Конан Дойл: Научно-фантастические произведения - Дойл Артур Игнатиус Конан (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
Мы беспрепятственно скользили над вулканическим плато, поросшим золотыми водорослями и сверкавшим тысячами фантастических красок.
Вдруг доктор схватил трубку телефона.
— Стоп! — закричал он. — Мы на месте!
Внезапно нам открылась чудовищная пропасть. Жуткое место, такое увидишь разве что в ночном кошмаре! Блестящие черные грани базальта круто обрывались вниз, в неизвестное. По краю пропасти росли мохнатые водоросли, как растет папоротник на краю обрыва где-нибудь на поверхности земли; за этим колышущимся, точно живым, бордюром шла гладкая блестящая стена бездны. Мы не знали, сколь широка эта пропасть, ибо даже наши сильные прожекторы не могли одолеть мрака. Мы зажгли мощный сигнальный фонарь Лукаса и направили вниз сильный сноп параллельных лучей. Они падали в бездну все ниже и ниже, не встречая препятствий.
— Поистине поразительно! — воскликнул Маракот, и на его худом лице появилось радостное выражение. — Нечего и думать, что такую глубину можно найти еще где-нибудь. Существует пропасть Челленджера в восемь тысяч метров у Ландронских островов, есть открытая «Планетой» пропасть в десять тысяч метров близ Филиппин и ряд других, но, по всей вероятности, Маракотова бездна совершенно исключительна по крутизне спуска и представляет тем больший интерес, что она укрылась от наблюдений всех гидрографических экспедиций — а их было немало, — составлявших карту Атлантики. Едва ли можно сомневаться, что…
Он замер на полуслове, и на лице его застыло выражение любопытства и удивления. Мы с Биллом бросились к иллюминатору и окаменели при виде поразительного зрелища.
Какое-то крупное животное поднималось к нам из глубины по световому тоннелю. Оно было еще далеко и освещено слабо, и мы едва могли различить огромное черное тело, медленными хищными движениями поднимавшееся все выше и выше. Оно загребало каким-то непонятным образом и вот уже, тускло отсвечивая, появилось у края пропасти, и теперь, при ярком свете, мы смогли его рассмотреть. Это было существо, неизвестное науке, но в нем был ряд особенностей, известных каждому из нас. Это чудовище, слишком длинное для гигантского краба и слишком короткое для гигантского рака, больше всего походило на морского рака: две огромные клешни торчали у него по бокам, а пара тяжелых громадных усов вибрировала над черными, круглыми, злыми глазами навыкате. Панцирь светло-желтого цвета имел в окружности метра три, а в длину, не считая усов, чудовище было не меньше десяти метров!..
— Поразительно! — воскликнул Маракот, лихорадочно черкая в записной книжке. — Глаза на подвижных члениках, эластичные суставы — род crustaceae, вид неизвестен. Crustaceus Maracoti. Почему бы и не так, а?
— Черт с ним, с его именем! Ей-ей, оно лезет прямехонько на нас! — закричал Билл. — Слушайте, док,[13] а не лучше ли нам выключить свет?
— Одну минутку! Только набросаю его очертания! — воскликнул натуралист. — Да, да, теперь тушите.
Он щелкнул выключателем, и мы снова очутились в непроглядной тьме, прорезаемой фосфоресцирующими точками, пролетавшими, как метеоры в безлунную ночь.
— В жизни не видал более мерзкой скотины, — проворчал Билл, вытирая пот со лба. — Чувствуешь себя, как наутро после попойки.
— Он и в самом деле страшен на вид, — заметил Маракот, — но, вероятно, еще страшнее иметь с ним дело и испытать силу его клешней. Однако в стальной кабинке мы в полной безопасности и можем наблюдать его в свое удовольствие…
Только что он произнес эти слова, как по внешней стенке кабинки точно киркой ударили. Потом царапанье, скрежет и новый удар…
— Слушайте, ему хочется к нам! — в ужасе закричал Билл. — Нет, право, надо было написать на дверях: «Вход посторонним воспрещается».
Он старался шутить, но дрожащий голос выдавал его волнение. Сознаюсь, что и у меня поджилки затряслись, когда я убедился, что чудовище ощупывает нашу кабинку, размышляя, что это за странная банка и найдется ли в ней съестное, если ее умеючи вскрыть.
— Он не может нам повредить, — сказал Маракот, но в голосе его не чувствовалось уверенности. — Пожалуй, лучше его стряхнуть.
И он крикнул в телефонную трубку капитану:
— Поднимите нас на десять — пятнадцать метров!
Через несколько минут мы поднялись над равниной из лавы и закачались в спокойной воде. Но дьявольский рак не отставал. Вскоре мы снова услышали царапанье и постукивание клешней, которыми он продолжал ощупывать кабинку. Было жутко сидеть в темноте и чувствовать смерть в двух шагах от себя. Выдержит ли стекло, если по нему стукнет огромная клешня? Этот безмолвный вопрос волновал каждого из нас.
Но вскоре выявилась новая страшная опасность. Постукивание перешло на крышу, и мы почувствовали легкое покачивание.
— Доктор! — крикнул я отчаянно. — Он задел за канат! Он оборвет его!
— Слушайте, док, дуем наверх! Довольно мы насмотрелись всего, Билл Сканлэн хочет домой к маме! Позвоните мальчику, пусть поднимает лифт…
— Но мы и половины не исследовали! — закаркал Маракот. — Мы только еще начали обследовать края пропасти. Измерим хотя бы ее ширину. Когда мы доберемся до противоположного края, я согласен вернуться на поверхность.
И он крикнул в трубку:
— Все в порядке, капитан! Двигайтесь со скоростью двух узлов, пока я не скажу «стоп».
Мы медленно двинулись над краем бездны. Раз темнота не спасла нас от нападения, мы включили свет. Одно окно было совершенно закрыто брюхом чудовища. Голова и огромные клешни работали на крыше, и удары по кабинке звучали, как погребальный колокол. Чудовище обладало невероятной силой. Никогда еще смертному не приходилось быть в таком положении: километры воды внизу — и злобное чудовище сверху! Качка усилилась. И вот мы почувствовали, что чудовище дергает канат! Трубка принесла испуганный крик капитана, а Маракот вскочил, в отчаянии всплеснув руками. Даже внутри кабинки мы слышали скрежет перетираемого каната, звон и свист рвущейся проволоки — и через мгновение мы уже падали в бездонную пропасть.
У меня до сих пор в ушах звенит дикий крик Маракота.
— Канат оборван! Мы пропали! Все погибло! — вопил он. Потом, схватив телефонную трубку, отчаянно крикнул: — Прощайте, капитан, прощайте все!
Это были наши последние слова, обращенные к людям на земле.
Падение наше не было стремительным, как вы, наверно, ожидаете. Несмотря на солидный вес, пустая внутри кабина создавала некоторое неустойчивое равновесие, и мы опускались в пропасть медленно и постепенно. Я слышал протяжный скрип, когда мы выскальзывали из страшных объятий чудовища, послужившего причиной нашей гибели, и затем, медленно вращаясь, широкими кругами, мы стали спускаться в бездонную пропасть. Прошло, наверное, не больше пяти минут, но нам они показались часом, когда телефонный провод натянулся и лопнул с тихим стоном, как струна. В ту же минуту лопнула и проводящая воздух трубка, и сквозь отверстие стала по каплям просачиваться соленая вода. Опытные, проворные руки Билла Сканлэна мигом перетянули конец резиновой трубки узлами, и вода перестала течь; а доктор отвинтил пробку, и из баллона с легким свистом стал выходить сжатый воздух. Затем лопнул электрический провод, и мгновенно потух свет, но доктор в темноте добрался до аккумуляторов, и на потолке вспыхнули лампочки.
— Света нам хватит на неделю, — проговорил он с кривой усмешкой. — Во всяком случае, мы умрем при свете…
Потом он с досадой покачал головой, и его аскетическое лицо озарилось доброй улыбкой.
— Мне, собственно, все равно. Я старик, довольно пожил, и моя роль в мире сыграна. Единственно, о чем я сожалею, — зачем я вовлек двух молодых людей в это опасное предприятие. Я должен был рисковать один.
Я просто и горячо пожал ему руку, не в силах произнести ни слова. Билл Сканлэн тоже молчал. Мы медленно опускались, измеряя скорость падения по теням рыб, поднимавшихся вверх мимо окон. Казалось, что это рыбы поднимаются вверх, а не мы опускаемся вниз. Кабинка сохраняла равновесие, хотя мне казалось, что мы каждую минуту можем перевалиться набок или перевернуться вверх дном. К счастью, наш вес был хорошо сбалансирован, и мы шли ко дну в стоячем положении. Случайно взглянув на глубиномер, я увидел, что мы опустились уже на глубину тысячи шестисот метров.
