Завет Сургана - Михайлов Владимир Дмитриевич (читать книги txt) 📗
– Да, – первым нарушил траурное безмолвие Керо. – Что такое "не везет" и как с ним бороться.
Пилот отошел на несколько шагов от обрыва, лег на спину, хотя лежать тут было очень неудобно, почти как на гвоздях, подложил ладони под затылок и, устремив взгляд в небо, стал негромко насвистывать какую-то мелодию. "Гимн воздуха", – узнал Онго. Внутренне разозлился: никому не следовало поступать подобным образом сейчас. Но спросил спокойно, как ни чем не бывало:
– Устал, летун?
Просвистев еще такт, пилот перевел взгляд на флаг-воина. Усмехнулся:
– Испугался, что сейчас туда прыгну. Не моя, в общем-то, машина, но все-таки. Засасывает, знаешь ли.
Онго знал это по собственным ощущениям. Но предпочел повернуть разговор в другую сторону:
– А знаешь, чувство правильное. Прыгать, конечно, вряд ли – тут даже с нашими кошельками опасно, можно налететь на какой-нибудь клык Арука.
Он имел в виду острые каменные шипы, которыми щетинился крутой склон; вероятно, то было следствием неравномерного выветривания разных по твердости горных пород.
– Но спуститься туда действительно нужно, – закончил Онго. Сказано это было тоном приказа, а не предположения.
Сказанному никто не обрадовался. Но все понимали: если не предпринять такой попытки, можно вообще ничего не делать, а просто улечься, как вот пилот, и ждать смерти. Сил (так чувствовал каждый) почти уже ни на что не хватило бы, даже на то, чтобы разыскать кого-нибудь, кому можно было бы сдаться. Откровенно говоря, такая мысль промелькнула в голове у каждого, но у каждого же была мгновенно и без колебаний отвергнута. Конечно, на том уровне изнеможения, на котором находился сейчас любой из группы, совершать спуск, не имея даже простой веревки, было номером воистину смертельным; однако идти куда-то без надежды наткнуться на что-нибудь живое (а именно в таком положении они и находились) спасения тоже не обещало, как и вообще отказ от любых действий. И всем это было совершенно ясно.
– Ну что же, – проговорил Нито спокойно. – Из всех зол выберем наибольшее, вроде бы такое у нас правило. Только зря мы не позаботились дозарядить батареи. Хотя у нас и времени на это не было.
Это и так все знали: даже при хорошем освещении на это потребовалось бы никак не менее двенадцати часов.
– Пойдут сперва двое, – сказал Онго. – Возьмут по три антипада. Если хоть что-нибудь найдут, тогда будем думать дальше.
Один за другим все кивками подтвердили согласие. Было понятно, что, если ничего не найдут, – назад эти двое не вернутся: не будет для этого ни сил, ни заряда. Так что умирать придется не группой, а порознь. Но не может же быть, чтобы ничего, ну совершенно ничего не уцелело. Хоть банка-другая консервов должна же сыскаться в обломках! Не могла же судьба так вдруг и совершенно отвернуться от них в самый трудный миг!
– Назначать не хочу, – сказал Онго откровенно. – Каждый лучше знает, как себя чувствует. Пойдут двое. И первым – я.
Он не был ни самым опытным, ни самым умелым или хотя бы сильным. Но сейчас чувствовал – именно так и надо поступить.
– Ну, если так, – сказал Мори, – второго выбери сам.
– Выбери меня, – сказал Керо.
И Онго понял, что именно этого все и ожидали.
– Согласен, – ответил он. – Пошли.
И действительно, медлить не приходилось, собирать в дорогу было нечего.
Взяли еще по два антипада, пристегнули к ремням. Керо на прощанье ухмыльнулся:
– Да здравствует великая антигравитация, орро!
– Мори, – сказал Онго, – остаешься за меня. Названный кивнул.
– Ничего, – проговорил он, – вы не думайте, в случае чего мы или вас вытащим, или же к вам спустимся. Не знаю как, – предварил он возможные сомнения, – но слезем. Так что – хвосты пучком!
– Я иду первым, – заявил Керо, – лазил побольше твоего, как-никак, еще в юбке. А ты следи внимательно: куда я ногу ставлю – туда и ты, за что рукой ухвачусь – и ты берись. У меня на такие вещи чутье знаешь какое!
Он лег на живот и начал сползать ногами вперед, чтобы попасть ступней на первый из намеченных выступов.
– Сейчас узнаю, – проговорил Онго и, выждав полминуты, последовал за ним.
Зная основные правила, он заставил себя не смотреть вниз, в бездну, а только на Керо и его движения, чтобы точно повторять их. Керо в четырех шагах ниже двигался медленно, тщательно проверяя каждый выступ перед тем, как опустить на него ногу; и цепляться руками предпочитал именно за те неровности склона, которые только что были уже проверены ногой. Когда какой-то выступ казался ему сомнительным, Керо поднимал взгляд на Онго и лишь качал кодовой, предупреждая. Так они снизились шагов на тридцать. Онго начал чувствовать боль в пальцах: наверное, слишком уж он напрягал их, цепляясь. В тридцати шагах, на том рубеже, которого они уже достигли, склон становился более отлогим, чтобы затем, шагов через полсотни, сделаться почти отвесным. Радуясь предстоящей передышке, Онго сделал неточное движение, и камень величиной кулака в два, на взгляд казавшийся частью монолита, вдруг сдвинулся, случайно задетый локтем, и поскакал вниз, ударяясь, подпрыгивая, и снова ударяясь, и снова подпрыгивая, звонко при этом щелкая. Керо, левее которого пролетел камень, сердито оскалился, энергично зашевелил губами, не издавая ни единого звука: и так можно было понять, каким словарем пользовался сейчас несдержанный на язык парень.
Онго хотел было вслух извиниться за неосторожность, но, к счастью, сдержался в самый последний миг.
К счастью, потому что случилось невероятное: прямо под ними из непроницаемой, казалось, стены высунулась голова. Нормальная человеческая голова.
Она медленно повернулась, сканируя взглядом склон, ту часть его, что располагалась на ее уровне и ниже. Голова не стала пытаться посмотреть прямо над собой – наверное, потому, что для этого пришлось бы изменить позу, скорее всего – лечь на спину (сейчас впечатление было, что человек лежит на животе в какой-то полости, оказавшейся в скальном монолите), но наблюдатель делать этого не стал: вероятно, сверху тут не ожидали никаких неприятностей. Убедившись в том, что по соседству никого нет, голова снова исчезла. Керо, не двигаясь дальше, жестом подозвал к себе Онго. Флаг-воин спустился, стараясь передвигаться бесшумнее, чем даже мысль.
Когда он поравнялся с разведчиком, тот глянул вопросительно: сейчас принимать решение должен был командир.
Впрочем, обоим было ясно, что решение тут может быть только одно.
Нельзя было, отказавшись от спуска, вернуться наверх, к своим. Во всяком случае, Онго преодолеть подъем не удалось бы, да и Керо скорее всего не был до конца уверен в своих возможностях. Продолжать спуск? Если уж тут, в горе, сидит кто-то, исправно реагирующий даже на такой заурядный звук, как падение одного камня, не приведшее к камнепаду, то откуда было взяться уверенности, что и еще камень не сорвется или просто наблюдателю через минуту-другую не вздумается еще раз убедиться в том, что вокруг все тихо и спокойно? А кроме того, получалось, что тут имеется какой-то вход в недра, и это сулило новую информацию и еще того больше: померещилась вдруг возможность обойтись без визита к останкам агракора, среди которых они, даже благополучно добравшись, могли и не найти ничего нужного. А здесь, раз оказались люди, при них наверняка были и средства жизнеобеспечения, и мало ли еще что. Так что образ действий сформировался как бы сам собой: единственным, что оставалось им, было штурмовать вход в предполагаемое помещение, а уж там поступать по обстановке.
Вообще говоря, самым разумным с их стороны было бы спокойно и тщательно понаблюдать, чтобы сначала понять, с чем же они тут встретились, а уж потом думать дальше. За такое решение было все, кроме обстановки, в которой они находились. Как долго смогли бы они провисеть тут, цепляясь руками и ногами? И каким могло быть наблюдение, если основное внимание пришлось бы уделять самосохранению? Результат скорее всего был бы нулевым.
Итак, штурмовать. Но и при этом всякий успех казался маловероятным.
