Альтер эво - Иванова Анастасия (книги онлайн читать бесплатно txt, fb2) 📗
Так, ладно, транзисторы. Интегральная микросхема. Оксана то, оксана се, оксана, оксана, оксана. Микроконтроллеры. Системотехника для новичков. Микроконтроллеры? У них, в альтернативе Марка, есть микроконтроллеры… Вроде бы. И микросхемы есть. В чем прикол с этими микросхемами? Операционная система… А-а, многозадачность? В самом деле?
Марк – не специалист. В какой-то момент он понимает: на то, чтобы разобраться, уйдет слишком много времени. Он ныряет в поток, унося сведения с собой, и плывет – не в то место, где он оставил Холодного, но в другое с очень похожими характеристиками: на следующий день после того разговора с Йорамом, после двух пончиков, он надолго занырнул в инфосферу, и поискал, и нашел, и застолбил за собой сразу несколько таких песочниц. Теперь он сидит в молочно-лимонном мареве, в котором может по желанию ускорять обработку информации, и с бешеной скоростью пролистывает, впитывает, возвращается, сопоставляет, делает выводы. Интегральные микросхемы. Многозадачность. Лампочки. Вкл-выкл.
Постепенно – но это все равно ощущается как падение метеорита – до него доходит, что́ же такое есть в мире Майи, чего нет у них.
…Траханые паладины.
В альтернативе Марка широко используются аналоговые микросхемы. Цифровые тоже, но их применение ограничено рамками наложенных паладинами ограничений. Стандарт, который невозможно обойти – по одной функции на кристалл. Не больше. Одно устройство – одна программа. Пакетный режим, многозадачность, разделение времени – во всем этом просто нет нужды, ведь каждый микропроцессор создается для того, чтобы делать какое-то одно, маленькое и компактное, дельце. Передавать аудиосигнал. Поднимать в воздух дрон.
Марк не специалист, Марк занимается вопросом всего несколько… сколько-то там, – но он уже убежден, что его альтернатива наверняка тоже дошла бы до этого, если бы ей дали развиваться естественным образом. Если бы не технологическое сдерживание; триждытраханные, полигребаные паладины. Так вон что у вас было на уме, сучьи дети. Йорам, скотина.
Он пока не разобрался в бигдате, математической биологии и содержимом навскидку еще примерно пары десятков учебников и трех университетских курсов. С него достаточно одного искусственного интеллекта. Искусственный интеллект – м-мать; нет, вы можете себе такое представить?! Не-а, не можете. Он вот не может. А вот в альтернативе Майи представили. И сделали.
Марк опрокидывается на спину, целиком погружаясь в молочно-лимонную вату и жалея, что не подыскал себе какого-нибудь аналогичного местечка, только с пальмами, пляжем и голыми таитянками.
Так, стоп. Старков не мог вынести из встречи с Майей концепцию искусственного интеллекта. То есть он мог, но практического смысла в этом не было бы ни малейшего. Нельзя просто взять и сотворить такую хреновину из ничего, в чистом поле. Даже будь ты несказанно могучий хрыч из невидимых – ты не можешь собрать ораву инженеров, пусть даже они все сплошь вундеркинды-аутисты с синдромом Саванта, запереть в конференц-зале и сказать: «Не выпущу, пока не придумаете, как мне построить мыслящую машину». Сколько ни заплати.
Если только… Если только у него уже не было машины, которую оставалось лишь научить мыслить.
Шпицберген?
Интересно: но тогда, выходит, Старков уже нарушал паладинские запреты… Зачем? Зазвездился? Счел, что такому крутому козлу, как он, чужие правила не указ? Или просто – после нас хоть потоп? Но ведь грядущие поколения – ведь у него была Инта…
На этой мысли Марк вдруг начинает сомневаться. Данные, подгруженные вороной Марком, тяжело ворочаются у него в мозгу, накладываясь на то, что он и сам успел узнать о Майиной альтернативе. Значит, привести грядущие поколения в такой мир… Он ему понравился, вообще? Не особо. Страховое покрытие, кредитные линии… Жуть, честно говоря. Полный фарш. Этот их монструозный молл – какого лешего и кому понадобилось…
Но он – гость. Изнутри все всегда иначе. Ну-ка, а Майе вот, к примеру, нравилось у нее в альтернативе? Жаль, он в свое время не догадался спросить.
Марк! Вставай!!!
Он вырвался из потока, вскинулся на подушках, словно подброшенный сейсмической волной, и, помедлив, спустил ноги с койки. Принялся обрывать липучки с висков и рук.
– Господин хороший, да что ж это вы делаете? – Судя по виду юного д. м. н. Рашевского, прибежавшего на вой запущенных Марком сирен, трудный пациент начинал утомлять лекаря.
– Мне очень нужно… Очень важно и срочно, – извиняющимся тоном сообщил Марк, вставая на ноги и пережидая грогги. – Где мы находимся, доктор? В какой больнице?
– Какое еще срочно? – Врач-вундеркинд, вытаращив глаза, прижал ладонь к щеке. – У вас нервная система поражена – вы что, не чувствуете? Голубчик, да это чудо, что у вас еще сохранилась способность произвольно шевелить руками-ногами. Да и то, демиелинизиация аксонов… Потеря некоторых функций может быть необратима, вы понимаете?
Вот теперь Марк очень даже чувствовал, что у него поражена нервная система. Встав, он был вынужден опереться на спинку стула и подождать, пока поехавшая картинка вернется на место. А после того, как он, морщась, вывел из себя иглу капельницы, вернулась и боль, и опять попыталась помешать ему ясно мыслить, а этого допускать было нельзя – не сейчас, не в ближайшие часы.
– А вы не могли бы дать мне… – Марк еще раньше углядел свою одежду, стопкой сложенную на соседней кушетке, и теперь сражался с вельветовыми брюками. – …каких-нибудь таблеток от боли?
– Да вам не от боли, а от идиотизма нужны таблетки, только помогут ли? – потерял терпение медик. – Слушайте, я вызываю охрану. Если вы куда-то отправитесь в таком состоянии, я не ручаюсь за…
Марк развернулся и положил врачу руки на плечи. В большей степени для того, чтобы устоять на ногах, но и для убедительности вышло неплохо.
– Доктор. Я очень ценю то, что вы для меня сделали. Но я ретривер, понимаете? Мне кое-что известно. Если я говорю, что дело срочное и важное, то так оно и есть, поверьте.
Врач молча уставился куда-то ему в переносицу. Потом быстро достал из нагрудного кармана фонарик и по очереди посветил в зрачки. Раздраженно хмыкнул.
– Ваши друзья уже уведомили меня о роде вашей деятельности. Тем меня и заинтересовал ваш случай. Но, поймите вы уже: если вы сейчас уйдете, ретривером вам, вполне возможно, больше не бывать. – Марк на секундочку потерял равновесие и оперся о низкорослого медика, а тот радостно продолжил: – Ваша нейрохимия в жутком состоянии. Этот токсический агент вмешивается в механизм синаптической передачи, в результате чего…
– Доктор, – перебил Марк, выравниваясь и отпуская юношу. – Мне нужно всего несколько часов. После этого, если попросите, я вернусь, покорно улягусь на эту койку и буду верен вам одному, пока смерть не разлучит нас. – «Если она еще до того не разлучит», прибавил он мысленно.
Врач пару раз моргнул. Полез в нагрудный карман за рецептурным блокнотом:
– Вы в больнице св. Маккаллока и Питтса. На Левом берегу. Вот это покажете на сестринском посту – получите своих таблеток, можно по одной штуке каждый час. Не вернетесь – пеняйте на себя.
– Как можно… – пробормотал Марк, забирая вырванный из блокнотика лист, хлопнув доктора по плечу и ковыляя к дверям. – Я – человек честный.
В кафетерии прохладно. Посетители снимают толстые куртки с опушенными капюшонами, но остаются в дутых зимних штанах и толстых свитерах с высоким горлом. Музыка негромкая и страшно милая, такой легонький серферский поп-рок – очевидно, несет отопительную функцию.
Майе нравится. Она тоже хочет такой свитер.
Майя сидит за столиком в одиночестве. У нее в ладонях кружка с толстыми стенками. На нее не смотрят. Она осторожно крутит головой по сторонам, пытается выглянуть в одно из небольших прямоугольных окон, но стекла занавешены полупрозрачными роль-шторами.
Люди переговариваются оживленно, даже весело. Как будто… нормальные?
Майя не без опаски поднимается с места и, осторожно переставляя ноги, шагает в сторону узнаваемых значков-треугольничков в задней части помещения.
