Имя мне — Легион - Желязны Роджер Джозеф (мир книг .TXT) 📗

В кармане моего жакета лежит маленькая книжка, содержащая репродукции двадцати четырех из тридцати шести картин Хокусая с видами горы Фудзи. Это подарок, очень давний. Традиция выступает против паломничества в одиночку, в целях безопасности и товарищеского общения. Итак, дух Хокусая — мой спутник, так как он присутствует в тех местах, которые я хотела бы посетить. Мне не нужны другие спутники, и что за японская драма без духов и привидений?

Охватывая взглядом эту сцену, думая свои думы и чувствуя то, что я чувствую, я начинаю. Я немного жива, немного мертва. Мой путь не будет полностью пешим. Но большая часть пути — да. Есть определенные вещи, которых я должна избегать в этом путешествии приветствий и прощаний. Простодушие — мой темный плащ, и, вероятно, пешая прогулка будет для меня полезной.

Я должна следить за своим здоровьем.

Я изучаю репродукцию: мягкая голубизна рассветного неба, слева Фудзи, на которую через окно чайного домика смотрят две женщины; другие изогнутые, сонные фигуры, как куклы на полке…

Здесь все иначе. Они ушли, как бондарь, — люди, чайный домик, рассвет. Только гора и картина остались. Но этого достаточно.

Я сижу в столовой гостиницы, где провела ночь, завтрак съеден, чашка чая передо мной. В комнате есть еще обедающие, но поодаль.

Я выбрала этот стол из-за вида, открывающегося из окна и напоминающего вид на репродукции. Хокусай, мой молчаливый спутник, мог бы улыбнуться. Погода была достаточно благосклонна, чтобы я могла заночевать под открытым небом, но я очень серьезно отношусь к своему паломничеству к исчезнувшим видам Фудзи. Оно может прерваться в любой момент. Я надеюсь, этого не произойдет, но жизнь редко соответствует моим надеждам.

Это, однако, неподходящее настроение для ясного дня. Я выпью чай и посмотрю на гору. Небо меняется на глазах…

Изменения… Я должна соблюдать осторожность, когда буду покидать это место. Я продумала все свои движения — от того, как поставлю чашку на стол, поднимусь, повернусь, возьму свои вещи, пойду к выходу, до того, как снова буду на природе.

Я не так сильно устала после вчерашнего перехода, как думала, и принимаю это за хороший знак. Я старалась поддержать приличный вид, несмотря ни на что. Картина на стене справа от меня изображает тигра, и мне хочется, чтобы это тоже был хороший знак. Я родилась в год тигра, и сильное и бесшумное движение большой полосатой кошки — это то, что мне больше всего нужно. Я пью за тебя, Шерхан, кот, который гуляет сам по себе. Мы должны быть твердыми в нужное время, нежными в подходящий момент.

Во-первых, мы были связаны почти телепатически, Кит и я. Нас тянуло друг к другу, и даже сильнее в те годы, когда мы были вместе. Близость, медитация… Любовь? Любовь может быть оружием. Поверни ее, как монету, и выйдет «ян».

Гори ярче, Шерхан, в джунглях сердца. Сейчас мы охотники.

Я наблюдала изменения на небе до тех пор, пока все небо не стало одинаково светлым. Я допила чай. Поднялась, надела рюкзак, взяла посох. Я направилась через короткий коридор к задней двери.

— Мадам! Мадам!

Это один из местных служащих, маленький человечек с испуганным выражением лица.

— Да?

Он кивает в сторону моего рюкзака.

— Вы покидаете нас?

— Да.

— Вы не отметились у портье.

— Я оставила плату за комнату в конверте на туалетном столике. На нем написано «плата за проживание». Я подсчитала необходимую сумму.

— Вы должны зарегистрировать отъезд.

— Я не отмечала свой приезд. Я не буду отмечать отъезд. Если вы хотите, я могу проводить вас до комнаты, чтобы показать, где я оставила плату.

— Извините, но деньги принимает кассир.

— Извините меня тоже, но я оставила плату и не буду отмечаться.

— Это нарушение. Я должен буду позвонить управляющему.

Я вздыхаю:

— Нет. Я не хочу этого. Я отмечу выезд, так же как и въезд.

Я замедляю шаги и поворачиваю в сторону вестибюля.

— Ваши деньги, — говорит он. — Если вы оставили их в комнате, вы должны пойти и принести их.

Я отрицательно качаю головой:

— Я оставила и ключ.

Я вхожу в вестибюль. Подхожу к креслу в углу, самому дальнему от конторки. Сажусь.

Маленький человечек следует за мной.

— Будьте добры, скажите им, что я хочу зарегистрировать отъезд, — прошу я.

— Ваша комната номер…

— Семнадцать.

Он слегка кланяется и направляется к стойке. Он говорит с женщиной, которая бросает на меня взгляды. Я не могу слышать их слов. В конце концов он берет ключ и уходит. Женщина улыбается мне.

— Он принесет ключ и деньги из вашей комнаты, — говорит она. — Вам понравилось у нас?

— Да, — отвечаю я. — Если он позаботится об этом, я, пожалуй, пойду.

Я начинаю подниматься.

— Пожалуйста, подождите, — говорит она, — сейчас я все сделаю и дам вам квитанцию.

— Мне не нужна квитанция.

— Мне необходимо отдать ее вам.

Я снова усаживаюсь. Я держу посох между коленями, вцепившись в него обеими руками. Если я попытаюсь уйти сейчас, она, вероятно, позовет управляющего. Я не желаю привлекать к своей особе еще больше внимания.

Я жду. Я контролирую дыхание. Я освободила сознание.

Через некоторое время человечек возвращается. Он передает ей ключ и конверт. Она шуршит бумагой. Она вставляет бланк в машину. Нажимает кнопки. Вытаскивает бумагу из машины и осматривает ее. Считает монеты в моем конверте.

— Вы оставили правильную сумму, миссис Смит. Вот ваша квитанция.

Она отрывает верхнюю часть листа.

Что-то происходит в воздухе, будто луч света упал сюда секундой ранее. Я быстро вскакиваю на ноги.

— Скажите, пожалуйста, это частная гостиница или она входит в гостиничную сеть?

При этом я двигаюсь вперед, так как знаю ответ наперед.

Ощущение усиливается, локализуется.

— Мы входим в сеть, — отвечает она, оглядываясь в затруднении.

— С центральной конторой?

— Да.

Особым способом, когда ощущения объединяются с действительностью, я вижу, что эпигон, похожий на летучую мышь, устраивается рядом с ней. Она уже чувствует его присутствие, но не понимает. Мой путь — немедленное действие, без раздумий и колебаний, поэтому я подхожу к конторке, кладу посох под подходящим углом, наклоняюсь вперед, как будто собираюсь взять квитанцию, и слегка подталкиваю посох так, что он скользит и падает, перелетая через конторку, причем его металлический наконечник попадает в кожух терминала компьютера. Верхний свет гаснет немедленно. Эпигон съеживается и рассеивается.

— Перебой с электричеством, — замечаю я, поднимая посох и поворачиваясь. — До свидания.

Я слышу, как она приказывает служащему проверить щиток.

Я выхожу из вестибюля и захожу в комнату отдыха, где принимаю таблетку, так, на всякий случай. Затем я возвращаюсь в коридор, пересекаю его и покидаю здание. Я знала, что рано или поздно это произойдет, поэтому приготовилась. Миниатюрной схемы внутри посоха было достаточно для этого случая. Хотя я надеялась, что меня обнаружат позже, вероятно, даже лучше, что это произошло сейчас. Я чувствую себя более живой, более настороженной после этой демонстрации опасности. Это ощущение, это знание полезно мне.

И он не достиг меня. Все закончилось ничем. В основном ситуация не изменилась. Я рада, что победила столь малой ценой.

Я хочу выйти и оказаться на природе, где я сильнее, а он слабее.

Я вхожу в свежий день, новую частицу своей жизни после утреннего созерцания горы.

Я нахожу место изогнутых сосен на Токайдо и останавливаюсь, чтобы посмотреть на Фудзи из-за них. Путешественники, которые проходят во время первого часа моего бодрствования, не похожи на путешественников Хокусая, но это неважно. Лошадь, носилки, голубые одеяния, большие шляпы — все в прошлом, теперь они находятся в вечном путешествии на картине. Купец или дворянин, вор или слуга — я смотрю на них как на пилигримов. Я хорошо себя чувствую и не знаю, медикаменты или медитация обусловили мою повышенную чувствительность к тонкостям света. Кажется, Фудзи почти движется под моим пристальным взглядом.