За горизонтом сна - Дубинянская Яна (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
А этот, Габриэл Караджани? Фамилия, которая… Неоантропсихофизиолог Караджани — назвал его начальник экспедиции. Неужели действительно?!.
…хотя ведь и это, если разобраться, не имеет особого значения.
— Я догадываюсь, что вас интересует, — ровно заговорил ученый, не дожидаясь вопросов. — Да, я узнал это место. Сразу узнал — хотя не сразу сумел поверить. Здесь находится… находился опытный полигон Института усовершенствования человека, возглавляемого, как вам известно, моей сестрой. Полигон заброшен, — он сделал кругообразный жест — заброшен, по-видимому, более сотни лет назад. На первой стадии эксперимента, что мы ставили вдвоем… с Лейлой… еще тогда.
Он хорошо скрывал свои эмоции, но ему было что скрывать, и Джерри поневоле пожалел и его. Жалость. Единственное чувство, которое человек будущего — даже такого будущего — может испытывать к прославленным героям Эпохи. Жаль. Черт, словно назойливая тавтология, сплошная жа…
В жгучем взгляде Селестена Брюни на жалость не было ни намека.
— Какого эксперимента?
— Сейчас объясню, — кивнул Караджани. — Это напрямую связано с тем, что я хотел бы выяснить у девушки. Эксперимент проводился в рамках фундаментальных исследований института и был поставлен на базе популярной среди молодежи ролевой игры по эпопее Исаака Лейсберга «Хроники Великой Сталлы»…
Вздрогнул, напрягся Феликс Ли, Джерри чувствовал прикосновение его отведенного в сторону острого локтя. «Хроники Великой Сталлы». Он так и не успел поговорить с Феликсом об этой книге и ее месте в истории ЭВС; но само это название его молодой прадед, кажется, упоминал. Да, точно, — когда рассказывал о ней, о своей невесте, о спящей девушке по имени Ланни…
Ролевая игра?
— …подходящий материал. В том плане, что эта публика уже была психологически подготовлена к участию в эксперименте. В их сознании четко сложился образ некоего воображаемого мира, в котором они чувствовали бы себя комфортно и счастливо. Настолько четко, что они могли этот мир воссоздавать, развивать и трансформировать во времени без вмешательства извне. Самостоятельно творить информационное биополе — общими усилиями, так сказать. Разумеется, в их представлениях о Великой Сталле не могло не быть расхождений — но это мы предусмотрели…
Селестен Брюни прервал Караджани на полуслове; действительно, все это никак не являлось ответом на его вопрос. Что за эксперимент? Суть и цель?!
Цель была самая возвышенная и благородная — что ж, Джерри и не сомневался. Гениальная Лейла Караджани всю жизнь боролась с человеческим несовершенством. Людской организм бессилен перед временем, перед старостью, перед многими болезнями, победа над которыми пока в будущем. О том, что погружение в длительный беспробудный сон могло бы решить многие из этих проблем, человечество задумывалось задолго до брата и сестры Караджани. Но, скажем, вариации с анабиозом не оправдали надежд смелых экспериментаторов… Ладно, он не будет вдаваться в подробности.
Идея основоположницы неоантропсихофизиологии была, как всегда, революционным прорывом. Речь шла не просто о замораживании процессов жизнедеятельности, а о полной перестройке всех систем организма через усовершенствование его природы. Работу жизненно важных органов человека подменяет запасная, автономная, практически не привязанная к людской анатомии система обмена веществ, функционирование которой ограничено рамками сна. Просто и в высшей степени надежно: институт провел немало предварительных индивидуальных опытов, прежде чем перейти к массовому эксперименту.
Еще одна идея Лейлы Караджани. В высшей степени гуманная идея. Как альтернатива черной дыре анабиоза — яркий, цветной сон, СОН, ничем не отличающийся от жизни. Жизни в мире, избранном по общему желанию спящих. Юные ролевики — это было лишь начало, опирающееся на удобную предпосылку для опыта, подготовленную Лейсбергом и его книгой. Когда Институт усовершенствования человека предложил — разумеется, не афишируя своего бренда, — специально оборудовать на базе под Порт-Селином полигон для проведения ежегодного игрового фестиваля «Хроник Великой Сталлы», это вызвало радостный бум среди молодежи, по уши увлеченной этими самыми «Хрониками». На фестиваль съехались десятки тысяч участников…
— Куда уж гуманнее, — пробормотал Селестен Брюни.
Феликс громко сглотнул. Натянутая струна. Джерри незаметно взял его за руку, слегка пожал. Не нервничай, просто слушай. Может, еще удастся что-нибудь сделать. И вообще все это было больше ста лет назад…
— Эксперимент не планировался как долгосрочный, — жестко отчеканил Караджани. — Через месяц-другой все они возвратились бы по домам. И с восторгом вспоминали бы эти месяцы, проведенные в их обожаемой Великой Сталле. Семьям Лейла сообщила. Во всяком случае, собиралась, когда я… когда меня включили в состав Первой Дальней.
Он помолчал.
— А потом здесь что-то произошло. Хотел бы я знать — что именно…
— И для этого вы разбудили… того парня?
— Разумеется. Вернее, я взял его на пробу: понятно, что за столько лет анатомические изменения в организме могли переродиться в патологию, и пробуждение было чревато непредсказуемыми последствиями…
Начальник экспедиции криво усмехнулся.
— А него вы хотели? — раздраженно бросил неоантропсихофизиолог. — Чтобы я сразу рисковал жизнью кого-то из наших ученых?
— Каких еще ученых?
Караджани вздохнул. Присев на корточки возле Лили, он начал сматывать разбросанные вокруг нее провода. Заговорил, не поднимая головы:
— Вот вы считаете меня исчадием ада, биолог Брюни. Бесчеловечным экспериментатором над людьми, ведь правда? Вы и ваш братец, вся эта шатая так называемых настоящих ученых всегда вставляла палки в колеса подлинным новаторам, таким, как моя сестра. Лейла плакала по ночам из-за вас, запрещавших ей сделать хоть шаг в сторону от вашей «официальной науки»! Слава Богу, началась Эпоха Великих Свершений, и мы смогли открыть свой институт. Мы набрали людей, способных ради науки — истинной науки! — пойти на риск, даже на самопожертвование. В эксперименте, о котором я говорю, приняли участие более сотни наших сотрудников. Добровольно уснули здесь, среди этих ребят, сдвинутых на глупой книжке, чтобы стабилизировать общее биополе, сглаживая противоречия в их представлениях о мире СНА. Видите ли, все эти ролевики поголовно хотят быть рыцарями и принцессами, и никто — холопами, все хотят побеждать и никто — проигрывать… Представляю, что творится в их Великой Сталле сейчас, когда наши ребятки повырастали вместе со своими амбициями, когда сменилось несколько поколений…
Лили вздрогнула, подняла голову, шевельнула губами. Хотела что-то сказать — и не сказала. Надо увести ее отсюда, вдруг понял Джерри. Надо было увести ее с самого начала, пока она не слышала… Чтобы никогда не узнала насквозь искусственную и жутковатую, как анатомический муляж, историю прекрасной страны, куда она случайно попала и где встретила своего сказочного принца…
Теперь поздно. Хотя, может быть, и к лучшему. Этот Габриэл Караджани, кажется, хотел задавать ей какие-то вопросы. Нет. Может быть, когда-нибудь… но сейчас точно — нет. Он, Джерри, не позволит.
— Наши «стабилизаторы» изначально сохраняли некоторую связь с внешним мифом, — продолжал Караджани. — Они могли бы хоть что-то… Но риск слишком велик.
— Настолько, чтобы вас остановить? — съязвил Брюни. — Да неужели?
Неоантропсихофизиолог медленно поднялся. Лицо — будто ноздреватая молочная пенка, белое с примесью желтизны. Нервные, жующие губы. Руки, теребящие моток разноцветных проводов…
И внезапно он сорвался:
— Вам легко говорить! Вы все на тот момент еще блаженно верили в иную цивилизацию и записывали в блокнотики типы корневой системы! А я — я уже увидел, понял, что мы… что нас… что это Земля. Но я не мог, не имел права ввергать вас в панику — я должен был точно ЗНАТЬ!!! Я в отличие от вас…
— Не ори.
В глазах Селестена Брюни были отвращение и презрение, даже брезгливость. Все это проступило внезапно, словно нервный срыв Караджани подцепил за край невидимую маску на лице начальника экспедиции. Он заговорил негромко, словно через силу выплевывая слова:
