Жемчуг богов - Юрьев Сергей (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
Неожиданный бросок застает ее врасплох, и перед глазами – лишь стремительный отблеск далекого солнца на бронзовом шлеме. Он проскочил мимо нее и мчится вперед, чтобы затоптать розу, прикончить Лолу, уничтожить вечную радость. А иначе – зачем бы ему туда!
Сил немерено! Враг бежит! Белокурая красотка подождет. Главное – остановить коварного врага, посмевшего ввести ее в заблуждение. Недолгая погоня, и вновь скрестились мечи, рассыпая багровые искры. Но теперь все иначе, все иначе… Воин-Из-Бездны все еще боится ее, и теперь только его страх наполняет ее силой. Стоит лишь на мгновение отступить и… Этот удар рассек бы ее пополам, но воображение противника наделило ее кожу прочностью брони. Ее лишь отбросило в сторону, в лес каменных наростов, где царит абсолютная тьма, и откуда нет выхода. Она уже не могла видеть, как рассыпался на мелкие осколки тот несчастный булыжник, о который она ударилась головой.
Э. Н., 21 день, 15 ч. 52 м.
– Жертва должна быть принесена сегодня до заката солнца. – Верховный жрец Ватахуаменхочепа был непреклонен, зная, что в третий раз вождь не посмеет сказать «нет». Власть традиций была выше власти вождя, и огонь вспыхнул в жертвеннике сам собой именно в ту ночь, когда маси-урду принесли из Каркуситантхи едва живую бледнолицую.
– Ватаху будет недоволен полудохлой жертвой. – Мартин все-таки решил сделать последнюю попытку. – Пусть она сначала окрепнет.
– Ватаху хочет жертвы.
Впрочем, какое дело ему, Седуватахучепанипарду, вождю ватаху-урду, до какой-то пленницы, которая и так едва ли выживет… Ватаху требует жертвы, и не стоит испытывать терпение Красного Беркута.
– Я сам вырву ей сердце. – Следовало постоянно поддерживать свой авторитет среди соплеменников. Если он хоть взглядом, хоть словом покажет жалость к пленнице, в сердца ватаху-урду могут закрасться сомнения. – Пусть приготовят снадобья. Она сама должна взойти к чаше.
Жрец ушел, вполне удовлетворенный, и Мартин остался один в пирамидальном зале среди каменных оскалов и тусклых сальных светильников. Девять стражников не в счет – они не могут говорить с вождем, чтобы тот при случае имел возможность покарать их смертью своей непогрешимой рукой.
Итак, мало им убитого барса… Надо еще прикончить полумертвую бабу, предъявить толпе окровавленное сердце и бросить его в огонь. Понятно, что тогда, шесть лет назад, Ватахуаменхочепа не позволил убить его лишь потому, что был уверен: бледнолицему не одолеть серебристого барса. Или не найти. Но вот он, костяной кинжал, покрытый черной кровяной коростой, лежит среди сосудов и блях из магического серебра. Никто не смеет выносить святыни ватахов из чрева пирамиды, никто не смеет прикоснуться к ним, кроме вождя и верховного жреца, никто не смеет ничего без указания вышестоящего урду, и только попробуй не чувствовать себя свободным и счастливым…
До церемонии оставалось не меньше часа – пока соберутся урду из соседних поселков, пока на жертву подействуют снадобья, делающие последние минуты спокойными и безмятежными… Но почему маси принесли ее сюда? Могли бы и не приносить, могли сами прикончить, могли, наконец, просто оставить, где нашли.
Маси-урду были загадкой даже для ватахов, ближайших родственников. Взять хотя бы Мудрого Енота, который для них все равно, что для ватахов —Красный Беркут… Маси знают о Красном Беркуте все, а ватахи о Мудром Еноте – ничего, маси бродят по всему Сиару, как цыгане, и никто их не трогает, а ватахи не смеют носа высунуть за пределы помеченной территории. Правда, и сюда никто, кроме маси, не суется, магия – это тебе не фунт изюму. Здесь для женщины не быть ведьмой – отклонение от нормы, все равно, что для мужчины не быть воином, а для старика – вовремя умереть…
– Се, она очнулась. – Чепанисотинодати, главный хранитель тела великого вождя, наделенный правом именовать его кратким именем, преданный друг и внимательный воин, уже несколько минут стоял рядом, не решаясь потревожить своего господина.
Все равно, уже поздно… Ему нельзя с ней говорить. Если они перемолвятся хотя бы словом, жертвенный нож должен будет взять кто-нибудь другой, и вождь лишит себя возможности показать народу хладнокровие, верность обычаям и покорность Красному Беркуту.
– Вели принести ее сюда.
– Она и сама может… – В голосе Чепанисотинодати проскользнуло недоумение, но усомниться в мудрости вождя – все равно, что усомниться в его храбрости и силе. – Отрезать ей язык?
– Нет. После…
Хранитель тела удалился выполнять волю вождя, подарив Мартину еще несколько минут одиночества.
Итак, верховный жрец что-то задумал, и воля Красного Беркута здесь не при чем. Маси так и не объяснили, почему они принесли сюда эту полумертвую девицу, впрочем, они никогда ничего не объясняли, они вообще предпочитали молчать, а обычаи ватахов не позволяли задавать вопросом людям Мудрого Енота. Но жрец знает больше, чем говорит. Приносить жертвы – его прямая обязанность, а он настаивает на том, чтобы это сделал именно вождь. Почему? Нет, скорее – зачем… Если Ватахуаменхочепа на чем-то настаивает, последствия могут проявиться завтра, а могут и через год или через десять лет, или в другой жизни…
– Седуватахучепанипарду! – На этот раз хранитель тела, торопливо вошедший в зал, назвал вождя полным именем, а это означало, что он чувствует за собой какую-то вину и готов с благодарностью принять любую кару. – Седуватахучепанипарду, жрецы уже забрали ее в святилище. Оттуда ей путь только к ступеням жертвенника.
Ничего удивительного в новости не было. Верховный жрец предусмотрителен, верховный жрец знает свое дело… Теперь все будет ясно только после того, как свершится обряд, а может быть, наоборот – вопросов только прибавится… Погружаться в мир духов, чтобы там спросить совета, уже поздно. К тому же, духи могут быть на стороне жреца – тот умеет их как следует ублажить. Теперь остается одно: сделать все, чтобы свершилась воля Красного Беркута, а там видно будет…
Когда-то Ватахуаменхочепа думал, что бледнолицый не сможет убить серебристого барса, и просчитался, и тогда Мартин тоже не знал, куда он идет, и зачем ему вручили костяной нож. Ошибившись однажды, жрец и на сей раз может оказаться не прав… В конце концов, тот, в чьих руках окровавленное сердце жертвы, обязан донести его до самого распахнутого клюва Великого Ватаху, а там между ним и Беркутом не будет верховного жреца. Может быть, тогда и откроются замыслы Ватахуаменхочепы и станет ясно, что за чудище выпустила Каркуситантха, и чем это чревато для ватахов и прочих урду, населяющих мир.
Пирамиду вождей и святилище Великого Ватаху соединял подземный ход, но профессиональное чутье на опасность шепнуло ему, что пользоваться им не стоит. Во время недавнего разговора жрец сидел напротив вождя с непроницаемым лицом, но Мартин отметил, что лицо его более непроницаемо, чем следовало, а значит, Ватахуаменхочепа напрягал волю, чтобы скрыть свои чувства. А скрывать ему имело смысл только одно – страх. Пришелец, чужак не просто стал вождем, убив серебристого барса, он все глубже проникал в мир духов и древнюю магию, и вскоре мог стать сильнее верховного жреца. А может быть, это уже произошло, может быть, время упущено, и Ватахуаменхочепа обречен…
Толпа встретила вождя сочувственным безмолвием. Они уже знали. Среди ватаху-урду не нужно было разносить слухов и сплетен, им были бы совершенно ни к чему газеты и телевиденье, потому что все, происходящее за пределами земель Красного Беркута, их не интересовало. Местные новости разносились духами предков, заходящими на огонек, шелестом травы и криками ночных птиц. Только надо было уметь услышать и уловить смысл каждого звука. Ватахи умели. О том, что будет сегодня, многие знали еще вчера. Иначе, зачем им было тащиться сюда из становищ Ульчепангатантха, Чепангаколгоингоскво и других, расположенных отсюда в двух-трех днях неторопливого пути.
Толпа расступалась перед ним и смыкалась за его спиной, а у подножья святилища младшие жрецы уже разбирали барабаны, чтобы заглушить удивленные вопли жертвы, смотрящей на свое вырванное сердце. Великий Ватаху никогда не позволял им умирать мгновенно…
