Быстрые сны - Лиман Владимир (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Дождь бил меня по лицу своими тяжелыми шершавыми каплями. Темнота, вокруг темнота. Я не сразу понял, где я нахожусь, а когда понял, то понял еще, что скоро вымокну насквозь. Весенний ливень лил как из ведра, и никакие деревья не смогут укрыть меня от его мокрой неизбежности. А что делать теперь? Все происходящее было настолько необычным, что лишь теперь, принимая холодный душ майского дождя, я смог трезво взглянуть на все это как бы со стороны. Невозможно. Все, что произошло, было совершенно невозможно с точки зрения обычного человека, я был готов во все это поверить, но здравый смысл, этот проклятый здравый смысл, встал на дыбы и насмерть защищал единственно верное с его точки зрения решение - я просто свихнулся. Лежать на мокрой траве под проливным дождем было не очень приятно и я, наконец-то собравшись с силами, встал с твердым намерением найти хотя бы что-нибудь отдаленно напоминающее укрытие. Что-то блеснуло в траве у моих ног. Ну, а что теперь скажет здравый смысл? Я нагнулся и поднял блестящий тяжелый предмет, и здравый смысл умолк. Вполне реальная тяжесть диверсионного пистолета оказалась лучше самых фантастических доводов в пользу происшедшего накануне. Это меня даже как-то странно обрадовало... А вот укрыться от дождя было негде, что теперь уже, впрочем, не имело никакого смысла, даже что ни на есть самого здравого, я все равно уже промок до нитки. И вот оно снова возникает, логически необоснованное решение, твердое решение с уверенностью полной правильности того, что необходимо делать дальше. Интуиция? Предвидение? Какое-то смутное предчувствие, которое уже не раз за последние дни показало свое преимущество перед сознательно принятым и логически обоснованным. Оно уже однажды спасло мне жизнь, и даже если сейчас оно заведет меня в тупик, то мы будем просто квиты... Что бы это не было, я подчиняюсь ему... И вот я сначала медленно двинулся в нужном направлении, затем что-то заставило меня ускорить шаг, и в конце концов я побежал, понимая, что времени у меня остается все меньше и меньше. Пусть я не понимаю, почему у меня мало времени, не понимаю, куда бегу, но я твердо знаю одно - если включилась эта не то интуиция, не то предвидение, то, значит, где-то рядом опасность... И, пересекая предпарковую зону, отделяющую меня от трамвайной остановки, я все-таки попытался подвести теоретическую основу под мои алогичные поступки, пусть довольно шаткую, но так необходимую мне сейчас для сохранения душевного равновесия. Получилось нечто вроде того, что логически мыслить можно лишь в безопасности, а в критических ситуациях включается интуиция, и она куда надежнее... Передняя дверь в трамвае уже закрылась, и я в три прыжка влетел в трамвай сквозь прикрывавшуюся заднюю дверь. И только тут, отдышавшись, я окончательно понял, куда и зачем я спешу и, поняв, почувствовал, что такое настоящий страх. Страх, как и положено настоящему страху, вспыхнул и угас, сменившись упрямым спокойствием обреченного, а когда я увидел свое отражение в стекле, то ко мне сразу же вернулось чувство юмора, хорошо еще, что в салоне было мало людей и никто из них не обернулся, когда я ввалился сюда. Грязный с ног до головы, в рубашке с оторванным рукавом и с пистолетом в правой руке. Осторожно оглядевшись, я сел на заднее сидение и быстро засунул пистолет под рубашку, чувствуя, как он больно оттягивает брючный ремень. За окнами было совершенно темно, а трамвай все катился и катился вперед без остановок. Наконец показались первые дома с редкими прямоугольниками светящихся окон, и трамвай остановился. Водитель назвал остановку и попросил освободить вагон в связи со следованием его в депо. И я освободил его, выскочив на пустынную улицу.
Третий дом справа, последний подъезд, четвертый этаж. Да, мне надо попасть именно туда, и как можно быстрее...
Я пересек улицу и еще успел подумать, что район мне не знаком, когда из-за поворота вынырнула машина...
Лагерь второй экспедиции производил тягостное впечатление. Полнейший разгром. Все оборудование свалено в кучу, палатки давно истлели, и только чудом сохранившиеся крепежные колья торчали из проржавевшей коричневой земли. Силовая установка была покорежена страшным взрывом и сквозь разорванные бока бронированной обшивки свисали обгоревшие блоки энергопередачи. Это жуткое зрелище казалось, не произвело на Длинного никакого впечатления.
- Устраивайся поудобнее, у тебя завтра будет трудный день, - он облокотился на кормовую часть мертвого тяжелого танка и, расслабившись, замер. И ни слова о трагедии, разыгравшейся здесь шестьдесят лет назад. А я все не решался присесть среди этого кладбища вещей.
- Ты знал Физа Эса?
Длинный встрепенулся от неожиданности.
- Физа Эса? Я почему-то тоже сейчас о нем подумал. Но он ведь не мог быть во второй экспедиции, он тогда еще был ребенком.
- Он был в четвертой, и это он обнаружил этот лагерь. Но они здесь убрали... Здесь все было завалено...
- Я знаю. Духи здесь устроили настоящий пир... Для меня всегда было загадкой, как они протащили сюда столько техники.
- Они просто взяли ее в десять раз больше...
- А ты знаешь, как погиб Физ?
- При обороне семнадцатой лаборатории?
- Да, пять лет назад, когда мовы вышли на нашу лабораторию...
А вот этого как раз ему говорить и не следовало. Так вот почему мне показалось таким знакомым его лицо, так вот он кто такой... Дили - внук профессора Дила...
- Они держались до последнего, пока мы эвакуировали аппаратуру... А потом мы нашли их... Он погиб последним - мовы расстреляли его в упор.
Он умолк, а я все думал о странных переплетениях человеческих судеб. На месте Дили мог оказаться любой из двадцати уцелевших лабораторий, с которыми мы поддерживали постоянную связь. Но по какой-то странной прихоти Его Величества Случая рядом со мной сейчас был именно Дили - руководитель ультралевой группировки семнадцатой лаборатории. Что же произошло за те несколько месяцев, которые я провел здесь, на Тиле? Наши враждующие группировки нашли наконец общий язык? Собственно говоря, у нас всегда была общая цель - борьба с мовами, но для объединения наших групп до сих пор этого было недостаточно, для этого были необходимы более веские причины... Неужели дела на Генне так плохи? А может быть, это вовсе не объединение, а уловка группы Дили? Эта мысль не давала мне покоя и я наконец решился открыть карты:
- О достопочтеннейший Дили, не соблаговолите ли вы сообщить мне, что там у вас произошло на Генне, неужели наши группировки объединились?
Дили ничего не ответил и я понял, что он спит. Жаль, пропала столь изысканная фраза, но в утешение я мог лицезреть крайне редкое зрелище сон главаря анархистов. Оказывается, они тоже иногда спят... Главарь ведущей и самой активной группировки анархистов спал, как ребенок, и это было не столь смешно, сколь грустно... Вот он лежит и спит, спокойно спит посреди развалин Мертвого города. А почему же я никак не могу уснуть? Да потому, что она наконец проснулась, проснулась эта проклятая моя память, которую я сегодня так долго пытался разбудить. Нет, не понимает человек своего счастья... Насколько убаюкивающе приятно забвение, и какую боль несет с собой память, а ты все равно вспоминаешь и злишься, когда не можешь чего-то вспомнить, а когда вспомнишь, то уже поздно поворачивать назад - на тебя уже насели другие воспоминания и от них тебе уже не вырваться и не забыть их никогда...
Вот мы сидим с Джеем Ле в "Солнце" и ждем прихода Мил. Вот она входит и к ней сразу подбегают три мова, и она, понимая, что для нее все кончено, кричит на весь зал:
- Они разгромили семнадцатую, двадцать третью и тридцатую лаборатории!
Мовы выкручивают ей руки и волокут на улицу... А мы с Джеем не имеем права даже посмотреть в ее сторону.
В душе вскипает ненависть, смотрю на спящего Дили и мне хочется опустить что-нибудь потяжелее на его беззащитную голову, как будто бы это он виноват в смерти Мил... Но я с ними еще рассчитаюсь и за Физа, и за Мил, и за Ини, и за всех остальных... Но надо спешить, пока они не успели сделать Генн такой же пустыней... Потому что это может случиться очень скоро. Ведь не даром же сам Даг Пинча - фельдмаршальствующий президент три года назад издал пробный закон о подозрительных, закон, противоречащий всем их пресловутым свободам, которыми они так кичатся, закон, просуществовавший не менее двух месяцев и унесший несколько миллионов человеческих жизней. А какую тогда устроили пресс-конференцию, воспевая достижения мовской демократии... Всегеннская трансляция, выступление господина президента, вопросы-ответы, точнее, ответы-вопросы... И это знаменитое изречение Его Фельдмаршальства о том, что в связи с расширением прав народа необходимо расширять и права службы охраны государства...
