Бунт минералов (В мире реальной фантастики) - Малахов Анатолий Алексеевич (книги бесплатно без txt) 📗
Вообще Чусовая, как и многие уральские реки, славится любопытными названиями скал. Есть на ней скала «Шайтан», действительно похожая на шайтана, есть камни «Печка», «Часовой», «Щелеватый»… Ну, а здесь «Собачьи Ребра».
С вершины одного из ребер я снова услышал голоса своих спутников, сидевших где-то внизу. Они опять обсуждали идею плавучести.
Сейчас убеждал младший товарищ — тот, что с девичьим голосом. Он говорил об интересных окаменелостях, найденных палеонтологами много лет тому назад в скалах Георгиевского Камня, отчетливо видимых отсюда. Скалы громоздились, как сказочные бастионы, на другом берегу Чусовой. Оказывается, среди окаменелостей встречались формы с высокой плавучестью. Они похожи на современных великолепно плавающих корабликов-наутилусов.
Это было уже интересно. Я слышал об этих ископаемых в курсе палеонтологии, на экзамене даже рассказывал о плавающих организмах, но никогда не думал, что наука о вымерших животных может интересовать кораблестроителей!
Мне хотелось слышать все подробности разговора, и я двинулся вперед. Маленький камешек сорвался из-под ноги и покатился по склону. Разговор прекратился. Я подождал немного, но, видно, кораблестроители ушли спать. Отправился вслед за ними и я.
— Наутилус — слово греческое, оно означает «моряк». Мы с тобой пойдем сегодня смотреть «моряков», плававших 300 миллионов лет тому назад.
Эти слова, сказанные за палаткой, разбудили меня. Мои вчерашние знакомые-невидимки продолжали свой неоконченный разговор.
Я быстро оделся, вышел и, наконец-то, увидел их.
Низкий грудной голос действительно принадлежал атлетически сложенному юноше. Здесь я не ошибся. Но собеседник оказался вовсе не парнем. Это была девушка. Прелестная, голубоглазая, со слегка вздернутым носиком. Про таких говорят — курносенькая.
В туристских походах знакомятся быстро. Я сообщил, что учусь на пятом курсе горного института и решил поехать по Чусовой, чтобы и отдохнуть и собрать кое-какие образцы для своей коллекции.
Они мне поведали свои ученые степени и звания. Он — дипломник кораблестроительного института. «И будущий профессор океанических глубин», — добавила его спутница. Она студентка географического факультета. «И будущий главный инженер океанического рудника», — доверительно сообщил ее спутник. А в общем, он — Михаил, а она — Валя.
Это Валя соблазнила будущего профессора прокатиться по Чусовой. Это она поспорила с ним на пари, что заставит его внести коренные изменения в дипломный проект. И вот, вместо того, чтобы работать в студенческом общественном конструкторском бюро, он едет за тридевять земель смотреть ископаемых.
Их студенческое ОКБ давно поставило своей главной задачей разработать конструкцию нового батискафа, способного плавать даже на максимальных океанических глубинах. Они должны улучшить конструкцию пикаровского батискафа. Пикар стремился поставить рекорд, и ему действительно удалось покорить глубочайшую океаническую впадину, достичь глубины 11 000 метров. Конечно, это очень важный и нужный этап, но пикаровский батискаф был мало подвижен, и из него можно только наблюдать, а надо создать такой корабль, который поможет освоить морские глубины.
Михаил разговорился. Чувствовалось, что идея захватила все его помыслы. Он уже собирался чертить мне схему подводного аппарата. Но тут вмешалась Валя. Она решительно заявила, что вся эта конструкция высосана из пальца. Нельзя, говорила она, решать такие проблемы только в кабинете. Пойдемте и посмотрим, как сама природа решила эти вопросы.
— Нет, — вдруг остановила всех Валя, — я ошиблась. Сейчас надо идти не на скалы Георгиевского Камня, а завтракать.
И мы ринулись в столовую, чтобы занять там первые места, поскорее съесть порцию каши и компота.
Любителей экзотики оказалось много. Все хотели посмотреть скалы Георгиевского Камня. Неудивительно и то, что, выйдя из столовой, все запели модную песенку о Свердловске. И хотя не у всех слух находился в полной гармонии со звуком, все же получалось довольно стройно, а главное — громко. Только Михаил мне шепотом заметил, что мелодия припева похожа на одну из любимых песенок Максима в кинофильме «Возвращение Максима». Композитор, конечно, был не при чем.
Песня оборвалась, когда Мы подошли К висячему мостику, перекинутому через Чусовую. Этот мостик был шириной всего в две узенькие доски. Кое-кто из туристок взвизгивал, но опытные туристы шли по качающимся доскам спокойно и уверенно.
А на том берегу одна за другой пошли экзотические достопримечательности. С невольным почтением смотрели мы на гигантскую лиственницу — современницу Ивана Грозного. Только вчетвером, взявшись за руки, мы охватили ствол этого дерева. Кто-то нашел махровую гвоздику с одуряющим ароматом лета, и мы все рассыпались по кручам в поисках этого цветка.
Незаметно добрались до Георгиевского Камня — настоящего кладбища древних головоногих моллюсков. Чего только не рассказала о них Валя! Недаром она сдала палеонтологию на пятерку. Ученые называют этих зверюшек головоногими моллюсками, потому что у них щупальцы, окружающие рот, и воронка, которая служила органом передвижения, были расположены около головы. Туловище головоногих прикрывалось крепкой раковиной. За ископаемыми раковинами головоногих моллюсков мы и пришли охотиться.
Древнегреческие предания хранят рассказ о корабле героя Ясона — Арго, обладавшем великолепной плавучестью. Этот корабль был легок и быстр. Поэтому аргонавты сумели достигнуть Колхиды — страны, в которой хранилось Золотое руно.
В честь этого корабля ученые назвали одного из современных головоногих моллюсков Аргонавтом арго.
Одного из древних мореплавателей, прапрадедов Аргонавта, нам, наконец, удалось выколотить из скалы. Он был немного неуклюж, этот предок. Но в его раковине ясно виделись те черты будущих совершенных форм, которые позднее, в процессе эволюции, возникли из бесконечно большого количества неприспособившихся к жизни неудачников.
Видно было, что Валя тщательно готовилась к этому маршруту.
— Видите, — говорила она, — как великолепно соблюдено здесь основное правило закона плавучести. Удельный вес моллюска понижался с уменьшением глубины. Он умел регулировать содержание газа в микроскопических камерах раковины и поэтому легко погружался и опускался на нужную глубину.
Я слушал и смотрел совершенно ошеломленный. Ведь все это я, геолог, знал — и знал не хуже Вали. Но меня эти вымершие формы интересовали только потому, что они позволяли определить относительный возраст пород. А оказывается, вот какие секреты таят в себе ископаемые раковины. Но Михаил только презрительно фыркал:
— Ничего нового тут нет. Все это уже придумано Пикаром. Для кораблестроителей твой моллюск — пройденный этап.
— Ну и что же? — не сдавалась Валя. — У этого ничего нет, у других найдем что-нибудь полезное. Ты главное пойми: эти моллюски приспособлены к подводной жизни, и у них все так устроено, что вам в мастерских до этого не додуматься. А если и додумаетесь, то сколько времени пройдет. Пикар, Пикар! Этот головоногий за триста миллионов лет до Пикара жил, а устроен не хуже батискафа! Смотри вот сам.
Она достала из рюкзака атлас. Мы быстро перелистывали его страницы, отыскивая нужные нам формы.
Теперь я смотрел на них совсем иными глазами, восхищаясь разнообразием представителей этих покорителей подводных пространств. Здесь был даже напечатан рентгеновский снимок моллюска наутилуса с ясно видными отсеками, обеспечивающими плавучесть раковины. Ясно намечалось и разделение раковин по их облику, в котором сказывалось различие образа жизни. Активно плавающие организмы имели четкий киль; они были стройными, подтянутыми и чем-то напоминали современные миноносцы или торпедные катера. Животные, ползающие по дну, были пузатыми — точно такими, как наш неуклюжий головоногий моллюск древнего палеозойского моря, расстилавшегося здесь 300 миллионов лет назад.
