Инопланетянин (сборник) - Тупицын Юрий Гаврилович (серия книг .txt) 📗
— Ведя пассивное наблюдение за землянами, инопланетяне могут оставаться неузнанными долгое время. Но стоит им перейти к активным действиям, попасть в экстремальные условия, выйти на грань провала, как их скрытая трансцендентность непременно должна проявиться, — продолжал с удовольствием развивать свои идеи Уотсон. — Равно как и земные шпионы непременно проявляют свою трансцендентность в критических ситуациях: бесшумные пистолеты, мгновенно действующие яды, приемы каратэ, микроподслушивающие устройства, — все пускается в ход для сохранения жизни и достижения цели. Не так ли, полковник? Как бы то ни было, но контрольную программу для установления факта инвазии я разработал, взяв за основу слежение за уровнем мировой трансцендентности. Понимаете ли, в мире непрерывно случаются всякие необычности — чудеса, нелепости, загадочные происшествия и катастрофы. Подобно тому, как существует некий глобальный радиоактивный фон, так существует и фон мировой трансцендентности. Всплески радиоактивности свидетельствуют о катаклизмах — солнечных вспышках, рождении новых и сверхновых звезд, взрывах ядерных устройств и авариях реакторов. Вспышка трансцендентности косвенно свидетельствует о космическом вторжении. Когда амплитуда такой вспышки превышает некоторый критический уровень, объявляется тревога и начинается активный поиск инопланетян. Надеюсь, вы поняли, в чем суть мимикрии? Никаких инопланетян! Никаких инвазий! Конкретные исполнители ничего не знают об этом, они следят за уровнем мировой трансцендентности, поэтому оперативная часть программы «Инвазия» выглядит вполне солидно и респектабельно. И лишь в критической ситуации…
— Простите, что я перебиваю вас, мистер Уотсон. — Мейседон задумался, формулируя свою мысль. — Ваша идея подмены, точнее, выражение космического вторжения через уровень мировой трансцендентности и практична и весьма элегантна.
Явно паясничая, Уотсон раскланялся. Не обращая внимания на его шутовство, Мейседон продолжал:
— Но для реализации программы надо как-то фиксировать текущий уровень трансцендентности — все эти необычности, чудеса и загадки, которые и действительно иногда случаются в нашей жизни.
— Я же говорил, что эта операция будет проводиться на компьютерах разведцентра ВВС, — скучным голосом напомнил Уотсон. — Информация о трансцендентных событиях будет поступать в компьютер по донесениям всех наших служб социального, биологического и геофизического наблюдения, начиная от метеорологической и кончая полицией и Федеральным бюро. Если что-нибудь интересное засекут летчики или узрят в свои телескопы астрономы, и это пойдет на перфокарту. Делается это просто: в форму ежесуточных отчетов станций, пунктов и служб будет введен специальный раздел — трансцендентные явления. Остальное дело техники и нашей прославленной американской деловитости. За деталями обращайтесь к Джону, он лично разрабатывал эту часть оперативной программы.
— Все продумано, слажено и пригнано, — в раздумье констатировал Мейседон.
— Старались, — съязвил Уотсон. Мейседон внимательно взглянул на него.
— Но в таком случае я не понимаю своей роли. Для чего я вам понадобился?
— Ха! — Уотсон сделал такой энергичный жест, что вылупился из простыни, в которую был завернут. — А если этот проклятый компьютер все-таки выдаст сигнал тревоги? Вдруг он все-таки сработает и сообщит, что инопланетяне высадились на нашу старушку планету!
Мейседон задумался, немало озадаченный, Уотсон поглядывал на него ехидно и вопросительно.
— Что ж, — проговорил наконец Мейседон, — если компьютер выдаст сигнал тревоги, придется действовать.
— Браво, полковник! Великолепная идея. Если вас выбросят из окна, то волей-неволей придется падать, — истина примерно такого же порядка, не так ли?
— С одной оговоркой: падать можно только вниз, а вот действовать можно в очень разных направлениях. — Мейседон погладил свой гладко выскобленный подбородок. — Нельзя ли машинную программу составить таким образом, чтобы тревогу всегда можно было объявить ложной?
Уотсон ухмыльнулся, чем-то очень довольный.
— Примерно такого ответа я и ждал от вас. Небось вспомнили ложные атомные тревоги из-за сбоев компьютеров или из-за того, что радары принимали стаи перелетных птиц за армады советских самолетов? Вы прирожденный провокатор, полковник. Ну-ну, не обижайтесь, я сказал вам это в похвалу, а никак не в осуждение. Я и сам носился с этой провокационной идейкой, но потом уяснил, что не могу принять ее по сугубо принципиальным соображениям.
— А именно?
— Неужели не догадываетесь? Вдруг сигнал тревоги соответствует действительности! Инопланетяне на нашей планете вот-вот схватят за горло человечество, а мы спрятались в кусты и хихикаем от радости потому, что удалось запихать в карман лишний десяток тысяч долларов. Нет, на такую подлость я не могу пойти принципиально!
Мейседон смотрел на ученого с изумлением.
— Послушайте, вы, стало быть, все-таки верите, что космическая инвазия может состояться?
— Верю, не верю, разве дело в этом? Дело в принципе! — проворчал Уотсон, поплотнее заворачиваясь в простыню. И вдруг рассердился: — А вы что — не верите? Совсем не верите? Даже самую крошечку?
Ученый даже на пальцах показал эту самую крошечку. Мейседон задумался, хмуря брови, потом медленно признался:
— Пожалуй, если речь идет о самой крошечке, то верю.
— Вот видите! — Уотсон, очень довольный, завозился в шезлонге, устраиваясь поудобнее, но когда заговорил, в его голосе появились резкие, обиженные нотки. — Программа составлена так, что случайное срабатывание исключено — критический уровень мировой трансцендентности я установил с огромным запасом, в целых четыре сигмы. Вам это говорит о чем-нибудь?
— Говорит.
— Как же можно отказаться от расследования сигнала тревоги? В конце концов это наш долг! Не личный долг, а общечеловеческий, долг перед нашим миром, перед родной планетой… — Заметив выражение скепсиса на лице Мейседона, Уотсон нахмурился и оборвал себя на полуслове. — Не смотрите на меня как на идиота, полковник. Я и сам терпеть не могу слюнтяйской лирики и абстрактного философствования. Но погодите, вот вы влезете в программу по-настоящему и почувствуете, как незаметно начнет меняться ваша идеологическая платформа. Ведь приходится думать черт его знает о чем, о чем истинные прагматики, вроде нас с вами, никогда не думают по своей воле.
Мейседон задумался, постукивая пальцами по мраморной столешнице низенького, блестящего хромом столика на колесиках.
— Насколько я понимаю, вас беспокоит возможная огласка?
— Нас, полковник, нас, — саркастически поправил Уотсон. — Именно огласка. Представляете, сколько будет смеха, если тревога окажется ложной или охота на ведьм неудачной? Современного аутодафе нам не миновать!
— Можно, — на секунду задумался Мейседон, — вести расследование по закрытым каналам.
— Каким? — с самым скучным видом уточнил Уотсон.
— ФБР, ЦРУ, полиция! Выбирайте, что вам больше по вкусу.
Ученый затрясся от смеха, простыня снова попыталась соскользнуть с его худых плеч.
— Боже, как вы наивны, полковник! Наши секретные службы оберегают секреты от разведок других государств, но охотно делятся ими с промышленниками, сенаторами, а то и журналистами. Не безвозмездно, конечно. Капитал и наука, биржа и политика, конгресс и разведка переплелись сейчас в такой тесный клубок, что сам Господь Бог не разберется. В кулуарах администрации говорят, об этом я знаю от Джона, и в этом аспекте я верю ему безусловно, — если хочешь сделать какое-то дело достоянием прессы, постарайся засекретить его как можно глубже. К такой заманчивой тайне сейчас же потянутся десятки тончайших незримых щупалец от множества сильных мира сего, облеченных явной или тайной властью. И если один из них решает, что целесообразна огласка, глубокий секрет через хорошо оплачиваемых подставных лиц будет предан общественному суду, во всяком случае, станет тайной Полишинеля. А программа «Инвазия» — это же лакомый кусочек для оппозиции.
