Простолюдин (СИ) - Громов Александр Николаевич (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
За первым налетом последовал второй, поскольку Мика рассудил, что двух оставшихся складов графу Магальянес все равно много. Тут не обошлось без реального боя: один охранник был убит, остальные, без толку постреляв в метель, разбежались. Меня опять снимали на видео. Нагрузив флаеры провизией, мы смылись до прибытия отряда императорской гвардии.
Мика тотчас перебросил меня в Тасманию, где во владениях местного герцога мы провернули такую же операцию. Затем мы вернулись в южные Анды, поскольку от нас вряд ли ждали такой наглости, и вновь сыграли в благородных разбойников. Местные крестьяне — пардон, дворяне — были рады, хотя некоторые побаивались принимать от нас подарки. И все же брали. Голод никому не тетка и вообще не родственник, он лишает людей страха, а то, что этих людей давно не кормили досыта, было видно невооруженным глазом. Без всякого шума на всей планете был введен режим экономии — и правильно, конечно. Очень логично. Лучше долго недоедать, чем в какой-то момент остаться вообще без продовольствия и перспектив добыть его. Но какое голодному дело до логики? Ему просто хочется есть. Что это за жизнь, когда обедаешь не каждый день, а если все-таки обедаешь, то сосать в животе начинает уже спустя час после приема пищи?
Мало кто обрадуется сокращению рациона наполовину. Посулы правительства насчет того, что пока надо перетерпеть, а дальше станет легче, воспринимались без энтузиазма. Сколько времени терпеть? Правительство опрометчиво сказало правду: примерно года два… Ну, сказали многие, тогда понятно, почему станет легче: часть едоков вымрет от голода, и в эту часть войдут, разумеется, исключительно простые дворяне! Титулованным-то ничего не грозит, они набили свои закрома, что им за дело до плача голодных детей? Хватай еду, ребята! Дают — бери. Да здравствует Сопротивление! Благослови вас бог, храбрецы!..
Из зимы мы переметнулись в лето. На Алеутских островах нам дали отпор, мы потеряли троих, а одна пуля, рикошетом задела мой череп над левым ухом. Проклятый остров Агатту! Но и эта неудача пошла нам на пользу благодаря пропаганде. Кадры со штурмами складов, бесплатной раздачей провизии и, конечно, с моей мужественной благодаря гриму физиономией неведомо как проникали в местные телесети, а иной раз проскальзывали и в общепланетную. Мою голову бинтовали, а я, превозмогая боль, говорил на камеру: мы не остановимся, мы пойдем до конца, наше дело правое, и да здравствует дворянская революция! Из-за спины оператора Мика показывал мне большой палец.
Будь Инфос в форме, вряд ли ему было бы трудно в два счета расправиться с вирусами, внедренными в него умными дядьками из подполья, и задушить нашу пропаганду. Но он, как правило, опаздывал с ответной реакцией. К тому же подполье активно распространяло листовки и не брезговало ничем, что можно было использовать, включая скабрезные куплеты и настенную живопись. Некоторые карикатуры, при всей их непристойности, понравились даже мне.
Налеты на склады и перестрелки с гвардейцами происходили повсеместно, но в глазах публики героем становился я один. Если кому-то это нравилось, то уж точно не мне. То, что делали бойцы Сопротивления на всех материках и островах Земли, делалось якобы по моему приказу. Ко мне окончательно прилипла кличка Лунатик, причем никого не смущало то, что лунатик — это не мигрант с Луны, а больной, который ходит во сне, ни черта не видя и не соображая. Не знаю, кто выдумал эту кличку, но он угодил в самую точку: я действительно не видел общей картины во всей ее полноте и не всегда понимал смысл моих действий и процессов вокруг. Сопротивление использовало меня как знамя, и я терпел, утешая себя: лучше уж бороться в таком качестве, чем ни в каком. И разве Мика не предупреждал меня, что так и будет?
Да, я тогда вызверился, но кому это интересно?
Стояло холодное лето с ночными заморозками и утренними холодными туманами. Урожай в средних широтах, как и следовало ожидать, почти весь погиб. Правительство вновь урезало рационы — теперь уже гласно, а не тихой сапой, как в первый раз. Популярности это ему не добавило. Император заявил на весь мир о недопущении спекуляции и о том, что пищи при должной экономии хватит на всех. Ему не очень-то верили. Эксперты выступали с расчетами и успокоительными заявлениями — им верили еще меньше. Спекулянты процветали. Рудольф призвал крупных феодалов открыть закрома — население только хмыкало в горсть: как же, эти откроют! Впервые было официально объявлено о мерах по борьбе с экстремистами из «так называемого Сопротивления» — и наша популярность начала расти как на дрожжах. Оживилась и балластная часть Сопротивления; вожди подполья по-прежнему не доверяли ей, но стали использовать ее на второстепенных фронтах. Уже через неделю правительство спохватилось и объявило нас вне закона. Просто и безыскусно. Зря. Лучше было придумать что-нибудь позатейливее. Лозунг «Убей сопротивленца! Сколько раз увидишь его, столько раз и убей!» больше действовал на воображение обывателя, чем на эффективность наших операций. И все же мы несли потери. Не от обывателей, конечно, — от императорских гвардейцев и «отрядов самообороны», сформированных крупными феодалами из помилованных преступников и всякой дворянской швали. Были разгромлены штаб-квартиры подполья во владениях герцогов Цейлонского и Сахалинского.
В конце лета я уже не участвовал в налетах и перестрелках. Кадров с моим «геройством» и щедростью при раздаче награбленного добра нуждающимся и без того хватало с избытком. Меня начали прятать. Где, позвольте вас спросить, можно укрыться от Инфоса — в жерле Мерапи?
Пока получалось, что почти везде, если укрываемый готов отказаться от некоторых бытовых удобств вроде мягкой постели и ежедневного умывания. Главный противник пребывал в нокдауне, ему было не до меня. Вероятно, его немочь только усиливалась с распространением по атмосфере вулканического пепла и уменьшением притока солнечного света. Время от времени с разных концов света поступали сведения о его чудачествах. Что там олень, скатанный в шар! Поговаривали — не знаю, правда ли, — что такое случалось и с некоторыми невезучими людьми. В одну секунду быть смятым, перемолотым и покатиться куда-то шариком — бр-р!.. А кашалота, размазанного тонким слоем по пляжу, вы видели? А дикие инфосолитоны, напоминающие видения, какие бывают только в наркотическом бреду? А миражи на полнеба? В Тасмании выпал зеленый снег. Ходили слухи, что где-то деревья сами выкапывались из земли и пробовали ходить на корнях, а где-то с неба упала градина размером с небольшой айсберг. Искусственный разум психовал, вместо того чтобы экономить ресурсы, попросту отключив часть функций. Кратер Мерапи еще продолжал дымиться, но это была уже сущая ерунда. Вулкан уже сделал все, что мог, большего от него не требовалось.
Впрочем, мы пока еще не начали открытую войну непосредственно с Инфосом…
Это сделало Братство вольных штукатуров. Внезапно, будто прорвало дамбу, в мир выплеснулся поток правды во всех мыслимых упаковках, от серьезных статей до бойких фельетонов и опять-таки карикатур. Затем пошли репортажи. Смысл был один: мы рабы искусственного интеллекта. Император и правительство виновны лишь в том, что пляшут под его дудку, — хотя что им, собственно, остается делать? Главный враг не они, главный враг — информационная среда. Именно сейчас самое время ударить по ней и сбросить вековечный гнет. История человечества должна вершиться людьми, а не какими-то там монадами. Вперед, братья, завоюем свободу!
Кажется, блокировать защитные программы и проталкивать свои материалы в общепланетную сеть штукатурам удавалось даже легче, чем нам.
Мика попеременно то краснел, то бледнел от злости. Наедине со мной он дал волю распиравшему его раздражению.
— Ведь даже не предупредили!.. Союзнички!.. — и шла крутая брань.
Я мог бы сказать ему, что мы тоже не предупредили союзников о начале войны с правительством, но предпочел держать рот на замке. В конце концов, кто, как не я, отвечал за связь с Братством? На ком вина?
