Когда дьявол пляшет - Ринго Джон (лучшие книги без регистрации .txt) 📗

— Двадцать четвертая Нью-йоркская и Восемнадцатая Иллинойская комплектуются у Северного Чили, — сказал Хорнер. — Но я не хочу просто заткнуть ими дыру. Как только мы очистим карман, я хочу навести мосты от вас и перейти в контрнаступление. Я послал за строителями мостов, компанией «Бэйли Бридж», и хочу, чтобы вы их использовали. Поддайте этим лошадям. Гоните их на восток как можно дальше. Я гарантирую, что пехота для вашей поддержки будет. Даю слово.

— Что за цель? — спросил Стюарт. — Где нам остановиться?

— Цель — Атлантический океан, — ответил Хорнер. — Но не убегайте далеко от своего обеспечения. Мне бы хотелось вернуть линию фронта обратно к Клайду. Там фронт будет уже, а местность удобнее для нас.

— Усек, — сказал Катпрайс с ухмылкой, походившей на оскал мертвеца. — Хотя наш фланг будет открыт так же широко, как ноги проститутки в Субик-Бэй.

— Туда я пошлю ББС, — негромко сказал генерал. — Появится О’Нил или нет, я их туда пошлю.

Эрни Паппас вздохнул. Холм был мореной, оставленной ледником, вырезавшим ложе озера Онтарио. Расположенную на укрытом от сражения тыльном юго-западном склоне бывшую детскую больницу переоборудовали для лечения тысяч раненых, появившихся в результате длящейся уже месяц битвы. Включая и не менее десятка бойцов ББС, слишком израненных, чтобы их скафандры могли справиться своими силами.

Даже здесь, наверху, на чистом и свежем воздухе, ощущались миазмы боли. Но с холма также открывался отличный вид на битву, которую вел — и проигрывал — Восьмой корпус. Отличный вид.

Несомненно, поэтому Старик выбрал для медитации именно это место. Майор становился все более угрюмым по мере продолжения войны и нарастания потерь. Никто на Земле не мог с этим ничего поделать, но Старик, похоже, принимал это слишком близко к сердцу. Как будто спасение мира целиком лежало только на его плечах.

Такое отношение могло восходить к тем первым дням, когда шумели, что это его взвод почти в одиночку остановил послинское нашествие на планету Дисс. Но это была уже отредактированная история. На самом деле в той битве участвовали и самые лучшие и опытные части НАТО, а остановила послинов сооруженная индоями Главная Линия Обороны и регулярные пехотные подразделения из Америки, Франции, Англии и Германии, которые ее защищали. Но О’Нил имел право на свою долю славы: он был не только единственным человеком, выжившим после подрыва вручную ядерного заряда, но и освободителем бронетанковых частей, запертых в мегаскребе.

Может быть, именно это и побудило Старика думать, что он может спасти планету в одиночку. А может быть, он просто таким был: воином-одиночкой, Горацием на мосту. Он действительно верил в этический кодекс воина, в философию рыцаря, sans peur, sans reproche [7] . И он заставил поверить в это своих бойцов — и сиянием своей славы, и своей целеустремленностью, и своей верой. И сияние этой славы поддерживало их. Может быть, это была плата.

Комендор-сержант Эрнест Паппас, когда-то служивший в Корпусе Морской Пехоты Соединенных Штатов, знал, что рыцари в доспехах были всего лишь негодяями и безжалостными убийцами верхом на конях. И еще Эрни знал, что солдат всего лишь пытается выжить. Просто выжить. И может быть, ему удастся остановить врага, а может быть, и нет. Но пока удается оставаться в живых, чтобы ему навредить, этого вполне достаточно.

Но ганни [8] Паппас знал, что не это заставляет парней подниматься и стрелять. Парни вставали и стреляли, потому что их осеняла эта слава, и потому, что они верили, что пока с ними Железный О’Нил, они не могут потерпеть поражение. Просто потому, что так должно быть.

Паппас посмотрел вниз на дым и пламя, поднимающиеся от развалин города, и вздохнул. Конечно же, не так все должно было быть. И если капитан Карен Слайт попробует повести батальон в этот огонь, он испарится, как вода на раскаленном камне. Потому что они не будут верить.

— Майор? — произнес он, положив руку на плечо Майка.

— А, это ты, Эрни, — отозвался майор. Они были вместе с тех пор, как О’Нил принял командование ротой «Браво» в те скверные дни, когда казалось, что вся Армия совершенно спятила. Они вместе пережили и хорошие, и плохие времена, причем плохих было гораздо больше. Сознавали они это или нет, но именно связка Паппаса и О’Нила сделала Первый Пятьсот пятьдесят пятого таким, каким он был.

— Вы только что заставили старого человека карабкаться по чертовски длинному подъему.

— Великолепный вид отсюда. Ты не находишь?

Майк печально улыбнулся и аккуратно сплюнул в свой шлем, где внутренний биотический слой всосал слюну и табачный сок и отправил его по длинной цепи превращений в пищу.

Паппас проводил глазами длинный плевок и содрогнулся.

— Вам нужно перестать слушать «Дайер Стрэйтс».

— А что? Ты предпочитаешь Джеймса Тэйлора?

— У нас тут ситуация.

— Ага. — Майк вздохнул и потер глаза свободной рукой. — Как всегда.

— Четырнадцатая дивизия задрала хвост и улепетывает. — Главный сержант-майор батальона снял собственный шлем и заслонил глаза ладонью. — Они сейчас на полпути к Буффало.

— Тоже мне новость, — монотонно протянул О’Нил. — Впрочем, артиллерия прелестно стреляет. Ни во что не попадает, но очень красиво.

— Артиллерия корпуса. Сомневаюсь, что они здесь долго пробудут. Весь корпус уже задумался, а не пора ли сваливать.

— Проход заткнули Десять Тысяч?

— Ага.

— Ага.

Воцарилось долгое молчание, пока сержант-майор почесывал голову. Биотический слой скафандра в конце концов справился с его вечной перхотью, но привычка осталась.

— Итак, мы будем что-нибудь с этим делать, босс?

— Что делать? — спросил командир батальона. — Героически наброситься на врага и оттеснить его назад силой оружия? «Свой нрав прикроем бешенства личиной» [9] ? Сломать хребет вражьей атаке и опрокинуть их в паническое бегство? Вновь захватить позиции, потерянные месяцы назад? Погнать их до самого Уэстбери и Клайда, где им полагалось быть?

— Это то, что вы планируете? — спросил Паппас.