Правило русского спецназа - Николаев Андрей (мир книг txt) 📗
Чудовищной силы взрыв покатил его по земле, застучали вокруг обломки камней, вихрь песка накрыл его и похоронил под своей толщей…
Отплевываясь, Полубой разгреб песок и встал на колени. Вокруг лежали поваленные стволы сосен. Рядом, лицом вниз лежал гетайр Птолемей, он же граф Кайсаров. В нескольких шагах ворочался, ругаясь и протирая глаза, Ахмет-Гирей. На песке сидели риталусы и, насторожив уши, смотрели на Касьяна.
— Ничего вас не берет, — проворчал Полубой. Он оглянулся. Позади ничего не было, кроме груды камней, песка и синевы моря.
Кайсаров был без сознания, и до самого челнока Полубой тащил его на загривке, отвергая просьбы Ахмет-Гирея помочь.
Пилот уже пришел в себя и со страхом посмотрел на Полубоя и связанного гетайра.
— Можно подождать десант здесь, — сказал Касьян Ахмет-Гирею, — а можно лететь навстречу. Что выберешь?
— Мне все равно. Решай сам.
— Заводи телегу, — рявкнул Полубой пилоту.
— Хоть руки развяжите, — жалобно попросил тот. Кайсаров очнулся на взлете. Увидев в соседнем кресле Полубоя, он побагровел и, брызгая слюной, закричал:
— Ты… ты знаешь, что ты наделал? Ты отнял у людей надежду, ты убил будущее…
— Заткнись, граф, — равнодушно сказал Полубой.
— А-а… так ты знаешь, — губы Кайсарова исказила злобная усмешка, — ты, тупое животное. Тебе не простят. Меня не простят…
Полубой развернул его спиной к себе и аккуратно приложил кулаком по затылку.
— За что ты его так? — спросил Ахмет-Гирей. — В аптечке же есть психотропные средства.
— За обман, — ответил Полубой.
— Какой обман?
— Ну… они всем говорили, что служат СОВЕРШЕННОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ, а на самом деле служили СОВЕРШЕННОЙ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ. Согласись, это разные вещи.
Эпилог
Жаркий июньский день клонился к вечеру. Духота уже спадала, проснувшийся ветер шелестел листьями лип на бульваре Суворова. Под деревьями на траве бродили дети, сопровождаемые нянями или гувернерами, женщины в легких платьях притягивали взор и вообще: солнце светило ласково, впереди была еще долгая жизнь, которую можно было строить заново, а настроение было дерьмовое…
Полубой присел на скамейку, закинул руки за голову и посмотрел в голубое небо. Пенсионер в сорок четыре года…
Две девушки в легкомысленных шортах и прозрачных маечках обратили на него внимание, явно оценив атлетическую фигуру и мощные бицепсы, однако Касьян лишь покосился на них, досадливо поморщился, и они, фыркнув — подумаешь, мол, двинулись дальше, презрительно виляя бедрами.
Нет, ему сейчас было не до женщин. Честно говоря, ни до чего ему не было дела. Завить горе веревочкой, залить стопочкой, задавить, скрутить и не выпускать наружу, чтобы никто не смел сочувствовать! Залить… Касьян взглянул на часы. Пожалуй, пора. Кабинет в «Постоялом дворе» он заказал на шестнадцать часов. Нехорошо получится, если ребята придут, а его нет. Вздохнув, он поднялся со скамейки и поплелся по направлению к ресторану, расположенному на перекрестке бульвара и Сумской улицы.
«Постоялый двор» он выбрал потому, что несколько раз бывал здесь и ему нравилась атмосфера, созданная и заботливо поддерживаемая в ресторане: русская кухня, официанты в косоворотках, оркестр народных инструментов. Словом — все, как должно быть в хорошем трактире, где гостей уважают, не лезут с советами и не предлагают заморских блюд, которые и есть-то непонятно как нужно. Здесь было все по-простому: если уха или окрошка — в горшочке, если раки, то пышущие жаром, посыпанные укропом и украшенные дольками лимона, если водка, то в штофе со слезой. И одеться можно было попроще — никто не смотрел, в смокинге ты пришел или в полевой форме… Сегодня Полубой был в гражданском. Он не выпендривался — вот, мол, выперли из флота, теперь в этом барахле ходить приходится, да и перед кем? Будет несколько офицеров морской пехоты, два-три человека из пятой эскадры, с которыми он поддерживал приятельские отношения, Костя Бергер, вот, пожалуй, и все. Жалко, Кирилл далеко, хотя он бы и не смог прийти — Верочка три дня назад, на последнем сеансе связи сказала, что его только через неделю планируют перевести из палаты регенерации. Ладно, встретимся еще. Главное, что живой.
Современная цивилизация кончалась сразу за зеркальными дверями ресторана. Полубой удовлетворенно огляделся. Все на месте: разночинная публика, шустрые половые и «метр», как он тут называется, черт его знает, уже спешил к нему с радушной улыбкой.
— Добро пожаловать, уважаемый Матвей Касьянович…
— Касьян Матвеевич.
— Прощения просим, Касьян Матвеевич. Прошу сюда, — «метр» плавно повел рукой.
У него было круглое добродушное лицо, аккуратно подстриженная борода и разделенные на прямой пробор волосы. Весь он прямо лучился любезностью и желанием угодить клиенту. Красная косоворотка, подпоясанная витым золотым шнуром, черные брюки навыпуск на сафьяновые сапожки… Он был похож на купца или приказчика, какими их показывают в исторических фильмах. Да, что и говорить, театр, а не ресторан.
Он повел Касьяна на правую половину зала, где тот с недоумением увидел сдвинутые буквой П столы, за которые можно было усадить, как минимум, полсотни гостей.
— Э-э… уважаемый…
— Мефодий Потапович.
— Да, Мефодий Потапович, я заказывал стол на десять человек.
«Купец» скромно потупил взор.
— Дорогой наш Матвей…
— Касьян.
— Дорогой наш Касьян Матвеевич. Один из ваших друзей пожелал внести некоторые поправки в заказ… да вот он!
Полубой обернулся. Константин Бергер в отлично сшитом светлом костюме, улыбаясь, шел к ним от дверей.
— Костя, что за дела?
— Здравствуй, Касьян, — Бергер, будто после долгой разлуки, обнял Полубоя, — ты про заказ? Все нормально. Просто ожидается несколько больше народа, чем ты хотел. Люди все достойные, серьезные, никто не перепьется и морды бить не будет.
На лице Мефодия Потаповича появилось задумчивое выражение.
— Ну ладно, — согласился Полубой, — посмотрим, что там за гости придут проводить меня на пенсию.
Видно, Бергер услышал в его голосе досаду или раздражение, поскольку взял его под руку и повел к столу.
— Касьян, кореш мой ненаглядный, ну что она тебе, эта армия? Свет клином на ней сошелся?
— Всю жизнь лямку тянул, — проворчал Полубой, — куда я теперь? Кому нужен?
— Нужен, нужен, — Бергер похлопал его по плечу. — Молодой интересный мужик, дворянство потомственное опять таки…
— Дворянство-то я на флоте заработал. — Полубой вдруг обратил внимание на стол: — Э-э… это что? Я столько икры заказал? Эй, Мефодий… как тебя, ну-ка…
— Я заказал, — остановил его Бергер, — лучший друг в отставку выходит. И вообще, ты сегодня должен сидеть во главе стола и слушать, как тебя будут нахваливать. Понял?
— Понял. Давай водки выпьем, пока никого нет. Что-то мне не по себе.
Бергер посмотрел на друга, взял ближайшую бутылку «Династии», откупорил и, придвинув бокалы для шампанского, наполнил доверху.
— Давай, Касьян. За тебя!
Полубой удивленно приподнял бровь, однако бокал взял. Они чокнулись и почти синхронно — Полубой все-таки опередил Бергера — выпили водку.
Бергер закурил, Касьян повел усом.
— Первый раз вижу, что ты так пьешь.
— Боюсь, что сегодня мне больше выпивать не придется, — пояснил Бергер, — потому сразу свою дозу и принял. О, вот и первые гости. Твои ребята?
Касьян оглянулся. От дверей к ним направлялись офицеры — три морских пехотинца и два флотских. Андрей Старгородский нес в руках продолговатый футляр, обтянутый алым бархатом. Офицеры были в парадной форме, и Касьяну стало неудобно, что он пришел в гражданском — светло-серых брюках и тенниске.
Бергер отступил в сторону, офицеры выстроились напротив Полубоя. Старгородский вышел вперед, держа алый футляр на вытянутых руках.
— Господин майор… — начал он.
— В отставке, — поправил его Касьян.
— Господин майор, — повторил Старгородский, — от лица боевых товарищей по бригаде морской пехоты и пятой эскадры позвольте вам вручить наш скромный подарок. Я думаю, он вам еще пригодится и послужит верой и правдой!
