Джокертаунская комбинация - Милан Виктор (читаемые книги читать .TXT) 📗
– Кровь и предки, все это очень странно, – пробормотал Тахион.
– Прошу прощения? – вежливо осведомился Арахис.
– Ничего… истерика… облегчение. – Тах кинул на джокера тревожный взгляд. – Но ведь это не может быть настоящим… или может?
– Может. Он посылал меня исследовать пещеры. Они тут повсюду. Странные места, но и хорошие.
Арахис направился к одному из ходов. Тах шла за ним шаг в шаг.
– Как какие, например?
– Нью-Джерси.
– Определенно странное место, – глубокомысленно сказала Тахион.
Туннель начал подниматься, и Тахион прекрасно знал, что ни к какому Нью-Джерси они не выйдут. Она остановилась, упершись обеими ногами в пол, словно упрямый жеребенок. Арахис вопросительно обернулся.
– Куда ты меня ведешь? – тон Тахиона стал резче.
Арахис как будто сломался. Его утолщенные веки быстро замигали. Выглядело это, словно пробуждение каменного идола. Тахион даже представила себе громкий треск, с которым смыкались и размыкались древние веки.
– Я должен сначала привести вас к нему. Потом мы пойдем. Он просто хочет вас видеть.
– Кто? Изгнанник?
– Губернатор.
– Губернатор? О ком ты бормочешь?
Раненое достоинство переполнило джокера, словно катящийся туман.
– Теперь это место джокеров. Мы заботимся друг о друге, а он заботится о нас. У нас теперь есть законы и все прочее.
– Прости, Арахис, – с раскаянием произнес Тахион. – Это, наверное, хорошо, что теперь у вас есть место для джокеров. И мне очень повезло. Вы, наверное, единственные в мире, кто помог мне сейчас.
Они снова пошли.
– Мы все боимся Блеза, но не можем не беспокоиться о вас.
– Вы думали иначе два года назад, когда я пустил под откос избирательную кампанию сенатора Хартмана.
– Губернатор объяснил, почему вы так сделали.
Это заставило Тахиона снова остановиться.
– Да? – спросила она голосом, ставшим внезапно таким же ватным, как и ее колени.
– Да. Он не рассказывал подробности. Просто сказал, что вы, вероятно, спасли нас от еще худшего пересле… Преследования. – Арахис чуть запнулся на незнакомом слове. – Он говорит, вы заботитесь о джокерах, как никто другой.
Нагнав джокера, Тах спросил нерешительно:
– Губернатор… джокер?
– Конечно.
Это снова заставило ее остановиться. Понадобилось усилие воли, чтобы заставить себя шагать дальше. Она готовила себя к тому, чтоб уплатить цену свободы.
Поцелуй.
Джокер.
Ты обещала. Помни. Ты обещала.
Джокер.
Грани преломляли свет. Разбивали его на основные цвета спектра. Отбрасывали назад в радужные кривые на белом песчаном полу пещеры. Тах покачала головой. Только в своем родном мире она видела такую безвкусную блажь. Дверь, инкрустированная драгоценными камнями, изображающими герб.
– Ваш губернатор считает себя очень важной персоной.
– Мы не строили это. Честно. Оно просто появилось.
– Как?
Завораживающие ледяные поверхности, холодные и острые на ощупь. Один из драгоценных камней выпал. Он составлял рисунок орлиного глаза и выпал внезапно под ее исследующими пальцами, словно упала кровавая слеза. Горел, чаруя, упавший в ладонь рубин. Она не смогла устоять. Спрятала его в карман.
– Способность воплощать сны… преобразование энергии в материю, – бормотал Тах, пытаясь переместить эту последнюю мутацию дикой карты из мира сказочных фантазий в повседневную научную реальность.
Научные теории мало интересовали Арахиса. Он отбросил засов и повернулся к Тахиону.
– Подождите здесь. Я должен убедиться, что там никого нет. Чем меньше людей знает, тем лучше.
Темнота обрушилась на нее словно шторм, когда Арахис со своим фонарем скрылся в дверном проеме. И принесла на своих стигийских крыльях не поддающееся описанию зловоние. Тах почувствовала спазмы в животе, ее скрутило, и она отшатнулась на несколько шагов, ошеломленная. Что могло жить в подобной грязи, что могло ее порождать? Более чем за сорок лет она видела худшее, что могла породить дикая карта. Она могла пережить и это. Тьма была тем, чего она не могла пережить. Воспоминания о ее заточении в подвальной камере, словно терзающие демоны, пронеслись сквозь ее ум. Шаги в темноте, хриплый смех. Свет ударил ее, и она закричала. Блез приближался.
Рука Арахиса, закрывшая ее рот, отдернула ее назад от края безумия.
– Прости, прости, – ее зубы стучали на каждом согласном, словно град по крыше.
– Не бойся темноты. Мы никому не позволим тронуть тебя. Теперь идем, но помни – потому что он не вспомнит, не вспомнит – ты должна спешить.
Они прошли через тайную дверь, и ее ноги ступили в липкое смолистое вещество. Зловоние заставило ее пошатнуться, и все ее сомнения стали очевидны. Эта огромная испятнанная белая масса не могла быть плотью. Или могла?
Трубы вонзались в глубь этой массы, словно шланги насосов, закачивающих воздух в баллон воздушного шара. Но эта масса не была такой легкой. Засохшая вокруг проколов кровь отслаивалась от кожи словно отставшая краска, и Тахион видел яркую красноту, вздувшуюся короной инфекцию, распространяющуюся от нескольких грубо зашитых разрезов. Из пор валил источник зловония. Жидкое дерьмо, медленно стекающее прекрасными, словно бусины, каплями по бокам джокера, чтобы влиться в гору отходов. Предки, помогите бедному созданию, это была плоть, и она жила. Желудок прыгал как взбрыкивающая лошадь. Тах боролась с отвращением и пыталась рассмотреть, где в этой горе протоплазмы размещаются ум и душа.
– Арахис, дай доктору носовой платок, – сказал тонкий голос высоко над ней. – Она не привыкла к запаху моих отходов.
Мальчик выделил слово «отходы» с горечью падающего молота.
Тах дико оглянулся, ища источник голоса. Наконец увидел это. Словно у пигмея, голова, шея, плечи и руки молодого человека разместились, словно гальюнная фигура на носу корабля из плоти.
Было ли хоть что-то в этом лице, напоминающее о ее призрачном поклоннике из снов? Только цвет волос. Она вздрогнула, когда Арахис толкнул ее локтем. Он предлагал носовой платок. Он был пропитан Лагерфельдом. Это был ее любимый…
– Лосьон после бритья, я знаю, – сказал молодой человек хором с ее мыслями. – Вот почему я достал его для вас. Специально для этого момента.
Влажная ткань стала завесой, оградив Тахиона от вони и ужаса.
– Ты… – она не могла сформулировать остальное словами.
– Изгой? Да. Теперь, я полагаю, вы понимаете почему.
Они были настроены друг на друга. Он стал первым человеком, которого она услышала со своей слабой телепатией. Они вместе прошли через сны. Было легко скользнуть в его ум. Мимо гибкой, загорелой фигуры Изгоя, образа его истинного «я». Мимо прошлых эротических видений с Келли. Мимо образа Тахиона – героического, благородного, страдающего. Вниз, туда, где жил мальчик. Заключенный в жир, питаемый сточными водами, лежащий в дерьме и мечтающий о красоте. Быстрые размытые образы мчались мимо – Тедди, медленный, немного пухлый, но с красивыми руками. Эти руки летали над страницей альбома. Запах подсыхающего масла, странные романтические полотна, заполнившие комнату. Они были прекрасны, они что-то добавляли к миру, который отклонил, отбросил и отверг Теодора Хонорлоу.
Монстр/уставший/кричащий/ненавидящий себя/обреченный жить/желающий умереть.
Дух Тахиона плакал.
Тедди посмотрел на нее.
– Внутри ты плачешь обо мне.
– Да.
– Почему твои глаза остаются сухими?
– Я утратила эту способность, – просто ответила Тах.
– Когда?
– После изнасилования. – Долгую секунду они изучали друг друга. – Теперь ты плачешь обо мне, – мягко добавила Тах.
– Да… Но только внутри. Негоже губернатору Рокса демонстрировать свою слабость.
Снова между ними повисло молчание. Тах вспомнил напутствие Арахиса.
– Тедди, чем дольше я стою здесь, тем больше опасность. Арахис и я…
– Блоут. Меня зовут Блоут. Тедди – имя из другого мира… и вы ничего не забыли? – Тахион съежился, виноватый взгляд скользнул в сторону. – Нет, вы не забыли. Вы надеялись, что я забыл. Я внушаю вам отвращение, не так ли?
