Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник) - Тырин Михаил Юрьевич (бесплатные серии книг .TXT) 📗
– Та-ак, мальчик не хочет лечиться. А ну-ка, Дум-Дум, сделай ему укольчик.
Пашка услышал, как Дум-Дум заворочался, забормотал и начал приближаться. Перед глазами появилась его уродливая неловкая лапа, сжимающая стеклянный шприц с толстой ржавой иголкой.
– Нет! – закричал мальчик. – Я все сделаю! – и, схватив первую попавшуюся таблетку, он вытащил ее наружу.
– Зеленая, – разочарованно вздохнул Горлонос. – Это значит, барокамера. – М-да… Жаль, конечно, что ты не вытащил черную, например…
Пашка весь напрягся. Какая еще барокамера? Что за мучение они придумали? Может, это еще похуже, чем все ядовитые пауки вместе взятые!
Дум-Дум покатил тележку к стене. Пашка по-прежнему был привязан, он смог лишь немного приподнять голову. И увидел перед собой очередную ржавую дверь с тяжелым засовом.
Дум-Дум с усилием отворил дверь. Пашка увидел нутро старой газовой печи, размером с небольшую комнатку. Проступили ряды обожженных кирпичей, почерневшие трубы. Эта печь давно уже не знала огня, здесь были только тьма и холод, как и везде вокруг.
– Закатывай его туда, – руководил Горлонос. – Осторожнее, не сломай тележку, дубина! Аккуратнее с пациентом, он нам еще пригодится.
Дверца захлопнулась с оглушительным грохотом, и Пашка остался в совершенной темноте. Он не слышал ни звука, все заглушали удары собственного сердца. Он ждал, что последует дальше – ведь не просто так его сюда сунули.
Барокамера… Мальчик припоминал, что в такой штуке, кажется, тренируют космонавтов. Значит, будут откачивать воздух? Горлонос говорил про исследования… Неужели он хочет проверить, сколько ребенок продержится без воздуха?!
Впрочем, дышалось пока легко, если не считать убийственного запаха плесени. Было очень тихо, железная дверца словно отрезала весь мир.
В следующее мгновение Пашка замер от ужаса. Он ясно услышал, как совсем рядом кто-то ворочается. Этого не могло быть, печь казалась совершенно пустой.
Еще через секунду донесся новый звук: кажется, далеко в темноте кто-то тихонько рассмеялся. Раздалось шарканье, словно старушка в тапочках плетется по асфальту. Шаги медленно приближались. Пашкиного лица вдруг коснулся слабый ветерок, будто рядом махнули веером. Невидимый человек прошаркал мимо, снова прозвучал негромкий смешок неподалеку.
– Мальчик! – шепнул кто-то над самым ухом, и Пашка вздрогнул всем телом.
– Кто здесь?! – крикнул он. Хуже всего, что он был привязан, и чувствовал себя совершенно беззащитным.
Теперь ему казалось, что вокруг ходят несколько человек, трое или четверо, они тихо крадутся, подбираются ближе. Потом шорох раздался на потолке, на лицо упали несколько песчинок.
Пашка застыл, словно окаменел. Ему казалось, если он не будет шевелиться, неведомые обитатели мрака не заметят его, так и будут шуршать рядом. Но в ту же секунду по его щеке вдруг начал тихонько скрести маленький коготок. Пашка мотнул головой в другую сторону, но там уже поджидали чьи-то сухие холодные пальцы, которые слегка коснулись щеки, носа, лба.
– Свеженький, – негромко пискнул кто-то сверху. – Щечки мягкие, ушки нежные, глазки блестящие…
– Унесем его с собой глубоко под землю, – ответил хриплый голос справа. – Заморозим для следующей жизни.
– Нет-нет, мы закроем его в ящик с солью, пусть полежит лет двести или триста. Будет у нас запас вкусненького.
– Как он пахнет… – прозвучал свистящий голос совсем рядом, и Пашка вдруг увидел два светящихся глаза перед собой. Они были круглыми и бессмысленными, словно два тусклых фонарика. Мальчик услышал сопение – его осторожно обнюхивали. Ему вдруг представилось, как острые, изогнутые, будто крючья, зубы, вонзаются в живот или в ногу…
– Тише, тише! – запищали на потолке. – Вы слышите? Сюда ползет Гомолундра! Это ее добыча, прячемся, а то она сожжет нас!
Раздался топот маленьких быстрых ножек и все стихло. Но лишь ненадолго. До Пашкиных ушей донесся странный шуршащий звук, как будто по полу волокли тяжелый мешок. За ним последовало низкое угрожающее ворчание.
Тело этого ужасного зверя немного светилось во тьме, но Пашка все равно не сумел как следует его разглядеть. Он видел лишь очертания массивной бесформенной туши, которая ползла по вертикальной стене, то вытягиваясь, то сжимаясь.
Он почувствовал запах. От Гомолундры пахло дымом, перегретым железом и чем-то кислым. Животные – котята, собаки, лошади – пахнут не так. Они живые, а эта зверюга напоминала тяжелую огнедышащую машину. От его тела шел жар, но он почему-то не согревал, а наоборот вызывал дрожь. Это как температура при простуде – вроде бы жарко, а по телу озноб.
Зверюга застыла рядом с мальчиком, перестав сопеть и ворчать. И вдруг во весь голос заревела, как будто что-то ее разозлило или обидело. В стороны полетели искры, правда, ни одна из них не обожгла мальчика.
У Пашки сердце едва не выскочило наружу от испуга. Он ума не мог приложить, что он такого мог сделать и чем разозлил чудовище. Казалось, что Гомолундра сейчас расплющит его одним ударом лапы.
И тут в реве и шуме ему послышались какие-то слова. Он сосредоточился… Так и есть, Гомолундра злобно рычала: «Живой… Жидкая кровь… Теплый…».
«Ну, все, – обреченно подумал мальчик. – Живой я ей не нравлюсь, сейчас она сделает меня мертвым…»
Чудище пока не приближалось, оно даже не пыталось коснуться Пашки. Только сотрясало воздух ревом и сыпало искры. В их свете на миг становился виден шершавый, покрытый нагаром потолок. Мальчик окончательно решил, что этот потолок – последнее, что он увидит в жизни.
Он сжал кулаки, стиснул зубы, зажмурил глаза – и тут словно труба победы проиграла для него. Загремел засов двери, темноту прорезал слабый свет. Гомолундра рыкнула в последний раз и пропала, словно растворилась в воздухе. Пашка так и не успел увидеть, какая она. Он услышал знакомый писклявый голос Горлоноса:
– Ну, долго ты там? Вылезай скорее, мы не будем тебя ждать целый день.
– Как я вылезу, вы меня привязали! – отчаянно закричал Пашка. Ему не терпелось выбраться из жуткой темноты, он боялся, что какая-нибудь тварь напоследок тяпнет его за ногу.
– А мне какое дело? Тебе лишь бы поспорить… Ладно уж, сейчас Дум-Дум тебя вытащит.
Через несколько секунд он оказался в процедурной комнате, где горела лампочка и не было никаких чудовищ. Правда, тут были Горлонос с Дум-Думом, но к ним Пашка уже почти привык.
– Ага, – усмехнулся Горлонос, заметив, что на Пашке прямо-таки лица не от пережитого испуга. – Кажется, ты сильно испугался.
– Угу, – кивнул Пашка.
– Хорошо, хорошо… – доктор прошелся по комнате, потирая ладони. – Это правильно. Дети должны бояться. Но тебя ведь там даже ни разу не укусили?
– Кажется, нет.
– А это плохо. Это значит, ты болеешь… Никто не захочет кусать больного мальчишку. И не спорь! – он повернулся к Дум-Думу и приказал: – Записывай диагноз!
Дум-Дум переступил с ноги на ногу и достал откуда-то мятую бумажку и карандаш.
– Пиши… Больной сильно испугался. Навязчивые страхи. Боится темноты и уклоняется от лечения. Очень тяжелая форма. Так-так… Пиши дальше. Рекомендуется каждое утро съедать две-три горсти синих и желтых таблеток. После еды обязательно укол… два укола. И по средам какая-нибудь операция. Сегодня, кстати, не среда?
Дум-Дум виновато заворчал.
– Молчи, сам знаю, что не среда.
Пашка видел, что Дум-Дум не пишет, а просто чиркает какие-то каракули на бумажке. Потом он от усердия сломал карандаш, разозлился и с рычанием бросил все на пол.
– Ты испортил мой рецепт! – закричал Горлонос. Но тут же успокоился. – Ну, и ладно. Новый придумаю. Сегодня мы еще понаблюдаем пациента, а завтра, думаю, переведем в общую палату. Отвяжи его от тележки.
Дум-Дум приблизился и с неимоверными усилиями принялся отвязывать ремни. Он очень старался, сопел, но его толстые неловкие пальцы плохо слушались. С большим трудом ему удалось освободить Пашке руки, и тот сумел приподняться. Но тут Дум-Дум покачнулся, схватился за голову и с громким стоном рухнул на пол.
