Оборотная сторона героя (СИ) - Ясинская Марина Леонидовна (чтение книг TXT) 📗
Хук упал сам, едва только Грейси разжал клинч — даже не пришлось проводить тейкдаун.
Болт победно вскинул руки и повернулся к зрителям. Толпа восторженно взревела.
Позади него, тяжело опираясь на локти, Хук медленно вставал на ноги.
Его соперник не стал дожидаться, когда тот полностью поднимется — стремительно развернулся и ударил бойца ногой. Хук отлетел к металлической сетке, ограждающей ринг. Зрители довольно закричали. Жанна стиснула зубы. Теперь она и сама видела, за что Болта исключили из стольких бойцовских организаций.
Вальяжной походкой Болт подошёл к поверженному сопернику. Пнул ногой, легко ускользнув от слабой попытки Хука ухватить его за лодыжку. Сделал шаг назад, насмешливо наблюдая за тем, как соперник медленно, с трудом поднимается. На этот раз дождался, когда тот встанет на ноги, заметил, как он слабо махнул рукой, словно подзывая противника к себе, и быстро провёл комбинацию из двух прямых правых, левой и снова правой, завершившуюся мощным броском с поднятием противника.
Нокдаун.
Впрочем, на этом избиение Хука не закончилось — пока соперник неподвижно лежал на полу, Грейси нанёс несколько мощных безответных ударов кулаками и локтями по затылку — удары, запрещённые во всех других чемпионатах.
Жанна с силой схватила сидящего рядом Игоря за руку:
— Почему рефери не остановят бой? Он ведь не может сопротивляться!
— Это бои без правил, моя дорогая, — равнодушно пожал плечами её спутник. — Бой остановят, когда Хук сдастся или потеряет сознание.
Журналистка такой силой сжала ладонь в кулак, что задрожала рука. Совершенно ясно, что Хук не сдастся. Ещё немного, и супербой, развлечение для развращённых деньгами и властью зрителей, превратится в самое настоящее убийство. Прилюдное убийство, за которое никто не будет наказан… В голове сами собой выстраивались строчки будущей статьи — яркие, острые, разоблачительные… И совершенно неуместные для формата «Наших будней»…
На этот раз Болт не спешил победно вскидывать руки, поскольку уже убедился в живучести соперника. Он стоял в двух шагах от Хука и лишь чуть заметно качнул головой, когда тот снова начал подниматься.
Зрители одобрительно зашумели.
Грейси позволил пошатывающемуся противнику занять вертикальное положение. Ослабевшая левая рука почти не прикрывала корпус, Хук чуть согнулся от боли в повреждённых рёбрах. Жанна присмотрелась к его лицу и прикусила губу, ахнув про себя — невероятно! После всех полученный ударов в голову, от которых другие бойцы давно бы «поплыли», взгляд Хука оставался абсолютно осмысленным; он не был оглушён, смотрел ясно, чётко и предельно сосредоточенно. И не собирался сдаваться. Он мог не понимать тонкостей стратегии на ринге, не владеть техникой ухода от захватов и мастерством выжидания нужного момента, но что он, безусловно, умел делать — так это атаковать. Казалось, главным смыслом боя для него, кроме победы, было ответить на каждый полученный удар. Вот и сейчас, пошатывающийся и избитый, он поднял правую руку — и жестом подозвал противника к себе, словно говоря: «Давай ещё».
Толпа взревела.
Болт озверел. Он уже не пытался провести красивые комбинации или тейкдауны, взять техникой или хитрым болевым приёмом. Он хотел просто снести противника. Одним ударом послать в нокаут.
Стремительно сократив дистанцию, Грейс размахнулся, вкладывая в удар всю силу.
Хук почти не защищался. Пошатнулся от апперкота, отправившего бы любого другого в нокаут, и ответил своим фирменным прямым правым. Казалось, ему было не так страшно пропустить удар, как оставить его без ответа.
Несколько оглушённый Болт мотнул головой, отступил на полшага — и провёл длинный прямой джеб, вкладывая в него все силы. Без изысков и технических хитростей — просто старый добрый удар рукой.
Хук заметно пошатнулся — и снова провёл свой хук.
Толпа восторженно заорала. Зрители прекрасно поняли, что уступающий в технике Хук разозлил своего противника и вовлёк в поединок сил. Теперь победит тот, кто останется на ногах.
Они стояли посреди арены, разозлённый Болт и шатающийся Хук, и обменивались жесточайшими ударами. Вот размахнулся Болт, вложив в апперкот все силы. Хук не уклонялся. Принял удар — и ответил всё тем же неизменным хуком. Грейси мотнул головой, набрал в грудь побольше воздуха и отвёл руку, готовясь к джебу. Вот уж этот-то точно должен быть последним! Но Хук опять принял удар и по-прежнему оставался на ногах. И ответил неизменно мощным хуком.
Они даже не пытались прикрываться от ударов.
Джеб — хук. Апперкот — хук. Короткий прямой — хук. Хук — хук. Кросс — хук.
Болт выдыхался. Уверенный, что вот этот удар точно будет последним, он вкладывал в каждый все силы — и уставал.
Правда, его противник выглядел таким измочаленным, что, казалось, ещё миг — и он упадёт. Но Хук продолжал стоять.
Короткий прямой — хук. Кросс — хук. Полуапперкот — хук.
Зрители не сразу поняли, что очередной удар оказался последним. Хук провёл свой неизменный удар правой, Болт принял его не прикрываясь, сделал шаг назад — и у него вдруг подломились ноги. Грейси тяжело бухнулся на колени, руки безвольно упали вдоль тела.
Толпа взревела. Рефери подобрался, готовясь объявлять конец боя.
Но Грейси по-прежнему стоял на коленях; он не упал на пол, но не мог подняться.
Хук медленно подошёл к нему, несколько мгновений просто смотрел на соперника. Толпа ожидала последнего, финального хука, который отправит Болта в нокаут, но Хук вдруг резко схватил противника правой рукой за горло.
Зрители ахнули. Огромные экраны мгновенно приблизили изображение, и стало видно, как пальцы Хука всё сильнее сжимаются на горле Грейси.
Часть камер сфокусировалась на лице, и Жанна замерла, поражённая увиденным. Хук пристально смотрел на противника, и в его глазах было отчётливо видно сомнение. Он словно боролся сам с собой.
А потом медленно, с заметным трудом ослабил хватку и одним толчком повалил Грейси на пол.
На несколько секунд в зале наступила глубокая тишина. Толпа, затаив дыхание, ждала. Ждала, что Хук бросится на землю — добивать противника. Ждала, что Болт придёт в себя и снова встанет на ноги.
И только когда зрители, наконец, осознали, что ни того, ни другого не произойдёт, они вскочили на ноги и восторженно завопили.
В рядах букмекеров поднялась настоящая паника.
— Радуешься выигрышу? — хмуро осведомился Игорь, ведь Жанна, как и многие другие, он поставил на Болта. — Эй, ты куда? — недоумённо спросил он, увидев, как журналистка пробивается к проходу. — Деньги торопишься получать? — прокричал он ей в спину. — Не переживай, уж твой-то выигрыш они выплатить смогут.
Жанна даже не обернулась. Она увидела, как, пользуясь всеобщей неразберихой среди зрителей и паникой среди букмекеров двоих парней Богдана Алмазова, поджидавших Хука у ринга, бесцеремонно оттеснили плечистые молодые люди бандитского вида.
Случилось то, чего она боялась с тех пор, как поняла, что этот черноволосый боец и человек, чью фотографию упорно крутят по всем каналам телевидения — одно лицо: Хука узнали.
Василий предпочёл бы не сидеть в безделье дома, а, как вчера, носиться по всей Москве, проверяя наводки о предположительном местонахождении Ахилла. Какое угодно дело — лишь бы отвлекало от беспокойства за брата. Но сегодня вечером в поисках неуловимого грека его сменил Бисмарк, и заняться было решительно нечем.
Пытаясь отвлечься от тревожных мыслей, Василий провёл три часа в спортзале, доведя себя до полного изнеможения. Дома сжевал, не различая вкуса, что-то, обнаруженное в холодильнике, и невидящим взглядом уставился на экран телевизора. Разумеется, далеко не всегда они с братом попадали в переделки непременно вдвоём, вместе. Безусловно, Арагорн не нуждается в няньке. Конечно, он прекрасно может постоять и за себя, и за других. Всё это так, тем не менее, Василий беспокоился.
Папыч, несмотря на пару ехидных комментариев по поводу случившегося, сразу же, как только Аркаша огласил новость об объявлении Арагорна террористом, сорвался решать эту проблему, и с тех пор его не видели. Куда именно отправился начальник, с кем говорил и что предпринимал, тот не сообщил. Не собирался он и держать Василия в курсе дела. Как всё решит, так и расскажет. Василий прекрасно это понимал. Он также хорошо знал, какие широкие у «Бастиона» связи, и в иной ситуации уверенно заявил бы заинтересованному лицу — можно расслабиться, всё будет улажено. Однако когда дело дошло не до постороннего человека, а до родного брата, все эти доводы как-то сразу отошли на задний план. Василий невидяще пялился в экран телевизора, отхлебывал остывший кофе и — волновался.
