Антология - Вежинов Павел (книги регистрация онлайн txt) 📗
Солнце уже село, загорелась розовая заря, легкий туман еще больше оттенял красоту неба и жалкое безмолвие земли. Стояла полнейшая тишина, лишь ветерок ударял мне то в спину, то в мокрое от слез лицо. Доисторическая пустыня была, наверное, не такой мертвой, как этот огромный город!
Войдя к Маленькому Скорпиону, я увидел в темноте сидящего человека. Он был явно выше ростом, чем мой приятель.
— Кто это? — громко спросил незнакомец.
Уже по его решительному, прямому вопросу я понял, что имею дело не с обычным человеком-кошкой.
— Иностранец, с Земли.
— А, земной господин! Садись! — Его приглашение походило на приказ, но опять-таки подкупало своей прямотой.
— А кто ты? — спросил я, в свою очередь, садясь рядом с ним, чтобы разглядеть его как следует.
Он оказался не только высок, но и широк в плечах; уши, нос и рот утопали в густых волосах, оставались лишь большие горящие глаза.
— Я — Большой Ястреб, — сказал он. — Это мое прозвище, а не настоящее имя. Почему меня так называют? Да потому, что боятся. Честных людей в нашей стране считают страшными, отвратительными!..
Небо совсем потемнело, осталось одно красное облако, которое, словно огромный цветок, стояло над самой головой Большого Ястреба. Я смотрел на облако как зачарованный и вспоминал недавнюю красную зарю.
— Днем я не решаюсь выходить, но вечерами иногда навещаю Маленького Скорпиона, — нарушил молчание мой собеседник.
— А почему не решаешься днем?…
— Кроме Маленького Скорпиона, все мне враги. Я живу в горах, всю прошлую ночь я шел, потом скрывался весь день. Дай мне что-нибудь пожевать — ничего не ел целые сутки.
— Вот дурманные листья.
— Нет, уж лучше с голоду помереть, чем это!
Такого решительного человека я видел в Кошачьем государстве впервые. Я позвал Дурман, чтобы достать еды; девушка была дома, но выйти к нам не захотела.
— Оставь ее. Женщины тоже боятся меня. Все равно смерть уже близко можно и поголодать.
— Иностранцы вторглись? — вспомнил я.
— Да, поэтому я и пришел к Маленькому Скорпиону.
— Он излишне пессимистичен и в то же время чересчур легкомыслен. Откровенность несколько скрашивала мой укор.
— Он умен, поэтому и пессимист. А что ты сказал дальше? Я не совсем понял. Если мне нужно решить что-нибудь серьезное, я всегда иду к нему. Пессимисты боятся жизни, но не смерти. А наши соотечественники чересчур веселы, даже когда еле на ногах держатся от голода. Они с самого рождения не умеют горевать, вернее — думать. Только Маленький Скорпион умеет, его можно считать вторым честным человеком после меня.
— Ты тоже пессимист? — спросил я, не сомневаясь в его достоинствах, но затрудняясь отнести к ним самоуверенность.
— Я? Нет. Поэтому все и боятся меня. Если бы я горевал, как Маленький Скорпион, меня бы не прогнали в горы. В этом наше различие. Он ненавидит этих безголовых и жестоких людей, однако не осмеливается тронуть их. А у меня нет к ним ненависти. Я хочу прочистить им мозги, показать, что они не очень-то похожи на людей, поэтому я задеваю их. Но когда надвигается опасность, мы с Маленьким Скорпионом заодно — мы не боимся.
— Ты, наверное, занимался политикой?
— Да. В свое время я выступал против дурманных листьев, проституции, многоженства, убеждал, чтобы и другие выступали. А в результате и старые, и новые деятели объявили меня закоренелым преступником. Ты должен знать, что человек, в чем-то отказывающий себе или стремящийся к наукам, считается у нас лицемером. Если ты вздумаешь ходить пешком, окружающие не поймут, что тебе противно ездить на чужих головах, не станут подражать тебе, а ославят лицемером. Наши государственные деятели и студенты все время твердят об экономике, политике, разных «измах» и «аниях», но стоит тебе спросить, что это такое, как они возмущенно закатят глаза. А простолюдины?! Предложи им монету — они поднимут тебя на смех, посоветуй меньше есть дурманных листьев — скажут, что ты ханжа. От императора до простого люда — все считают дурные поступки естественными, а хорошие лицемерными. Поэтому они и занимаются убийствами, искореняя, как они считают, лицемерие.
По-моему, каких бы политических взглядов ты ни придерживался, всякое преобразование нужно начинать с экономики и проводить его честно. А среди наших деятелей нет ни одного честного человека, и в экономике они ничего не смыслят. Власть для них — только средство угнетать да притеснять. Между тем сельское хозяйство и промышленность в полном развале. Когда находится человек вроде меня, который хочет построить политику на научных и гуманных принципах, его объявляют лжецом, потому что иначе деятелям пришлось бы признать собственную неправоту. Кстати, даже если бы они решились ее признать, их все равно бы не поняли.
В свое время бесчестная политика родилась как результат экономического развала. Сейчас об экономике вообще никто не беспокоится; восстановить ее не легче, чем воскресить мертвеца. Мы пережили слишком много политических потрясений, и с каждым из этих потрясений все человеческое обесценивалось, а злодеи побеждали. Теперь они ждут последней победы, и тогда выяснится, кто же из них злее всех. Стоит мне заговорить о человечности, как меня оплевывают с ног до головы. Любая теория, которая успешно применяется за границей, попадая к нам, становится отвратительной; лучшие дары природы превращаются у нас в дурманные листья! Однако я не отчаиваюсь: человеческая совесть сильнее меня, она ярче солнца. Я не боюсь протестовать и делаю это при каждом удобном случае. Знаю, что не увижу плоды своих трудов, но ведь моя совесть долговечнее моей жизни!
Большой Ястреб замолчал, слышалось только его шумное дыхание. Я невольно восхитился этим человеком: ведь он не баловень толпы, не предмет бездумного поклонения, а тысячекратно оплеванная и обруганная жертва, мессия, которому предстоит снять позор с людей-кошек.
Вернулся Маленький Скорпион. Он никогда не приходил так поздно.
— Как ты кстати! — воскликнул он, обнимая Большого Ястреба, который кинулся ему навстречу.
Из глаз обоих потекли слезы. Я не решался спросить, чем они так взволнованы, а Маленький Скорпион продолжал:
