Дикий берег - Робинсон Ким Стэнли (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗
– Откуда ты знаешь?
Я знал, но сказать не мог. Николен, установив мачту, забивал в гнездо шплинт. Мне не хотелось просто просить, чтобы он остался, поэтому я сказал:
– Я думал, ты всю жизнь будешь бороться за освобождение Америки. Он остановился.
– Не считай, что я отступился, – проговорил он горько. – Ты видел, что случилось, когда мы попробовали бороться здесь. Тут мы бессильны. Но на Каталине можно будет что-то сделать. Там наверняка уже полно американцев, которые думают так же.
Я понял, что у него на все есть готовый ответ, и перешел к корме, чтобы оттолкнуть лодку.
– Я уверен, сопротивление там сильнее, – настаивал он. – Действеннее. Ты не согласен? Я хочу сказать – ты не поплывешь со мной?
– Нет.
– Зря. Ты пожалеешь. Здесь – наша маленькая долина и почти ничего больше. Там – целый мир, Генри! – Он махнул рукой на запад.
– Нет. – Я нагнулся над кормой. – Ладно, оттолкнуть тебе лодку?
Он прикусил губу, пожал плечами. Потом плечи его опустились, и я понял, как он устал. Плыть ему долго. Но я не поплыву с ним и не стану объяснять почему. Да ведь он и не ждет, что я соглашусь.
Он встряхнулся, вылез из лодки, чтобы толкать. Она быстро снялась с песка. Мы смотрели друг на друга поверх нее, он протянул руку. Я пожал ее. Я не мог придумать подходящих слов. Он запрыгнул в лодку, взял весла, я уперся в корму и вытолкнул лодку на течение. Он начал грести. Месяц светил из-за его головы, поэтому лица было не различить. Мы не обменялись ни словом. Он греб через буруны в устье реки. Вскоре он отойдет от обрыва, и ослабевшая Санта-Ана раздует его парус.
– Удачи! – крикнул я.
Он продолжал грести.
Следующая волна на мгновение скрыла лодку. Я пошел прочь от реки, мне было зябко. С пляжа я смотрел, как лодка выходит из устья. Парус, бледный лоскуток на фоне черного неба, надувался и опадал. Вскоре он минует бурун. Отсюда он меня не услышит, разве что закричать.
– Сделай там что-нибудь хорошее для нас, – сказал я уже самому себе. Взобрался на обрыв. Со штанов капала вода. Пока карабкался, немного согрелся. Пошел вдоль обрыва. Снова была ясная ночь, месяц садился, сияя над водой. От самого горизонта бежала лунная дорожка. В такую ночь понимаешь, как огромен мир: океан, небо в крапинках звезд, обрыв, долина, холмы за ней – все было таким большим, словно я – муравей. А там, под бледным лоскутком – другой муравей, в муравьиной лодочке.
На горизонте я видел его цель: темная масса воды внизу, темное небо сверху, а между ними – темный бугор Каталины, изукрашенный белыми огоньками, движущимися и неподвижными, красными огоньками на вершинах гор, редкими желтыми и зелеными. Словно яркое созвездие, самое чудесное из созвездий, всегда клонящееся к закату. Многие годы я считал это самым красивым зрелищем. У южной оконечности острова, которой с обрыва не видать, – густая россыпь огоньков, порт для иностранцев. В такие ночи его видно из Томова дома, но у меня не было никакого желания подниматься на гребень и смотреть. Темный лоскуток Николенова паруса вышел из узкой лунной дорожки и растворился во тьме. Стал одним из скользящих по воде лунных бликов, но каким именно, я разобрать не мог, сколько ни напрягал глаза. Можно было подумать, что океан его проглотил. Но я знал, что это не так. Маленькая лодка по-прежнему существовала, она плыла на запад к Авалону.
Я долго простоял на обрыве, всматриваясь в море, а потом мне сделалось совсем тоскливо, и я ушел в лес. Листья хлопали и сосновые иголки трепетали, когда я проходил под деревьями. Долина никогда не казалась мне такой большой и такой пустой, как в эту ночь. На поляне я обернулся: огоньки Каталины мерцали и приплясывали. Я был бы только рад никогда не видеть их снова.
Глава 21
Странное место – ночной лес. Деревья становятся больше и как будто оживают, словно днем они спят или выходят из своих тел и только по ночам возвращаются в них и оживают, может быть, даже выдирают корни из земли и бродят по долине. Если выйти из дома, можно подглядеть краешком глаза, как они это делают. Конечно, в безлунную ночь достаточно слабого ветерка, чтобы вообразить нечто подобное. Ветки наклоняются, чтобы взъерошить тебе волосы, журчащий шепот листвы похож на далекие голоса. Два дупла превращаются в глаза, зарубка – в рот, ветки – руки, листья – пальцы. Легко обмануться. И все-таки я думаю, что они – вроде ночных животных. Все-таки они живые. Мы постоянно об этом забываем. Весной они весело распускаются, летом млеют на солнышке, зимой страдают от холода и наготы. Совсем как мы. Только они днем спят, а ночью просыпаются. Так что, если хотите узнать их поближе, ночь – самое подходящее время.
Разные деревья просыпаются по-разному и по-разному к тебе относятся. Эвкалипты дружелюбны и говорливы. Ветви у них перекрещиваются и на ветру все время скрипят. А висячие листья трепыхаются и хлопают, получается журчание, как от воды, переменчивый голос, который ласкает, как объятие, как прикосновение руки ко лбу. Эвкалипты громкоголосы, но их лучше не трогать и не обнимать, если не видишь стволов – вляпаешься в смолу. Кора у них гладкая и прохладная, она, как и все дерево, приятно пахнет, но, как я думаю, растет медленнее древесины и поэтому все время трескается. Из трещин постоянно течет смола, как слюни у собаки, в темноте обязательно заденешь ее рукой и станешь весь липкий.
Сосны неприветливы. В слабый ветер их тихое «ууууу» зловеще, от яростного «охххх», когда поднимется ветер, мороз пробегает по коже. Но трогать их приятно, на их черные силуэты можно смотреть бесконечно. У сосны Торрея иголки самые длинные, а лапы курчавятся. Они нарастают на больших ветвях по спирали, похоже на пружины, которые Рафаэль держит в мастерской. Грубую, ломкую кору этой сосны удивительно приятно гладить, она – словно язык исполинской кошки. У секвойи кора еще лучше, мохнатая и в трещинах – если запустить в трещины пальцы, никто тебя от ствола не оторвет. Это как обниматься с медведем, или прижиматься к маме и плакать в ее волосы. Сосны – добрые друзья, только, чтобы это понять, надо не пугаться суровых голосов и потрогать ствол.
Конечно, в ночном лесу водятся и настоящие живые существа, я хочу сказать, движущиеся животные, как мы. Даже целая куча: койоты, хорьки, скунсы, олени, кошки, кролики, опоссумы и еще Бог весть кто. Но хоть убей, не узнаете, кто бродит совсем рядом. Даже если в одиночку долго-долго сидеть в лесу, можно так никого и не увидеть, а уж тем более если ломиться через подлесок и обнимать деревья. Тут уж точно ни одного зверя не увидишь, разве что лягушку. Лягушкам чего бояться, они всегда могут прыгнуть в реку, потому такие и смелые. Пока чуть не наступишь на нее, она и замолкнуть не соизволит, не то что двинуться с места. Остальные же обитатели леса слышат тебя или чуют, и уходят с дороги, ты и не узнаешь, что они тут были, разве что расслышишь далекий шорох. Конечно, большой кошке может прийти в голову тебя съесть, но можно надеяться, что они осторожны и в долину не заходят. Обычно они избегают людных мест, а осенью вообще не голодны. Стало быть, если ты идешь через лес, то ни одного зверя не видишь, и это странно, ведь ты знаешь, что они – повсюду, пьют, гложут побеги или мертвую добычу, охотятся или прячутся.
Но я забыл про птиц. Иногда видишь быструю черную тень совы и просто диву даешься, как бесшумно она летает. Или кочующие гуси или цапли пролетят в вышине, вытянув шеи, то выстраиваясь в безупречный клин, то рассыпаясь, словно летят наперегонки. Вот у ворон, у них игра другая, больше похожа на салочки.
В ту ночь я увидел стаю гусей, они летели на юг. Два широких клина пронеслись над нашей долиной перед зарей, когда небо голубело, и я видел их совсем четко. Медленные, размеренные взмахи крыльев, оживленная гортанная перекличка…
Конечно, они не совсем часть нашего леса, но их можно увидеть, гуляя в лесу. И я видел их в ту ночь. Перед этим я задремал у секвойи, а потом просто лежал, свернувшись меж двух узловатых корней. Хотя больше я бродил. Сколько раз ходил я по лесу прежде, и днем, и ночью, но никогда даже не задумывался о нем. Это был просто дом – ничего особенного. Но в ту ночь я не хотел ни о чем думать, нарочно решил не думать, и мне это иногда удавалось. Я изучал дерево за деревом, общался с ними и познакомился по-настоящему, трогал их, на два даже взбирался… Сидел, высматривая зверей, про которых знал, что они тут, но, как я уже говорил, звери не любят показываться людям. Несколько раз я слышал шорох, но не увидел даже белки.
