наставники, известны своей гражданской позицией, я подумал, что вы будете счастливы помочь в этом деле.
Гелий коснулся плеча Агамемнона ХГУ, предводителя дома Миноса. Тот поднялся.
