Баймер - Никитин Юрий Александрович (версия книг .TXT) 📗
– А ты злой, Андрий!.. Тебе это кто-нибудь говорил?
– Да вроде нет, – пробормотал я.
– Так вот я говорю, – сообщил Сергей злорадно. – Злой, как наш Барбос.
А Гриць сказал:
– Кто у нас Барбос, пояснять не надо?
Мою победную улыбку сдуло как ветром. Козаровский незримо присутствует везде.
И все же, когда вышел из караулки, на душе малость скребло. Не слишком ли обидел охранников? В большинстве хорошие ребята, для них компы в новинку, а я вот так свысока… С другой стороны, чем больше настучу им по головам, тем меньше им обломают рогов другие…
Ведь при входе в Сеть всегда стоит проблема ника. Зря новички относятся к этому несерьезно. Если мой друг, которого я хорошо знаю, в Интернете назовется «Засранцем» или «Придурком», я все же буду с ним общаться и на улице, и на сайтах, хотя время от времени и буду доставать, чтобы сменил ник.
Другое дело, когда на форуме ко мне обратится некий «Засранец» или «Идиот». Все, что я о нем знаю, это пока только этот ник, а этот ник понятно каким образом настраивает. Либо обругать, либо игнорировать. Раньше ругался, теперь сразу холодный игнор. Таким образом, этот «Засранец» сразу отсекает немалый процент людей, которые с ним в контакт не войдут. А в самом ли деле лучше те, кто будет с ним общаться? С ними удобнее и проще, но лишь потому, что они подлинные засранцы и придурки… Нет, ребята побурчат, но потом сердиться перестанут. Конон подбирал людей психически устойчивых… Таким можно даже пульты баллистических ракет доверить.
ГЛАВА 3
Говорят, самое обидное – это когда твоя мечта сбывается у кого-нибудь другого. Похоже, что у меня это становится навязчивой идеей… Вероника. Не знаю, даже не в постель тащу, как-то в моих горячечных видениях эти сцены отсутствуют, а больше какие-то схватки на мечах, когда я рублю гадов направо и налево, закрывая ее широкой спиной, а потом подхватываю могучей дланью к себе на коня и уношусь галопом…
Или же луплю из двух ракетных бластеров, а она привязанная к жертвенному столбу, вот-вот ее не то сожгут, не то скормят, смотрит на меня с мольбой и надеждой, но я разношу гадов на куски, а потом одним движением рву ее цепи как паутину, выворачиваю столб и с ревом швыряю в последних из уцелевших врагов. Вероника потрясена, а я ее не то на коня, не то в ракетный катер с радужными крыльями…
Я вздрогнул, едва успел вывернуть руль. Мимо пронеслось что-то синее, я только успел увидеть перекошенное побелевшее лицо с выпученными глазами.
Мне почудился тающий в морозном воздухе разъяренный вопль:
– Крепче за шоферку держись, баран!
Обдало холодом. Тело напряглось, я ощутил, что уже несколько секунд несусь, видя не заснеженное шоссе, а зеленое поле, по которому идут крохотные человечки с мечами в руках, а за ними ромейские наемники тащат катапульты с греческим огнем. Конструкторы машин слишком заботятся об удобствах. Усталый на работе человек в машине сразу расслабляется. Если пьяный-то как раз и не сядет за руль – вдруг да ГАИ остановит, а усталый надеется, что как-то доедет… На самом же деле от усталых катастроф всегда больше.
Я щипал себя за бок, бил по колену. Со злостью подумал, что хорошо бы на руке вот тут под пальцем такую кнопочку. Нажмешь – из сиденья высунется игла, кольнет в задницу. Хорошо кольнет.
Я включил мобильник, сказал, не отрывая рук от руля:
– Нинель, это я, Андрий. Скорее скажи какую-нибудь гадость, а то засыпаю за рулем…
– Чо-чо?
– Дорогая, мне надо проснуться…
– Ну, Андрий… Если я скажу, ты от злости выскочишь на встречную полосу!
– Там пусто, – сообщил я. – Все нормальные спят.
– Так чего меня будишь?
– А ты где?
– В офисе, ессно. Тут Костомар такой сценарий забабахал! Горецкий долго слюни пускал, а сейчас уговаривает бросить академство и перейти книжки строгать.
Я ощутил, что в голове проясняется.
– Подожди еще минут пятнадцать, хорошо? Я заеду к вам. А потом тебя завезу домой.
Нинель промурлыкала:
– Да мне и здесь на диване неплохо: одна нога здесь, другая – там…
– Что, собираешься спать там?
– С вами разве заснешь?
Я сказал сердито:
– А как же насчет того, что порядочная девушка должна ложиться в девять?
Ее голосок был удивленный:
– Так я и ложилась!.. И становилась. Ты чо, Андрий? Мои родители не возражают, что я задерживаюсь. Это ж не с одноклассниками…
Я поймал себя на том, что снова начинаю наращивать скорость. Шоссе уже освободилось не только от снега, даже лед кое-где стаял, в других местах корочку размолотили шипованными колесами, только на бордюрах еще грязно-серые кучи снега.
Днем они сильно подтаивают, проседают, а ночью превращаются в надолбы железобетонной крепости. Еще только начало февраля, но низкое хмурое небо очистилось от туч, поднялось в немыслимые выси, оттуда с утра и до вечера теперь сияет яркое солнце. В полдень уже печет, как летом. Можно загорать одной щекой, в то время как вторая мерзнет: температура даже днем не выше минус двух градусов, а ночами падает до десяти ниже нуля.
Когда я подъехал к зданию офиса, там с одной стороны улицы снег и лед стаяли, тротуары высохли, но на другой стороне в тени зданий у стен все те же слежавшиеся до твердости камня неопрятные сугробы.
Сонный охранник воззрился с невероятным изумлением. Я кивнул, прошел, за эти полгода здесь успели сделать ремонт, в холле повесили люстру. Значит, дела того, кому все это принадлежит, не так уж и плохи. Или делает вид, что все хорошо, а завтра все рухнет…
В коридоре правого крыла свет приглушен, но из-под нашей двери бьет яркий свет. Доносятся голоса, мужские, мои ноздри жадно дернулись, уловив аромат крепчайшего кофе.
Ясно, Аверьян там, Миша тоже увлекся, целыми днями за монитором. Он, великолепный художник с изумительным чутьем, уловил этим самым чутьем, что игры… уже, в самом деле, не игры, а баймы. И что будущее за баймами. Конечно, всегда найдется умник, который вспомнит про игры на ламповых ЭВМ, а потом вообще потащит нить от кроманьонцев, но таких размывателей любого определения вообще не стоит брать во внимание. Никогда и ни в чем. Игры, по сути, сейчас существуют только для PC, да на горизонте начинают маячить приставки нового поколения. А первые игры собственно для PC были даже не играми в нынешнем понимании. А экран был сперва черно-белый, монохромный, затем – CGA, то есть четырехцветный, затем пришло раздолье CCA – целых шестнадцать цветов, но не успели игроки опомниться, как миру был явлен супермонитор VGA – двести пятьдесят шесть цветов!
Сейчас и VGA забыт, его сперва вытеснил SVGA, то есть супер-VGA, затем пошли еще и еще, двести шестнадцать цветов стали анахронизмом, счет пошел на миллионы, потом просто приняли True Color, то есть естественный цвет. В игры пришла трехмерность, объемный звук. Высокая детализация графики, и вот уже игры по графике практически неотличимы от фильмов, которые все еще идут в этих старинных римских цирках, именуемых кинотеатрами. И куда ходят чудаки, любители древностей.
А завтра и остальные художники, режиссеры, сценаристы, менеджеры увидят, какие невероятные перспективы у баймоиндустрии…
Я толкнул дверь, замер на пороге, а рот мой начал сам по себе растягиваться вширь.
На единственном диване удобно расположились с бутылками пива в руках наши титаны: Костомар и Горецкий. В воздухе плавают коричневые струи крепчайшего кофе, а на подоконнике расположились рядком пустые бутылки. За компом горбится Аверьян, клава трещит под его быстрыми, как муравьи, пальцами. На дисплее часто-часто бежит цепочка странных для непосвященного символов ассемблера. Нинель за спиной Аверьяна, отсвет падает на ее сосредоточенное лицо, глаза строгие, а лопатки топорщатся, как прорастающие крылышки.
Титаны негромко переговариваются, оба слегка осунулись, под глазами одинаковые темные круги. Перед ними столик на колесах, пара бутербродов на тарелочке, один уже надкусан.
