Путь к Вавилону - Керни Пол (книги бесплатно .TXT) 📗
Прошло еще несколько дней. Молчание гор оказалось заразительным. Даже Ратаган был тих и подавлен. С перевязанного липа Байклина не сходило хмурое выражение. Все едва передвигали ноги. Им пришлось вытерпеть многое, и события последних дней подорвали их силы. Но никто не сказал и слова против, когда на второй день их пребывания в доме Квиринуса Ривен заявил, что им пора отправляться в путь. Они словно бы ощутили некий не зависящий от него импульс, который упорно его подгонял. Как если б у них была где-то назначена встреча, на которую нельзя опоздать.
Путники вышли к подножию хребта. Тропа пролегала теперь через отвесные скалы — не холмы предгорий, а настоящие горы — стены гранита; припорошенного снегом. Ветер стих, и были слышны лишь скрежет щебня под ногами и едва различимые крики орлов, что парили в своем мире безбрежного неба.
Быть может, с высоты Гресхорна они увидят Гленбриттл и даже, возможно, море, а за морем — темные утесы Рама с Маком и Эйгом. Может быть, оттуда видны рыбацкие шхуны у Маллейга. И слышны крики чаек.
Здесь снег уже не таял, и чем выше они поднимались в горы, тем глубже становился его покров. К концу дня они брели уже по лодыжку в снегу. Серые тучи по-прежнему закрывали небо, нестерпимый, пробирающий до костей холод, казалось, просто потешался над теми кострами, которые путники разводили, чтобы согреться, и каждую ночь они подолгу не могли заснуть от холода.
Тропа исчезла, и они поднимались теперь прямо по каменистому уклону, стараясь придерживаться гребня кряжа — так было проще набирать высоту. Здесь снова поднялся ветер. Рвал их одежду, обдувал стужей лица, превращая их путь среди покрытых льдом скал в весьма опасное занятие.
На такой высоте не было ничего живого, — только орлы продолжали кружиться в небе, — но все они чувствовали чье-то присутствие: кто-то следил за ними, может быть, даже преследовал их. Наконец, неприятное ощущение это стало настолько сильным, что путешественники вынуждены были ночами то и дело останавливаться и вглядываться в близлежащие склоны и лощины, пытаясь заметить какое-нибудь движение. Не раз они слышали, как осыпаются камни, словно под чьими-то ногами. Хотя, может быть, это был просто ветер.
— Наемники никогда бы не стали преследовать нас на такой высоте, — сказал Байклин. — Какой им от этого прок. — Все согласились, но все равно продолжали настороженно озираться вокруг.
Теперь они шли через пустыню из камня и льда. Здесь не было даже самой жалкой растительности, годной на растопку костра, и по ночам путешественники жались теснее друг к другу, как озябшие дети, пытаясь согреться; ели холодное, вместо воды сосали лед, пока все до единого не застудили горло. Вскоре им начало казаться, что они потеряли даже представление о тепле и уюте и сами превратились в создания гор, — твердые и холодные, как гранит хребтов и вершин, немые, как камень, — а вездесущий ветер лишь придал им форму человека.
Так — в изнурительных переходах — прошли две недели. Путешественники придерживались изогнутого подковой кряжа и в конце концов вышли к горному массиву, над которым возвышался отвесный пик Стэйр — главная вершина Гресхорна. И если действительно в этих горах жили гномы, то согласно преданию, жили они именно здесь, под сенью Алой горы, нависавшей над мрачной бездной, отделявшей ее от земли людей внизу. Много столетий тому назад мирканы использовали это место как наблюдательный пункт и часто встречались с гномами, но все прекратилось с началом чисток. Поговаривали, что Горний народ бежал в горы Гресхорна и нашел приют у каменных людей, как еще называли гномов. Но никто еще не возвратился в Долы, чтобы подтвердить этот слух.
Путники остановились на изломе хребта. Пар их дыхания уносило ветром. Байклин внимательно оглядел горную страну, раскинувшуюся перед ними.
— Мы спустимся по этому склону вон к тому распадку, где протекает ручей. Там и разобьем лагерь. Дорога станет полегче, но нам еще предстоит совершить восхождение — последнее.
Они стояли на вершине хребта, втиснув ноги в расселины камня, чтобы ветер не сбил их, и внимательно изучали ровную, каменистую долину с неглубоким холодным ручьем и каким-то темным кустарником, что цеплялся за мерзлую почву по обеим его берегам.
— Слава Богу, — произнес Ратаган. — Сегодня у нас будут дрова и горячая пища.
— И нужно использовать эту возможность сполна, — отозвался Смуглолицый. — Потому что потом нам уже вряд ли удастся найти что-нибудь, кроме снега и камня. Мы поднимемся слишком высоко.
В тот вечер стемнело раньше обычного. Густые темные тучи окутали вершины гор. Путники молча сидели вокруг костра, прислушиваясь к шуму ветра, который завывал на все лады, предвещая плохую погоду. Рядом тихо журчал ручей.
Ратаган протянул свои больные руки к огню, растопырив пальцы. Глаза его блестели, отражая свет пламени. Он прикрыл веки.
— Как вы думаете, сколько еще нам идти? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — И где вы думаете искать гномов?
Никто не ответил. Байклин выглядел усталым, а взгляд Айсы был каким-то отсутствующим. Даже упорство миркана, похоже, отступило перед утомлением. Ривен носком сапога подтолкнул откатившуюся головешку обратно в костер. Он мог бы сказать им, что он уверен: прежде чем гномы покажутся им, должно что-то произойти, — но прозвучало бы это нелепо и зловеще, и Ривен придержал язык.
И что-то действительно произошло.
Во тьме, за пределами круга света, с грохотом посыпались камни. Темные фигуры возникли как будто из ниоткуда, давя сапогами жесткий, как проволока, кустарник. Остальные, поднимая брызги, ринулись через ручей с другой стороны.
— Тревога, — заорал Ратаган. — Нападение!
В один миг все четверо вскочили на ноги. Усталость словно рукой сняло. В руках засверкало оружие. Ривен вскинул свой меч, который ему подарил Квиринус, Ратаган — позаимствованный взамен потерянного боевой топор, Байклин — короткий клинок, а Айса — окованный в железо посох, который он откопал в арсенале Рим-Армишира. Они встали в круг, спиной к огню, и встретили нападавших.
Те рванулись в атаку — все разом, — скользя на заиндевевшем щебне и поднимая в ручье фонтаны брызг. Байклин убил одного, когда тот, поскользнувшись, упал на берегу под ноги другого. Ратаган выбил у третьего меч и, сбив его наземь, со всего маху ударил его носком сапога. Его товарищ бросился было на помощь, но Ратаган перехватил руку с занесенным мечом и отшвырнул его в темноту, так что тот с размаху ударился головой о валун и затих. Развернувшись, гигант раскроил череп того, который пытался подняться с земли. Боевой его клич звучал как смех, и — как рев торжествующего животного.
Но врагов не убавлялось. Неуловимым движением боевого посоха Айса одним ударом сбил сразу двоих, а когда те упали, с яростью ткнул каждого под ребра острым концом своего оружия. Сквозь шум и лязг битвы прорывались крики отчаяния и клики победы. Глаза Айсы пылали бешенством, и Ривену показалось даже, что миркан напевает себе под нос какую-то песню мщения.
Оскалившееся лицо врага возникло из тьмы прямо перед Ривеном, и рукояти их мечей со звоном сошлись. Ривен отбросил атакующего назад, и тот упал, поскользнувшись на шатком камне. Он вонзил меч ему в шею и увидел, как струей хлынула кровь — ало-черная в пляшущих отблесках пламени костра. Он едва успел выдернуть меч, как перед ним уже стоял другой. Ривен прикрылся мечом, чтобы отразить удар. Ночь прорезал высокий женский крик:
— Сказитель должен остаться живым! Не покалечьте его!
Ривена вдруг охватило нелепое желание рассмеяться, но еще один удар противника — который он успел отбить — не дал ему перевести дух. Свидание началось, но доживет ли он до того, чтоб поглядеть, что будет потом?
Он убил врага не задумываясь. Его тело теперь повиновалось лишь рефлексам, которые сформировались в нем за последние несколько месяцев. Место поверженного врага тут же занял другой.
Тело упало в костер, подняв в воздух вихрь искр, и какое-то время они сражались в этом пылающем фейерверке, пока ветер не унес летящие угольки и не загасил их в снегу. Поле сражения погрузилось во тьму, освещаемую только отблесками клинков, отражающих слабое свечение облаков над горами, да бледными пятнами искаженных от напряжения лиц врагов.
