Похититель снов (СИ) - Лоухед Стивен Рэй (читать книги полностью без сокращений TXT, FB2) 📗
Спенс поднялся на ноги, стряхивая слезы, выступившие на глазах. Два черных глаза с любопытством наблюдали за ним. Вот парнишка моргнул, а затем маленькая рука потянулась к Спенсу, он схватил и крепко сжал ее.
Так они и сидели, взявшись за руки, когда снаружи палатки зашумели. Спенс услышал гневные голоса, полог палатки распахнулся, и вдруг стало тесно.
Спенс смотрел на вожака бандитов, а тот, сжимая в руке длинный кинжал, бешено смотрел на него. По выражению лица вожака Спенс понял, что этот момент должен бы стать для него последним. Но мать мальчика повисла на руке мужа. Остальные держались позади — в основном это были женщины, уже готовые оплакивать умершего, сзади теснились другие бандиты. Некоторые с винтовками.
Вожак взглянул на сына. Паренек лежал со слабой улыбкой на губах, продолжая держать за руку своего лекаря. При виде отца он слабо вскрикнул от радости. Кинжал выпал из руки грозного предводителя. Его жена подскочила к сыну и прижала тощую фигурку к груди.
Спенс медленно встал и огляделся. Аджани и Гита с недоумением взирали на суматоху вокруг них. Оба подошли к Спенсу.
— Что тут происходит? — спросил Гита, с опаской поглядывая на головорезов с винтовками. Те, в свою очередь, таращились на пленников и недоверчиво покачали головами.
— Вы мне не поверите, — произнес Спенс. — Я и сам с трудом в это верю.
— Мы что-то пропустили? — спросил Аджани.
Спенс повернулся и посмотрел на мальчика, теперь его держал на руках отец.
— Нет, ничего особенного.
Глава 13
Ари сидела на банкетке в их комнате. Солнечный свет падал на ее обращенное вверх лицо, подсвечивал ее волосы, превращая их в солнечные кудри. Она выглядела ангелом, примерившим смертное тело, но мечтающим об оставленном небесном доме.
А вот мысли ее были совсем не ангельскими. С тех пор, как Хокинг заручился ее помощью, она все чаще впадала в меланхолию. Ее отец с тревогой наблюдал, как она постепенно уходит в себя, как она часами сидит на балконе, мечтательно глядя на джунгли.
Когда он пытался отвлечь ее, она задумчиво улыбалась и говорила:
— Не волнуйся за меня, папа. Я просто задумалась… — Хотя о чем задумалась, никогда не говорила. Старший Сандерсон подозревал, что она и сама не знает.
Он также полагал, и совершенно справедливо, что это связано с визитами Хокинга. Тот в последнее время зачастил, он уводил с собой Ари и никогда не говорил куда и зачем. Дочь тоже не говорила, куда они уходят, и даже раздражалась, когда отец начинал допытываться.
Неудивительно, что директор Сандерсон тоже стал молчаливым. Что бы его ни беспокоило, он молчал, и с болью смотрел, как дочь увядает у него на глазах. Несколько раз он попытался отвлечь Ари разговорами. Но его бурные монологи не помогали. Ари вставала на середине фразы и выходила на балкон, чтобы там сесть, как сейчас, и думать о чем-то своем.
Худшие страхи директора Сандерсона начинали сбываться. Дочь, казалось, проявляла признаки болезни, поразившей ее мать. Смотреть на это было невыносимо.
— Ари, — мягко сказал он, подходя к ней. — О чем ты думаешь, дорогая?
— О, папа... Я не слышала, как ты подошел.
— Я спросил, о чем ты думаешь.
— Так, ни о чем. Я не знаю.
— Но какие-то мысли у тебя есть? Вас вчера долго не было.
На ее губах играла грустная улыбка.
— Да? Извини. Я снова оставила тебя сидеть одного, да?
— Ари, посмотри на меня. — Девушка обратила на отца безразличный взгляд. — Я не хочу, чтобы ты опять ушла с ним, когда он появится.
— Кто, папа?
— Хокинг. Он накладывает на тебя какие-то чары. Крадет твой разум!
— Ну что ты! — Она рассмеялась, и отголоски ее смеха покатились по двору, как капли дождя. — Кому и зачем сдался мой разум? Да и как это может быть?
— Я уже не знаю, что возможно, а что — нет. Но если это не чары, тогда скажи мне, что он делает. Куда вы ходите с ним?
— Никуда не ходим. Там есть какая-то комната… Мы ничего не делаем. Ну, я ему помогаю… да.
Директор Сандерсон набросился на слова о помощи, как голодный кот на мышь.
— Помогаешь? Кому помогаешь? Чем?
Ари отвела глаза и посмотрела на зеленые холмы, покрытые джунглями.
— Я… помогаю… — Большего она ничего не сказала.
— Ари! Посмотри на меня! Неужели ты не видишь, что с тобой происходит? Ты ничего не помнишь. Как ты можешь кому-то там помогать. И при этом не помнить, что именно ты делаешь? Тебя используют. Ты со временем в овощ превратишься!
Его вспышка вызвала тонкую улыбку на губах Ари. Она поднесла руку к лицу и рассеянно потерла щеку.
— Верно. Иногда я чувствую себя немного странно… — Она отвернулась. Отец взял ее за плечи и вернул к себе.
— Что именно ты чувствуешь? Что ты помнишь? Скажи мне!
— Мне все время хочется спать, я не думаю, моя голова словно ватой набита.
— Ари, — он взял ее за руки, — обещай мне, что больше не пойдешь с ним. Ты должна остановиться, пока не поздно. Обещаешь?
— Хорошо, папа. Если ты хочешь...
— Нет, дорогая. Это не я хочу! Это для тебя нужно, сделай это ради себя. Он уничтожает тебя. Не позволяй ему. Сопротивляйся.
Она неопределенно посмотрела на него; у него не было уверенности, что она его вообще слышит. Тогда он решил зайти с другой стороны.
— Помнишь, ты сказала, что нас скоро спасут? Я тебе поверил.
— Спасут?
— Ты сказала, что Спенсер знает, где мы, он придет и освободит нас. Ты же знала, что говоришь. Я думаю, он уже идет.
— Кто идет, папа?
— Спенс Рестон! Спенс идет!
Ари смотрела на отца пустыми, непонимающими глазами, как будто он вдруг заговорил на иностранном языке.
— Кажется, я не знаю, о ком ты говоришь.
— Спенс! Твой Спенс — доктор Рестон. Разве ты не помнишь? — На лице девушки не дрогнул ни один мускул. Директор Сандерсон отшатнулся, и ушел в комнату, как человек, оглушенный ударом. Постоял, упал на кровать, обхватил голову руками и заплакал.
Солнце ярко-красным гонгом взошло над зелеными холмами. Трое усталых путников обрадовались ему. Они всю ночь шли через густой подлесок, устали и изрядно проголодались, поскольку не ели с тех пор, как их выгнали из лагеря бандитов, посчитав за колдунов.
Они не так обрадовались солнцу, предвещавшему тяжелый жаркий день, как заурядной дороге, усеянной камнями.
— Вот она! — вскричал Гита. — Нашли!
Толстяк пробежал сквозь редеющие кусты и выскочил на старое шоссе. Он упал на колени и поцеловал выжженную солнцем поверхность, как первобытный мореплаватель, наконец оказавшийся на берегу.
— Наконец-то, старая ты плутовка, мы снова встретились, — ликовал Гита. Аджани и Спенс с удовольствием наблюдали за происходящим. — Ну разве это не чудесное зрелище? — вопрошал Гита. — Дорога вообще отличная вещь.
— Все лучше, чем бродить по джунглям, — сдержанно согласился Спенс. Он посмотрел на север, на близкую горную страну. Вершины отдельных гор уже озарились солнцем, а подножия все еще пребывали в тени. — Как думаешь, далеко до них?
Аджани склонил голову набок, подумал и сказал:
— Конечно, уверенности у меня нет, но я думаю, что в той стороне Силигури [5]. До него примерно сотня километров к северу, Дарджилинг — раза в полтора дальше.
— И дорога будет все время подниматься, — уточнил Гита.
— Есть шанс поймать попутку?
— Сомнительно. Машины есть только в караванах торговцев. Наш караван, скорее всего, вернулся. А если они решили идти дальше, то уже там.
Спенс, прищурившись, смотрел вдаль.
— Ну, раз так, выбора у нас нет. Идем пешком.
Гита тяжело вздохнул.
— Ну что ж, мы с дорогой старые друзья. К тому же мне всегда хотелось посмотреть на горы вблизи.
Они зашагали по дороге. Спенс заметил, что воздух здесь не такой тяжелый, как в джунглях, и влажность поменьше. Это и понятно. Они же поднимаются, а даже в предгорьях воздух слегка разряженный. Свежесть несколько оживила его, прочистив усталый разум и взбодрив упавший дух.
