Дороги, которые нас выбирают - Снегов Сергей Александрович (читать полную версию книги .txt) 📗
— Если ты так хорошо знаешь, кто за кого воюет, то, наверное, знаешь, кто кого победил?
— Победил Марк Фигерой. Мятежники погнались за солдатами Шурудана. А вы за кого?
— Я ни за кого. Я за себя. Кстати, меня зовут Конрад Подольски, а тебя?
— Меня — Кристиан Кренстон. Я сын Джозефа Кренстона, помощника Бартоломея Хапи, механика при звездолете.
— Слышал такую фамилию — Хапи. О твоем отце не слышал ничего. Что ты думаешь делать дальше, Крис?
— Помогите мне добраться до дома, господин Конрад. Мы живем неподалеку. Мой отец поблагодарит вас, вы отдохнете. Мой сестра сейчас дома, отец тоже, наверное, вернулся, он сегодня работал ночью.
— Видишь ли, Крис, — сказал Конрад, колеблясь. — Я тороплюсь в Анатру. Меня ждут в столице важные дела. Можно сказать — важнейшие. Я должен тебя покинуть, дружок.
Мальчик явно страшился одиночества.
— В столице сегодня ужасно воюют, господин Конрад. Я оттуда, там отовсюду стреляют, ни один житель не высовывает носа на улицу. Вы не сможете там сделать никаких дел. Очень прошу вас, господин Конрад!
Внутренний Голос помог мальчику. «Пожалуй, мальчик прав, нет смысла идти в столицу, охваченную пожаром раздора, — внезапно став говорливым, убеждал Внутренний Голос. — Отведешь его домой, отдохнешь, перекусишь, познакомишься с отцом и сестрой. Взгляни, какой он хорошенький, этот сорванец, а сестра, наверно, просто красавица, с такой невредно и сойтись поближе. И вспомни, ведь ты всегда мечтал совершить что-то выдающееся, вот тебе отличное первое деяние — оказать помощь мальчонке, без твоей помощи он не доберется к своим!»
— Навязался ты на мою голову! — с досадой сказал Конрад, адресуясь не столько к мальчику, сколько к Внутреннему Голосу, а мальчику приказал: Ухватись за меня и вставай!
Встать мальчик сумел, но, ступив на больную ногу, вскрикнул, застонал и так побледнел от боли, что Конрад подхватил его. Мальчик, стоя на одной ноге, прижался головой к Конраду и тяжело дышал.
— Придется понести тебя, — сказал Конрад. — Вынесу на дорогу, а там оставлю и пойду за твоим отцом. Пусть он сам решает, что с тобой делать.
— Оставьте меня здесь, господин Конрад, — прошептал мальчик. — Я боюсь один лежать на дороге, там меня увидят солдаты. Вы не сердитесь на меня, я и вправду не могу идти сам.
— Дались тебе солдаты, Крис. Будто у них нет другого дела, как гоняться за тобой. Я понесу тебя. Держись крепче за мою шею.
Мальчик не был тяжел, но дорога была из тех, по каким и без ноши шагать нелегко. Конрад минут десять нес Кристиана, потом усадил его на придорожный камень и присел рядом. Кристиан, измученный, прикрыл глаза. Он и вправду был красив: черные длинные кудряшки обрамляли худенькое лицо, а большие глаза приличествовали скорей девочке, чем пареньку. Конрад почувствовал нежность к робкому мальчишке, сперва так испугавшемуся незнакомого мужчину, а потом столь искренне доверившемуся. «Навязался ты на мою голову», — тихо повторил Конрад.
— Отдохнул, Крис? Может, пойдем?
— Я не устал, это вы устали, господин Конрад. Я только ходить не могу. Я такая обуза для вас, господин Конрад.
— Пустяки! Неудобно, конечно, но не больше.
На каком-то отрезке дороги Кристиан сказал, что скоро появится высокий холм, надо повернуть около него на боковую тропку — она приведет к его дому. У холмика Конрад сделал привал. Он хотел было присесть на обочине, но мальчик попросил его пройти за холм, чтобы их не увидели с дороги: по ней часто идут солдаты.
— Меня все-таки удивляет, Крис, твой страх перед солдатами, — Конрад сел рядом с мальчиком. — Что тебе до того, кто с кем воюет? Ты ведь не участник мятежа и не защитник правительства, ты слишком мал для этого. Или твой отец замешан в сваре военных? Ты что-то скрываешь от меня, а напрасно: я тебе не враг.
Кристиан старался не глядеть в глаза Конраду. Он явно что-то таил.
— Не хочешь — не говори. В конце концов, твои тайны меня не касаются.
— Я скажу вам, господин Конрад, — прошептал мальчик, решившись на признание. — Мой отец — конструктор больших стреломобилей.
— Ты сказал, что он — помощник главного механика пещеры Альдонса, известного Бартоломея Хапи, — напомнил Конрад.
— Да, он помощник Хапи. Но он еще сконструировал два стреломобиля. Очень большие, на тридцать солдат каждый.
— Понятия не имел, что такие гиганты существуеют. Где же они?
— Один в казармах у майора Шурудана, другим завладели мятежники Фигероя. Стреломобили повреждены, без отца их не поднять в воздух. И Шурудан и Фигерой разыскивают отца, чтобы он им пособил.
— Кому же пособляет твой отец?
— Никому. Фигерой пригрозил отцу смертью, если он услужит Шурудану. А Шурудан поклялся казнить нас всех, если отец поможет мятежникам.
— Положеньице! Как все-таки поступил твой отец?
— Он скрылся. Никто не знает, где наш дом, отец его недавно построил. А я побежал в город, чтобы передать в Альдонсу, что отца не будет в пещере, пока идет война. Мятежники Фигероя узнали меня, когда я подходил к городской квартире Бартоломея Хапи, я хотел передать весть об отце через жену главного механика. Меня задержали, но я вырвался из рук солдат и убежал.
Конрад покачал головой.
— С тобой, оказывается, опасно быть знакомым. Теперь я понимаю, почему ты боишься и тех, и других солдат. Но ты уверен, что твоего отца не найдут?
Мальчик повторил, что никто не знает об их новом доме, кроме самого Хапи, а главный механик не выдаст своего помощника. Господину Конраду не нужно нести его до самого дома. Господин Конрад может донести его только до маленького лесного озера, откуда они, он и сестра, берут воду. Он полежит там на берегу в кустах, а утром окликнет сестру, когда она придет за водой. Господин Конрад может спокойно удалиться, когда уложит его возле озера, и никто на свете тогда не узнает, что он помогал сыну человека, которого стремятся захватить обе враждующие стороны.
— Навязался ты на мою голову, Крис! — с чувством повторил Конрад. Но как же я тебя брошу в кустарнике на ночь глядя? Нет, уж я вызову твоего отца и сдам тебя с рук на руки. Или вручу сестре, если твой отец так спрятался, что и на голоса наши не отзовется.
— Сестра отзовется, если мы покричим ее, господин Конрад.
— Вот и отлично. Сестра старше тебя, Крис?
— На пять лет старше. Ей скоро семнадцать.
— Она добрая? Как ее зовут?
— Катарина. Она лучше всех на свете.
— Лучше всех на свете? Значит, и красивая?
— Самая красивая на Марите. Я слышал, как механик Бартоломей Хапи называл ее первой красавицей планеты.
— Вот видишь, красавица и вообще лучше всех. Я не могу оставить без присмотра раненного брата такой сестры. Обхвати мою шею покрепче, Крис.
Конрад опять нес мальчика, с удовольствием прислушиваясь к Внутреннему Голосу. Внутренний Голос уверял, что благородство всегда было важнейшей чертой характера Конрада, только на этом поприще — в помощи всем, кто просит помощи — и найдет себя Конрад Подольски, прекраснейший из граждан Мариты, юноша высокого духа и выдающейся личной смелости. «Не понимал тебя твой хмурый вспыльчивый отец, когда уверял, что ты беспринципен и потому равно способен и на злодейство, и на самопожертвование, — нет, и отдаленно не понимал он тебя, — горячо доказывал Внутренний Голос. — А вот посмотрел бы он, как ты несешь этого мальчонку и как он доверчиво прижимается к тебе головой; нет, поглядел бы только — и наверняка попросил бы прощения, ибо не дано ему постичь твою натуру, да и сам ты еще не полностью провидишь, каких наград достоин».
Под сладкий шепот Внутреннего Голоса Конрад нес мальчика до высокого холма, где начиналась боковая тропка. Здесь он укрыл Кристиана под кустом и укрылся сам. В небе пронесся стреломобиль, спустя минуту пролетели еще два. Над дорогой промчался на низкой высоте какой-то летающий монах, трубный рев донесся до обоих притаившихся путников и заглох в отдалении. Конраду показалось, что он узнает голос Антона Пустероде, самого известного из летающих монахов. Впрочем, Конрад еще не видел Антона Пустероде вблизи, только изредка слышал его с высоты. Отдаление искажало голос, было неясно, за кого ратует монах: то ли призывает к мятежу, то ли славит правительство. Увидев, что в небе больше нет ни грозных стреломобилей, ни опасных летающих монахов, Конрад со своей живой ношей двинулся дальше.
