Танцы на снегу - Лукьяненко Сергей Васильевич (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗
Да, в общем, меня это и не трогало ничуть.
Вот только быть клоном Ады Снежинской я не хотел.
– Неправда, – сказал я. – Вы врете.
– Ну, я не совсем твоя основа, дружок. Скорее – мы клон-брат и клон-сестра, потому что ты – клон Эдуарда Гарлицкого, моей основы. Один из последних наших клонов.
– Неправда, – повторил я. И почувствовал, как на глаза навернулись слезы.
У меня так и не появилось брата. И сестры не появилось. Не вышло у родителей разбогатеть. А ведь мы совсем уже выбрали одну девочку – по компьютерной реконструкции характера и внешности. Она получалась очень веселой и непоседливой, родителям она очень нравилась и мне тоже. Я больше хотел сестру, чем брата.
Вот она – моя сестра. И гадкая девчонка Элли – тоже моя сестра. И милая девушка Анна из мотеля. И директор колледжа. И президент Инна Сноу.
А еще есть куча братьев.
– Правда, Тиккирей, – сказала баба Ада. – И ты знаешь, что я не вру. Зачем бы мне возиться с тобой, как ты думаешь?
– Вы мне не нужны! – Я пятился, пока не уперся лопатками в стену. Баба Ада сидела, кротко глядя на меня, и молчала. – Я не дам вам залезть в свои мозги!
– Никто не собирается этого делать насильно, – внезапно раздражаясь, ответила баба Ада. – Все, кто отказался соединить сознание, живут собственной жизнью! Единственное, что от тебя нужно, – быть с нами.
– Зачем? – В панике я подумал, что меня могут засунуть в какой-нибудь аппарат вроде бутылки для расчетных модулей. И заставить работать на них.
– Наш мозг – слишком драгоценный инструмент, чтобы давать его в руки противника, – серьезно сказала баба Ада – Все мы талантливы… каждый по-своему, но талантливы. Если уж ты по какой-то причине не хочешь быть с нами – не будь против нас.
Я замотал головой.
– Сядь, Тиккирей! – жестко скомандовала баба Ада. И я почувствовал в ее голосе те самые интонации, которыми умели пользоваться фаги и Инна Сноу. Это называется императивной речью… человек вначале подчиняется, а потом уже думает…
Додумывал я сидя на полу.
– Тиккирей Фрост, мы выявили тебя слишком поздно, – продолжала баба Ада. – Только после твоего бегства с Карьера и появления на Новом Кувейте. Решено было ничего не предпринимать, планета все равно готовилась к присоединению. Но ты исчез… фаги все-таки сообразили, кто ты такой.
– Стась не знал, кто я!
– Не знал? И вы случайно оказались в одном мотеле? И он решил помогать тебе просто так?
– Да!
Баба Ада с сомнением покачала головой:
– Ну а зачем тебя отправили обратно, ты думал? Сложная и дорогая операция… зачем?
Я молчал.
– Фаги понимали, что к ним в руки попала драгоценность, – улыбнулась баба Ада. – Но не знали, что с ней делать. Шантажировать Инну Сноу? Глупо. Мы не пошли бы на уступки ради одного клона. Тогда тебя решили использовать как живца. Забросить обратно на Новый Кувейт и посмотреть, что произойдет. Кто выйдет с тобой на контакт, какие силы будут задействованы. Тебя использовали, понимаешь? Твои благородные фаги использовали тебя, ни в чем не повинного ребенка!
– А что им оставалось? – воскликнул я. – Вы зомбировали миллионы людей! Они тоже ни в чем не виноваты!
– Люди зомбируют себя сотни лет. Обманывают, надувают, лгут, сочиняют, брешут… любой политик обязан обмануть своих подданных.
– Но не так! Не навсегда!
– Кто тебе сказал, Тиккирей, что эти люди зомбированы навсегда? – Баба Ада улыбнулась. – Хочешь, раскрою тебе одну тайну? По-родственному. Программирование личности действует около трех месяцев. Потом его действие проходит.
– Вы врете! На Инее людей давным-давно отморозили, а они до сих пор такие!
– Все очень просто, Тиккирей. Человеку не надо отшибать мозги навсегда. Достаточно, чтобы он начал жить по-другому – ценить другие идеалы, присягать другому флагу, поклоняться другой вере. Хотя бы немножко – и он привыкнет. Знаешь почему? На самом деле никому не важно, кто правит. Никому не важно, честно или нечестно новая власть победила старую. Главное, чтобы в тарелке был суп с куском мяса, над головой – крыша от дождя, по ти-ви – любимый сериал, а на улицах – не слишком много воров и хулиганов. Вот это – главное, Тиккирей. Животные инстинкты, простейшие потребности. А все остальное – инерция и лень. Все революции совершались, когда у людей отнимали простейшие потребности. Эта революция – куда гуманнее. Мы не стали разваливать Империю, доводить дело до голода и беспорядков… хотя это просто, Тиккирей, это совсем просто! Вместо этого мы направили человеческую инерцию в другую сторону. Люди не изменились. Не стали хуже.
– Неправда, – сказал я. – Я видел одного маленького мальчика… он играл в войну и топтал свои игрушки… я видел толпу, когда Инна Сноу издевалась над Тьеном…
– Маленькие мальчики всегда играют в войну и топчут игрушки. Толпа всегда издевается над тем, кто идет сквозь нее. Пройдет несколько месяцев, и все жители Нового Кувейта станут нормальными. Но мальчики все равно будут топтать игрушки. А толпа все равно станет кричать «убей!».
Точно так же толпа ведет себя на планетах Империи. Точно так же дети Империи играют в войну с Инеем.
Баба Ада встала. Подошла ко мне, и на этот раз я даже не попытался уклониться. Может быть, потому, что некуда было бежать. Может быть, потому, что очень устал.
– Мой маленький бедный братишка, – ласково сказала баба Ада. – Мой замороченный, запутавшийся малыш. Ты жил на чудовищной, жестокой планете… и в этом – вина твоего любимого Императора. Ты встречал вокруг лишь черствость и жестокость… так что полюбил убийцу и террориста за несколько ласковых слов. Но теперь все изменится…
Она погладила меня по щеке. И я подумал – как-то очень лениво и неловко, что мои настоящие бабушки даже не видели меня. Разве что сходили с мамой и папой в «Детский мир» и посмотрели на компьютерные реконструкции. Тиккирей Фрост, мальчик. Модифицирован для планет с повышенным радиационным фоном. Предполагаемый облик при рождении, предполагаемый облик в возрасте трех, пяти, десяти, пятнадцати лет… Умный, любознательный, немного упрямый, немного самоуверенный.
И очень наивный.
Хотя нет, про недостатки стараются не писать. Точнее – пишут так, будто они – достоинство. Так что вместо «наивный» написали бы «доверчивый».
А вместо «слабовольный, легко меняет друзей» написали бы «легко поддается переубеждению, очень общителен»…
– Умрите, Ада Снежинская, – сказал я.
И бич в моей руке смачно харкнул плазменным сгустком.
Старушка закричала, когда ее бросило от меня – с развороченным плечом, нелепо болтающейся правой рукой. Кровь била несколькими тонкими струями – заряд был очень слабым, и плечо не сожгло, а разворотило, будто сильным ударом топором.
В следующий миг комната будто вывернулась наизнанку.
Вылетела дверь – и несколько фигур, похожих на размазанные серые тени, скользнули в комнату. За стенами загремело – и в нескольких местах огненный пунктир стал очерчивать вырезаемые люки.
Бич словно взбесился. Я даже подумать ни о чем не успел – тело скрутило и швырнуло в угол, под сомнительную защиту стола. Как же так? Бич может перехватывать управление моими мышцами?
Серые тени еще палили в пустоту, туда, где я только что сидел, и каменная стена пузырилась под лучами тяжелых бластеров, будто пластилин под жарким солнцем. А бич уже стрелял по ним – короткими, экономными очередями, крошечными, ослепительно пылающими шариками, будто огненной дробью. Маскировочные комбинезоны отключились почти мгновенно, охранники Ады Снежинской попадали, то ли мертвые, то ли просто раненные. Я вскочил и, перепрыгнув через корчащиеся тела, бросился к двери.
– Не убивать! – послышался за спиной голос бабы Ады. – Не убивать!
В спину ударило – тугой холодной волной.
Это что, так умирают?
Ноги подкосились, руки обмякли, даже дышать стало трудно. Но я продолжал бежать, бич дергал мое тело, вынуждал ноги переступать – под новыми и новыми ударами парализаторов.
