Планета, с которой не возвращаются - Андерсон Пол Уильям (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
— Боюсь, — подтвердил капитан. — Если эволюция на этой планете близка к земной, а похоже, что так оно и есть, здесь, несомненно, найдутся два-три микроба, способные жить в наших организмах.
А я хочу вернуться домой на своих ногах. И хочу быть уверенным, что мы не занесем с собой этих микробов через люки.
Хидеки и его группа доложили о результатах исследования растений: они очень напоминали земные, хотя росли чаще и стволы их были значительно прочнее. Некоторые их них ядовиты из-за большого содержания тяжелых металлов, но большинство вполне съедобно. Человек мог бы прожить, питаясь только дикой растительностью. Конечно, требовались дальнейшие исследования, чтобы определить, какие растения нужно употреблять для сбалансированной диеты.
Большим событием была первая проба пищи с Троаса. Вкус был неописуем.
Лоренцен подумал, насколько бессилен земной язык в передаче вкусовых и обонятельных ощущений — но тут был привкус имбиря, и корицы, и чеснока. Он улыбнулся и сказал:
— Возможно, душа Эскофье вовсе не в раю; может быть, он получил специальное разрешение летать по Галактике и проверять, что можно съесть.
Торнтон нахмурился, а Лоренцен вспыхнул — но как он может извиняться за шутку? Он ничего не сказал, но всякий раз, вспоминая этот инцидент, морщился.
Гамильтон разрешил только половине людей есть эту пищу и весь следующий день наблюдал за ними.
Снова и снова видны были животные; большинство из них маленькие; стремительными тенями мелькали они по краю выжженного пространства в густой траве; однажды показалось стадо больших четвероногих, похожих на пони: у них было чешуйчатое серо-зеленое тело, длинные волосатые ноги и безухая голова рептилии. Умфандума бранился от нетерпения, что не может ближе взглянуть на них.
— Если рептилии развились здесь так далеко, — сказал он, — очень вероятно, что тут вообще нет млекопитающих.
— Рептилии в ледниковый период? — скептически спросил Фернандес. — Не такие большие, мой друг.
— О, строго говоря, не рептилии, но ближе к этому типу, чем земные млекопитающие. Здесь есть теплые и холодные сезоны, и у них, должно быть, теплая кровь и хорошо развитые сердца; но они определенно не плацентарные.
— Это еще одно доказательство отсутствия здесь разумной жизни, сказал Лоренцен. — Эта планета кажется открытой и ждущей людей.
— Да… Ждущей. — Эвери говорил с внезапной горечью. — Ждущей шахт, городов, дорог, ждущей, пока холмы будут сровнены и равнины наполнены людьми. Ждущей наших собак, кошек, свиней, которые уничтожат бесконечное разнообразие местной жизни. Ждущей пыли, шума и толчеи.
— Вы не любите человечество, Эд? — спросил Гуммус-луджиль сардонически. — Я думал, что ваша работа запрещает вам это.
— Я люблю человечество в соответствующем ему месте… на Земле, сказал Эвери. — Ну, ладно. — Он пожал плечами и улыбнулся. — Не обращайте внимания.
— У нас достаточно своей работы, — сказал Гамильтон. — Не наше дело беспокоиться о последствиях.
— Многие думали так в истории, — ответил психолог. — Солдаты, инквизиторы, ученые, сделавшие атомную бомбу. Ладно… — он отвернулся со вздохом.
Лоренцен задумался. Он думал про зеленый шум аляскинских лесов, дикую красоту лунных плесов. Мало осталось в Солнечной системе мест, где человек может быть в одиночестве. Жаль, что и Троас…
Через неделю принесли обезьян. Умфандума внимательно осмотрел их, а потом умертвил и вскрыл. Анализы он производил с помощью Хидеки.
— Все в норме, — доложил он. — Я обнаружил в их крови несколько типов местных бактерий, но они совершенно безвредны и не взаимодействуют с организмом по всей вероятности, они не могут размножаться в химических условиях земного тела. У нас от них даже не будет и легкой лихорадки.
Гамильтон кивнул седой головой.
— Хорошо, — сказал он наконец медленно. — Я считаю, что можно выходить.
Он вышел первым. Последовала короткая церемония поднятия флага Солнечного Союза. Лоренцен вместе с остальными стоял с обнаженной головой, ветер развевал его волосы под чужим небом; он думал о том, что на фоне этого огромного одинокого ландшафта вся церемония выглядит святотатством.
В течение нескольких дней все были заняты устройством лагеря, люди и роботы работали много и напряженно, почти круглосуточно. Здесь всегда было светло: зеленый и красный свет от компонентов двойного солнца, свет от огромного щита Сестры, нависшей над ними в небе и окруженной ярким блеском звезд. Работа замедлялась из-за частых стычек, хотя было странно, что люди, оказавшиеся надолго изолированными от своей родной планеты, могут продолжать ссориться. Но они продолжали. Сеть непрочных построек возникла вокруг стоявших рядом шлюпок; начал работать главный генератор — появилось электричество; обнаружили источник воды, взяли его в трубу, поставили стерилизатор — и появилась свежая вода; кольцо детекторов, сигналов тревоги и пулеметов окружило лагерь. Были поставлены постройки, служившие спальнями, кают — компанией, лазаретом, лабораториями и машинной мастерской. Металлические полуцилиндрические здания совершенно не соответствовали окружающей местности.
После этого Лоренцен почувствовал себя пятым колесом в телеге.
Астроному больше нечего было делать. Он установил телескоп, но из-за двух солнц и яркого спутника всегда слишком светло для эффективных наблюдений.
В суматохе и спешке лагеря он начал тосковать по дому.
Однажды он вместе с несколькими членами экипажа на их единственном вертолете отправился к Скамандру, чтобы поближе ознакомиться с ним и собрать образцы. Река была необычной — медленно движущаяся широкая коричневая полоса; с одного заросшего тростником берега не был виден другой. Рыбы, насекомые и растения не очень интересовали Лоренцена; как дилетант в зоологии, он больше интересовался большими животными: парафилопами, астимаксами и тетраптерусами (так назвали их зоологи).
Охотиться было легко: никто из животных, по-видимому, раньше не встречался с людьми, их было легко застрелить, когда они с любопытством приближались к лагерю. У всех оружие висело на поясе, ибо хотя здесь и есть хищники по ночам слышался их рев, — но в общем опасаться некого.
Высоких деревьев не было; низкие кустарники группами усеивали равнину; они были невероятно прочны, топор тупился об их стволы, и лишь плазменный резак мог уничтожить их. Биологи на основе дендрохронологии определили, что возраст кустарников — несколько столетий. Пользы для людей от них никакой; человеку придется ввозить свои саженцы, чтобы получать пригодные для лесоматериала деревья. Но список съедобных растений и животных быстро рос. Человек мог оказаться здесь голым и одиноким, и если он знал, как высекать огонь из камня, то прожил бы вполне комфортабельно.
Но что же тогда произошло с людьми с «Да Гама»? В исчезновении нельзя было обвинить природу Троаса; она не была враждебной; во многих районах Земли человек был бы в меньшей безопасности, чем здесь. Теперь, в летний сезон, дни теплые, а дожди умеренно прохладные; конечно, зимой здесь будет снег, но при наличии огня и теплой одежды погибнуть от холода нельзя.
Низкое содержание двуокиси углерода в воздухе означало некоторое изменение условий дыхания, но к нему легко привыкнуть, оно почти не ощущалось.
Освещение странное — иногда зеленоватое, иногда красноватое, иногда смесь этих двух цветов, с многочисленными оттенками и с двойными тенями, отбрасываемыми двумя солнцами — но оно не было неприятным и конечно же не могло служить причиной сумасшествия. Здесь были ядовитые растения, у нескольких человек появилась неприятная сыпь, когда они попробовали одно из них, но даже самый тупой человек быстро научился бы избегать их.
Местность тихая и спокойная, слышен лишь свист ветра, шелест дождя, иногда гром, иногда отдаленные крики животных и шуршание крыльев в небе — но все это было облегчением после лязга и грохота цивилизации.
Что ж… Лоренцен бродил со своими инструментами, измеряя период обращения планеты и главнейших небесных тел. Остальное время он пытался помогать другим, разговаривал со свободными от дежурства учеными, играл в различные игры или просто сидел и читал. Не его вина — это безделье, но он все же чувствовал себя виноватым. Может, посоветоваться с Эвери?
