Глупец (Читайте знаки - 1) - Капранов Валерий (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Вести свои наблюдения, мне пришлось очень осторожно. Чтобы снова не вызвать уже имевшее место быть, недоразумение. А то, и в правду, сочтут за Жигало и ловеласа. Тем более, что в данном случае, мой интерес был не научным, а скорее праздным.
Студентка, с которой мы встретились взглядами, когда её держал за руку, почтенный хиромант, сидела как раз посередине. Между двумя своими подружками.
На вскидку ей было лет двадцать. Ну, может быть, двадцать три. Это была, среднего роста, приятной наружности, девушка. Она обладала стройной фигурой. Но, без худобы, ставшей сегодня модной у прогрессивной молодёжи, ориентирующейся на юнисекс. Через облегающий топ, цвета карамели, отчетливо вырисовывалась упругая грудь. Её нельзя было назвать писаной красавицей или мечтой поэта. Но, в ней была, какая-то особенная, скрытая красота, затаившаяся, за чересчур правильными чертами смуглого личика. Овеянная тайной, она была способна разжечь костёр, и растопить лёд неприступности, в сердце любого мужчины. Такие девушки, относятся к категории роковых и опасных особ. Они обладают внутренним магнетизмом. По мановению руки, которых мужчины идут на любые жертвы, затевают войны или просто сходят с ума. Попав в сети такой охотницы, жертва рискует, уже никогда не выбраться на свободу, пронося через всю свою жизнь, безжалостно разбитое сердце. Какова бы ни была радость первой победы, за триумфально выигранное сражение, она обязательно будет омрачена поражением, в пух и прах проигранной войны. Я уже видел примеры в жизни, окончившиеся трагедиями, и на подобного рода женщин, у меня сформировалось звериное чутьё. Вселяло надежду только одно, что данная особа, возможно ещё не догадывается, каким смертельным оружием одарила ее мать природа. Хотелось бы верить, что она не успела ещё исковеркать, судьбы, встретивших её на своём пути, пылких мужских сердец.
Занимая позицию стороннего наблюдателя, я продолжал с интересом изучать её внешность. Тёмные каштановые волосы ниспадали на загорелые плечи, отливая золотистым блеском от завитка к завитку. Одна непослушная прядь на чёлке, то и дело спадала ей на глаза, после каждого очередного взрыва девичьего, звонкого хохота. Тогда она, привычным жестом руки, изящно откидывала её на место. Нос был, прямой правильной формы, очень хорошо гармонирующий с её приятной улыбкой. Красивые, слегка припухлые губки, то и дело приоткрывались, являя на свет, жемчужные зубы.
Я только сейчас, обратил своё внимание на то, что девушка, практически почти не пользовалась косметикой. Все в ней было естественно и уместно, даже капельки пота, блестевшие хрустальными бисеринками у переносицы и возле глаз.
Глаза!... Вот где скрывается та магнетическая сила, готовая вытянуть из вас, всю вашу душу, и подобно матёрой волчице, заявить на неё свои права, не обращая внимания на то, согласны вы или нет. Под очерченными, плавным изгибом, контурами бровей, на меня смотрели серо-голубые и озорные глаза.
Словно поражённый разрядом электрического тока, я онемел... Меня, парализовало. Табачный дым, втянутый моими лёгкими, отказывался выходить наружу. Он свивал в моёй груди свои причудливые хитросплетения, оседая тяжёлыми кольцами вниз. Время перестало течь, превращаясь в повисшую вечность. Хотелось воскликнуть подобно Фаусту: "Остановись мгновенье!"...
Я понял, что пропал.
Я попался!
...Я - знающий людскую натуру, профессионал, знаток человеческих душ. Тот, кто не верил в любовь с первого взгляда. Как мальчишка... И надо же..., так вот, за здорово живёшь. Ни с того, ни с сего, и... на... тебе. Мало того, я ведь видел, понимал, знал, что нужно быть осторожным. И всё равно...
Пауза внутри была бесконечной. Мысли тучей успели пронестись в моей голове. А, на самом деле, со стороны всё выглядело обычно и буднично. Никто из окружающих даже ничего и не заметил. Даже её подруги не придали никакого значения, на мгновение задержавшемуся взгляду своей собеседницы. Но она уже знала... Не могла не знать. Потому, что я это почувствовал. Не могло произойти это просто так. Иначе, это чувство, так не поглотило бы меня. Разом и всего целиком.
Я отвлёкся от своих мыслей из-за резкого жжения в пальцах. Инстинктивно я встряхнул рукой, из которой вылетел плавящийся фильтр, давно уже истлевшей сигареты. И с шипением ,завершил своё существование, в чашке остывающего кофе. Серый пепел, развалившимися кусочками, лежал на полированной чёрной поверхности стола. Выглядел, я, наверное, очень нелепо. Уставившись, на расплескавшиеся по блюдцу и чашке, кофейные капли, я наблюдал, как расползаются по накрахмаленной белой салфетке, коричневые влажные кляксы.
Из состояния оцепенения меня вывел голос, раздавшийся возле моей головы:
- Вы Антон Ветров?
Я поднял взгляд. Передо мной стоял молодой официант. Тот, который совсем недавно, веселил возле стойки бара девушек официанток. В руках у него был расписной жёстовский поднос, на котором лежал белый конверт.
- Да, Антон Ветров, это я. А, в чём собственно дело?...
- Да, не в чём... Просто вам просили передать, - улыбаясь, вымолвил молодой человек и протянул мне конверт.
На конверте красивым почерком, вензельными буквами, чернилами было написано: " Ветрову Антону Павловичу". И чуть ниже приписка: "лично в руки".
Я совсем растерялся. У меня и в мыслях не укладывалось, от кого могло исходить это послание. Да, и кто вообще мог знать, что я буду находиться здесь, именно в этом месте. Я никогда не был завсегдатаем таких заведений. И заходил в них только по мере необходимости. Наверное, это просто, чей-то розыгрыш. Кто-то увидел меня здесь сидящим, вот и решил подшутить.
- А кто предал? - справился я у официанта.
- Да, пацанёнок какой-то. Подбежал, тыкнул на вас пальцем. Сказал, мол, очень срочно и убежал, - пояснил официант, продолжая стоять, видимо ожидая моей дальнейшей реакции.
Плен
Попав к русским, пленные ожидали суровых испытаний, а многие даже мучительных пыток и смерти. Но на самом деле, всё оказалось не так уж и страшно. Хотя жестокие законы военного времени не отличались особым участием к их судьбам, военнопленных согнали в разрушенные здания, где несколько дней они находились под оцеплением конвоя. На морозе, почти под открытым небом и без пищи, люди грудились возле костров и уцелевших после бомбежки небольших печек, которые русские называли буржуйками. Весьма странное название, если судить по тому, что - буржуа, как класс, подразумевает людей относительно состоятельных. Защищаясь от холода, пленные использовали в качестве дополнительной одежды, любые подручные средства. В ход шли одеяла, портьеры, пледы, ветошь. Не гнушались даже предметами из дамского гардероба. А один унтер офицер обмотал себя подушками и напоминал своим видом покрывшееся инеем огородное пугало, на заброшенном, зимнем поле. Но всё это не спасало от трескучих зимних морозов. Измождённые и обессиленные люди умирали как мухи, замерзая во сне, или от истощения и ранений.
Через несколько дней, часть военнопленных оставили в городе, для восстановительных работ, а остальных согнали к железнодорожному вокзалу. Точнее к тому, что от него осталось. Замёрзшими до полусмерти людьми, забивали до отказа вагоны теплушки, необорудованные для пассажирских перевозок. Пол в них, был застелен смёрзшейся жёлтой соломой.
В пути состав делал кратковременные остановки. Тогда военнопленным разрешалось справить нужду и сделать необходимые запасы дровами. Дров отпускалось по четыре полена в одни руки. Этого было недостаточно для того, чтобы отопить оледеневший вагон, но давало возможность по очереди, с небольшими интервалами времени, греться возле небольшой буржуйки. На остановках так же выдавали питание. Едой это было назвать нельзя, но даже эти порционные кусочки мороженой рыбы, для них были средством, дающим надежду, хоть немного ещё побороться за свою жизнь.
В каждом вагоне назначался ответственный, тот, кто следил за тем, чтобы не дать людям умереть во сне от окоченения. Через небольшие промежутки времени, он давал команду, всем перевернуться на другой бок и приводил в чувство тех, кто его не уже слышал, если ещё оставался жив. Обмороженные трупы сгружали здесь же, на этих станциях, укладывая их как дрова на подводы. Что с ними происходило в дальнейшем, никто не знал. Но рассчитывать на то, что их предавали захоронению, не приходилось.
