Абсолютная Энциклопедия. Том 1 - Диксон Гордон Руперт (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
— Да, это верно, — медленно произнес Уолтер. — Ты сказал, Авдий, что все миры, кроме Дорсая, Экзотских и Квакерских миров, а также Земли, уже контролируются Иными. Но есть одно исключение. Планета, которая не может представлять для них интереса, потому Что там не существует подлинного общества, над которым они захотели бы властвовать. Это Коби.
— К шахтерам? — Хэл удивленно уставился на Уолтера. — Но ведь единственное, что я смогу там делать, — это работать в шахте.
— Да, — кивнул Уолтер.
Хэл продолжал с недоумением смотреть на наставника.
— Но... — Слова застряли у него в горле. Мара, Культис, Гармония и Ассоциация, а также Дорсай — вот те места, куда он жаждал отправиться. Любой из молодых миров был интересным, неизвестным местом. Но Коби...
— Это все равно что отправить меня в тюрьму! — наконец выдавил он из себя.
Малахия повернулся к экзоту.
— Я думаю, ты прав, Уолтер, — сказал он и перевел взгляд на Хэла. — Сколько тебе сейчас лет, мальчик? По-моему, примерно через, месяц должно исполниться семнадцать, так?
— Через две недели, — уточнил Хэл. Его голос дрогнул от внезапно нахлынувших воспоминаний о том, как отмечались его дни рождения в прежние годы.
— Семнадцать... — задумчиво протянул Малахия, глядя на Уолтера и Авдия. — Три года в шахте, и ему будет почти двадцать...
— Три года! — В голосе Хэла прозвучало отчаяние.
— Да, три года, — мягко сказал Уолтер. — Там, среди безымянных и потерянных людей, ты сможешь сам стать безымянным и затеряться лучше, чем в любом другом мире. За три года о тебе совершенно забудут.
— И выйдешь оттуда другим человеком, — прибавил Авдий.
— Но я не хочу становиться другим!
— Ты должен им стать, — заявил Малахия категорическим тоном. — Если, конечно, намереваешься уцелеть.
— Но три года! — снова повторил Хэл. — Это же почти одна пятая всей прожитой мной жизни. Это вечность.
— Да, — подтвердил Уолтер, и Хэл отчаянно посмотрел на него. Уолтер, будучи самым добрым из его троих воспитателей, отличался тем, что никогда не менял однажды принятого решения. — И именно потому, Хэл, что пребывание в шахте покажется вечностью, оно пойдет тебе исключительно на пользу. При всем том, что мы старались делать для тебя, ты рос в уединении, изолированно от обычных людей. У нас не было выбора, но тем не менее это нанесло тебе определенный вред. Сейчас ты как тепличное растение, которое может погибнуть, если внезапно окажется под открытым небом.
— Тепличное растение? — Хэл вопрошающе смотрел на Малахию и Авдия. — И это все, что я собой представляю? Малахия, ведь ты же говорил, что по своей подготовке я ни в чем не уступаю обычному дорсайцу моего возраста. А ты, Авдий, говорил, что...
— Да хранит тебя Бог, мой мальчик, — прервал его Авдий. — То, что мы старались из тебя сделать, и то, что ты сейчас собой представляешь, делает честь всем нам. Но реальная жизнь миров — это одна из тех сфер бытия, с которыми ты не соприкасался. А именно в этой реальной жизни тебе предстоит жить и бороться, до тех пор пока Господь не приведет тебя наконец к завершению всех твоих предназначений и вечному покою. Ты не можешь больше жить в изоляции, вне контактов с окружающей тебя действительностью, и, учитывая это, я не должен был предлагать Ньютон. Отныне ты должен окунуться в среду обычных людей, мужчин и женщин, и учиться у них жизни.
— Но они не захотят учить меня, — сказал Хэл. — С какой стати им это делать?
— Не они должны учить тебя, а ты сам будешь учиться у них.
— Учиться! — воскликнул Хэл. — Вы постоянно твердили мне все трое: учи это! учись тому! Не пора ли мне заняться чем-то более важным, чем учение?
— На свете не существует ничего более важного, чем учение, — ответил ему Уолтер, и по его тону Хэл понял: сидящие перед ним три его воспитателя единодушно решили, что ему следует отправиться на Коби. И возражать было бесполезно. Итак, это решение о его дальнейшей судьбе не было принято другими людьми — ситуацию анализировал сам Хэл. При этом исследованию подверглись всевозможные варианты, и в результате он определил, что наиболее безопасно для него в ближайшие годы находиться на Коби.
Такой вывод чрезвычайно расстроил Хэла. Он был молод, и тринадцать других обитаемых миров, населенных «представителями человеческой расы, манили его к себе возможными перспективами, притягивали, словно сверкающие драгоценности. Работу же в шахте он совершенно искренне приравнивал к пребыванию в тюрьме, а установленный срок — три года — действительно казался ему вечностью.
Глава 3
Хэл не уловил момента, когда его воспитатели исчезли. Просто кресла опустели, а он снова остался в одиночестве. Но их присутствия уже не требовалось, и они удалились обратно в мир воспоминаний.
Но ему стало легче. Даже мрачная перспектива пребывания на Коби теперь не казалась столь ужасной. Он снова обрел цель, а воскресшие в памяти суждения погибших учителей придали ему новые силы. К тому же жизненная энергия юного организма способствовала бодрости духа независимо от его сознания и, возможно, даже вопреки желанию. Несмотря на тяжелую психологическую травму, молодость не позволяла Хэлу пребывать в бездействии и лишь оплакивать свою горькую утрату.
Он оделся, ознакомившись с пультом управления, заказал себе еду и как раз приступил к ней, когда зазвенел сигнал вызова.
Он включил экран, находящийся на столике рядом с кроватью, и на нем появилась веселая, жизнерадостная физиономия уже знакомой ему молодой «женщины.
— Хэл Мэйн? — сказала она. — Я Аджела, помощник Тама Олина.
Прошла доля секунды, прежде чем второе названное ею имя отозвалось в памяти. Там Олин руководит? Энциклопедией вот уже более восьмидесяти лет. Прежде он был одним из лучших межпланетных журналистов, но потом вдруг оставил это занятие — подобно тому как человек, решив удалиться в монастырь, разом обрывает все нити, связывающие его с суетным светом. Там Олин олицетворял собой верховную власть Энциклопедии. Хэлу было известно все об этом человеке, но он никак не ожидал встретиться с кем-либо из его ближайших помощников.
— Для меня большая честь познакомиться с вами, — произнес он дежурную фразу, глядя на экран.
— Могу я зайти к вам? — спросила Аджела. — Нам надо кое о чем поговорить.
В сознании Хэла автоматически сработал защитный рефлекс.
— Я здесь очень ненадолго, — сказал он. — Я улечу отсюда на один из молодых миров, как только приобрету билет.
— Ну разумеется. Но вы не против того, чтобы мы побеседовали? — Она сделала паузу.
— Нет, нет. Конечно же нет, — Он сознавал, что ведет себя неловко, и одновременно чувствовал, что его охватывает странное, тревожное возбуждение. — Приходите прямо сейчас, если хотите.
— Спасибо.
Изображение пропало, экран утратил глубину и цвет, снова стал жемчужно-серой плоскостью. Хэл торопливо закончил трапезу и опустил использованную посуду в щель приемника. Едва он успел сделать это, как сигнал вызова зазвенел снова.
— Можно войти? — прозвучал голос Аджелы с темного экрана.
— Конечно, входите. — Он направился к двери, но прежде чем дошел до нее, она открылась, и в комнате появилась Аджела.
На ней было свободное платье шафранового цвета, доходящее до колен и перехваченное в талии. Ее экзотское происхождение бросалось в глаза, так же как и присущая жителям Мары и Культиса способность создавать впечатление, что все относящееся к ним должно быть именно таким, какое оно есть, а не каким-либо иным. Так, едва разглядев ее, Хэл сразу же понял, что это шафрановое платье — единственная вещь, которую ей следует надевать. К тому же практически лишенный какого бы то ни было женского общества до сих пор, он внезапно оказался лицом к лицу с женщиной, ошеломившей его своей красотой. Возможно, он чувствовал бы себя рядом с ней еще более скованно, если бы ее открытое; с доброй улыбкой лицо и простая, без претенциозности, манера держать себя не рассеяли его юношескую робость и боязнь неверного движения или, невпопад сказанного слова.
