Станция Араминта - Вэнс Джек Холбрук (читать книги полностью TXT) 📗
— Спасибо за ваши добрые пожелания. Я приложу все свои силы для того, чтобы быть хорошим агентом Заповедника и не уронить честь Дома Клаттуков.
— Ты уже выбрал, где собираешься работать? — спросил Фратано.
— Меня уже приняли в бюро В.
— Достойный выбор! Если мы хотим удержать земли Мармиона свободными от йипи, то нам нужны исполнительные и бдительные патрульные.
На губах лакеев йипи при этих словах Фратано появилась легкая улыбка, но никакой другой реакции не было заметно.
Под взрыв аплодисментов Глауен сел на свое место и лакеи начали подавать обед. Разговор опять вернулся к общим темам, все начали уверять, что ни на одну минуту не верили тем диким слухам, которые ходили в отношении Глауена, и что это с самого начала было полной чепухой. В сторону Спанчетты кидали косые взгляды, но та сначала сидела словно каменная, а потом вдруг, как будто по какому-то таинственному сигналу, оживилась и принялась болтать с четырьмя соседями одновременно.
Теперь, когда на Глауена никто уже не смотрел, как на парию, его двоюродная бабка Клотильда, высокая шумная женщина среднего возраста, решила с ним заговорить. Она была завзятой поклонницей игры в эпенг и считала себя большим знатоком в этой области, теперь она высказала некоторые свои соображения по этому вопросу Глауену.
Помня совет Шарда, Глауен постарался не проявить никакого вольнодумства, и позже Клотильда в разговоре со своими подружками отметила его ум. Кульминацией ужина был праздничный торт из мороженого с фруктами. Вся компания выпила ритуальный, хотя и довольно формальный, тост за Глауена, после чего Фратано встал со своего места и ужин закончился. Многие, выходя из зала, останавливались перед Глауеном и желали ему удачи. С другого конца зала к нему вразвалочку подошел Арлес.
— Хороший номер! — заявил он. — Учитывая все обстоятельства, номер вполне подходящий. Как ты знаешь, я считал, что он будет немного выше, но очень рад, что все закончилось благополучно. Однако не надо расслабляться! 24 — еще не гарантирует вступления в Дом.
— Я знаю.
Шард взял Глауена за руку, и они направились к своим комнатам, где Глауен тут же бросился в свою спальню и переоделся в свои обычные одежды. Когда он вернулся в гостиную, Шард стоял около окна и разглядывал лежащий перед ним ландшафт. Он повернулся и указал на стул.
— Сядь. У меня есть к тебе важный разговор.
Глауен, гадая что бы это могло значить, медленно сел на стул. Шард принес бутылку свежего легкого вина, известного под названием Квиритаво, и наполнил два бокала. Он заметил выражение лица Шарда и улыбнулся.
— Успокойся! У меня нет никаких ужасных секретов, которыми я бы должен был поделиться с тобой в день твоего шестнадцатилетия, просто я хочу дать тебе несколько предупреждений, назовем их практическими советами.
— Это касается Спанчетты?
— Совершенно верно. Она была унижена, и все над ней посмеялись. А сейчас она в ярости и мечется, как дикий зверь в клетке.
— Если бы Арлес был поумнее, — задумчиво сказал Глауен, — он бы вылез из своей берлоги и спрятался под столом.
— А если бы он был по-настоящему умен, то не распускал бы свой язык так, чтобы мы могли поймать его мать за руку.
— Это было противозаконно?
— В принципе — да. Но если бы мы возбудили против нее дело, то она бы сказала, что это была всего лишь ошибка, и мы бы никогда не смогли доказать обратное. Но для Спанчетты это уже прошлогодний снег, и, если я не ошибаюсь, она уже придумывает какую-нибудь новую пакость.
— Но это же безумие!
— Безумие или нет, но тебя предупредили , и будь осторожен. Только не надо зацикливаться на этом. Мир из-за Спанчетты не остановится. Тебе сейчас надо думать о Лицее, здесь от тебя потребуется много сил, особенно если учесть, что ты еще будешь работать и в Бюро В.
— А когда я начну ходить в патруль?
— До этого еще далеко. Для начала тебе надо будет получить разрешение на полеты, потом пройти специальную подготовку. Все это, конечно, если не произойдет какое-нибудь чрезвычайное событие.
— Под чрезвычайными событиями ты понимаешь йипи?
— Мы уже не можем избавиться от них. С каждым днем появляется все больше и больше йипи, которым некуда больше идти, как только в Йипи-Таун.
— Так ты действительно думаешь, что они могут вызвать неприятности?
Шард задумался, прежде чем ответить на это замечание.
— Если будут приняты соответствующие решения, и приняты в ближайшем времени, то это совсем не обязательно. Но йиповский Умфау уже начал предпринимать какие-то странные действия, и складывается впечатление, что он знает что-то такое, чего мы еще не знаем.
— Что же такого он может знать, а мы — нет?
— Возможно, ничего, если только у него не было разговора с Людьми мира и справедливости из Штромы.
— Я никогда о таких не слышал.
— Это политическая фракция среди Натуралистов. Перед нами неизбежно встанет выбор: либо сдаться и закрыть заповедник, либо любыми средствами поддерживать существующий порядок.
— Я не вижу особой трудности в этом выборе.
— А Бюро В видит. Мы верим, что рано или поздно, но йипи должны покинуть Атолл Лютвен и будут переправлены во внешний мир. Трудность заключается в том, что наше решение не имеет большой силы. Мы подчиняемся Обществу в Штроме. Таким образом, эта задача стоит перед Обществом и решать ее им.
— В таком случае мне кажется, что они должны ее решить.
— А вот это-то и не просто. В Штроме Общество разделилось на два лагеря. Одна часть поддерживает старые законы и настаивает на насильственной эмиграции йипи, в то время как оппозиция отвергает любые действия, которые могут привести к кровопролитию. Нынешний Хранитель относится ко второй партии, к Людям мира и справедливости, как они себя называют. Но он уходит в отставку, и в Речной дом скоро въедет новый Хранитель.
— А к какой партии относится он?
— Не знаю, — ответил Шард. — Он должен приехать сюда на Парилью, тогда мы узнаем о нем побольше.
Парилья была трехдневным праздником в честь вина Араминты. Она праздновалась каждую осень и считалась кульминацией года.
— Похоже, что йипи будут согласны на переселение, — сказал Глауен, — Йипи-Таун и так уже напоминает переполненный загон.
— Естественно! Но они хотят образовать провинцию Мармион.
Глауен возмущенно хмыкнул.
— Каждый человек на Штроме должен понимать, что если йипи допустить до побережья в Мармионе, то они тут же расползутся по всему Деукасу.
— Ты это скажи Людям мира и справедливости, а не мне. Я это и так понимаю.
Долгое лето подходило к концу. Участники карнавального представления вернулась из гастролей по Внешнему Миру. Сбор от турне должен был помочь осуществиться мечте Флореста: реконструкции «Орфея» во имя торжества сценического искусства. Глауен отпраздновал свое шестнадцатилетие и немедленно занялся летной практикой под руководством служащего аэропорта по имени Эустас Чилк, уроженца Старушки Земли.
Уроки, флаер и сам Эустас Чилк со своими рассказами о странных народах далеких миров — вот что сейчас занимало Глауена. Хотя Чилк только что вышел из юношеского возраста, он уже был ветераном сотни авантюр. Он вдоль и поперек изъездил по Сферу Гаеана и выработал жизненную философию, которой охотно делился с Глауеном.
— Бедность вполне приемлема, потому что из нее ведет только один путь, путь наверх. Богатые люди постоянно волнуются о том, чтобы не потерять свое состояние, но мне намного больше нравится волноваться о том, как сколотить первоначальный капитал. К тому же, хотя люди и относятся к тебе лучше, если считают, что ты богат, но они же планируют, как исподтишка съездить тебе по башке и узнать, где ты прячешь свои денежки.
Чилк представлялся, как деревенский парень из Великой Прерии. В его внешности действительно не было ничего аристократического: он был широкоплеч, коренаст, черты его лица были неправильными, кожа грубой и обветренной, но добродушная обаятельная улыбка искупала все. Чилк с таким чувством рассказывал про свой родной дом, про опрятный маленький городок в прерии и про широкие просторы, окружающие его, что Глауен поинтересовался, не собирается ли он вернуться туда обратно.
