Миры Роджера Желязны. Том 2 - Желязны Роджер Джозеф (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
— Не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Ну-ну, псоглавец, по-моему, ты прожил достаточно долго, чтобы понять этот простенький вопрос. Кто контролирует нынче потоки Силы?
— Дом Жизни и Дом Мертвых, кто же еще?
— Ах, «кто же еще», вот как! Ну и кто же правит нынче Домом Жизни?
— Озирис, конечно.
— Ясно…
Тень опять становится на дыбы, увеличивается.
— Псоглавец, — говорит Тифон, тень вздыбленной лошади, — я подозреваю заговор, но никогда не убиваю я лишь по подозрению. Но я чувствую, что не все здесь чисто. Мертв мой отец и, быть может, взывает к отмщению, а если зло причинили и моему брату, то и от этого воспламенится кровь. Тебе пришлось отвечать на мои вопросы быстро, заранее их не обдумав, и ты, быть может, сказал больше, чем хотел. Теперь послушай меня. Я знаю, что ты боишься меня больше всего на свете. Ты всегда боялся лошадиной тени — и был прав. Если тень эта упадет на тебя, Ангел, ты перестанешь существовать. Окончательно и бесповоротно. А она на тебя упадет, если имел ты какое-то отношение к тому, что мне не по нраву. Ты понял меня?
— Да, могущественный Тифон. Ты — единственный бог, которому я поклоняюсь.
И вдруг с воем прыгает вперед Анубис, и уздечка сверкает в его правой руке.
Тень копыта скользит рядом с ним, и падает он на пол. Тень ложится на сверкающую серебром уздечку, и та исчезает.
— Анубис, ты глупец! Почему хотел ты обуздать меня?
— Потому что боюсь я тебя, боюсь за свою жизнь, Господин!
— Не вставать! Не шевелись — или обратишься в ничто! С чего бы тебе бояться меня, если ты не виновен?
— Я не виновен! Я просто боялся, что ты начнешь действовать, не разобравшись. Я не хочу обращаться в ничто. Я хотел обуздать тебя из соображений самозащиты — чтобы сдержать тебя, пока ты не узнаешь все факты. Ибо согласен, на первый взгляд я и в самом деле могу показаться виновным.
Тень шевелится и падает на вытянутую правую руку Анубиса. Рука иссыхает, скрючивается.
— Никогда не сумеешь ты заменить руку, которую дерзнул поднять на меня, Шакал! Пересаживай, прививай новые руки — и все они тут же отсохнут. Приделай металлическую руку — и она не будет тебя слушаться. За твою злокозненность оставлю я тебе только левую руку. Я установлю факты — все факты — лично. И если окажется, что ты виновен, а теперь я думаю, что так оно и есть, стану я сразу и обвинителем, и судьей, и палачом. И ни серебряной уздечке, ни золотым поводьям не сдержать Тифона, да будет тебе известно. И знай, что если целиком пройдет по тебе моя тень, не останется от тебя даже пыли. Я скоро вернусь в Дом Мертвых, и, если что-нибудь окажется не так, править здесь станет новая шавка.
По контуру тени начинает разгораться пламя. Тень встает на дыбы, словно собираясь ударить еще раз, ярко вспыхивает огонь, и Анубис остается один, простершись на полу своего Тронного Зала.
Он медленно встает и подбирает левой рукой жезл. Алый язык вываливается у него из пасти, и он, пошатываясь, ковыляет к своему трону. В воздухе возникает широкое окно, и через него смотрит Анубис на Повелителя Жизни.
— Озирис! — говорит он. — Дьявол жив!
— О чем ты? — раздается в ответ.
— Сегодня на меня упала тень лошади.
— Мда, неприятно. Особенно теперь, когда ты послал своего очередного эмиссара.
— Откуда ты знаешь об этом?
— У меня есть свои источники. Но и я сам поступил так же — впервые — и послал своего сына, Гора. Надеюсь, что я успею отозвать его вовремя.
— Да. Мне он всегда был по душе.
— Ну а твой посланник?
— Я не буду отзывать его. Много бы я дал, чтобы посмотреть, как Тифон попытается его уничтожить.
— Этот твой Вэйким — кто он на самом деле? Кем он был?
— Это мое дело.
— Если — не знаю как — он все же тот, кем, я подозреваю, он может быть, — ты знаешь, что я имею в виду, — отзови его, пес, или между нами никогда не будет мира — если мы оба выживем.
Анубис хмыкает.
— А когда-то он был?
— Нет, — говорит Озирис, — по правде — нет.
— Но Принц впервые высказал в наш адрес угрозу, он грозится положить конец нашему владычеству.
— Да, и с тех пор минуло уже двенадцать лет, пора начинать действовать. По его словам, у нас в запасе еще века, пока он не выступит против нас. Но выступит он наверняка, ибо всегда держит свое слово. Хотя… Кто знает, что у него на уме?
— Ну уж не я.
— А что у тебя с правой рукой?
— На нее пала тень.
— И мы оба пройдем тем же путем — под тень, — если ты не отзовешь своего посланника. Тифон полностью меняет всю картину. Нам нужно войти в контакт с Принцем, попробовать договориться с ним, умиротворить и задобрить его.
— Слишком он умен, чтобы купиться на лживые посулы, и ты недооцениваешь Вэйкима.
— Нам, может, и в самом деле стоит заключить с ним сделку — не восстанавливая его положения, конечно…
— Нет! Мы победим!
— Докажи это — замени свою руку другой, работающей!
— Хорошо.
— Пока, Анубис, и не забудь, что даже фуга бессильна против Ангела Дома Огня.
— Знаю. Прощай, Ангел Дома Жизни.
— Почему ты величаешь меня былым моим титулом?
— Из-за твоей недостойной боязни, что все вернется на круги своя, как в стародавние дни, Озирис.
— Тогда отзови Вэйкима.
— Нет.
— Тогда до свидания, глупый Ангел, павший из павших.
— Пока.
И звезды заполняют окно, и сила плещет в нем, пока не закрывает его взмах левой руки меж пылающих жаровен.
Тихо в Доме Мертвых.
Зарисовки
…Жрец-евнух высшей касты ставит свечи перед парой стоптанных башмаков.
…Пес треплет грязную рукавицу, знававшую не один лучший век.
…Слепые Норны бьют по крохотной серебряной наковаленке пальцами-киянками. На металле лежит отрезок голубого света.
Явление Стального Генерала
Вверх смотрит Вэйким и видит Стального Генерала.
— Мне почему-то кажется, что я должен его знать, — говорит Вэйким.
— Ну да! — говорит Врамин, и его глаза и трость мечут зеленое пламя. — Все знают о Генерале, скачущем по свету в одиночку. Со страниц истории доносятся громовые удары копыт его боевого коня, Бронзы. Он летел с эскадрильей Лафайетта. Он прикрывал отступление в долине Джарамы. В лютую стужу помогал удерживать Сталинград. С горсткой друзей пытался захватить Кубу. И на каждом поле боя оставлял он свою частичку. В тяжелую пору жил он в Вашингтоне в палатке, пока другой знаменитейший генерал не попросил его уйти. Он был бит в Литл-Роке, а в Беркли ему плеснули в лицо кислотой. Он был внесен в черный список, поскольку состоял когда-то членом профсоюза. Канули в Лету все дела, за которые он сражался, но умирала каждый раз с рождением и развитием этих дел его частичка. Кое-как пережил он свой век — с искусственными членами, искусственным сердцем и жилами, со вставными зубами и стеклянным глазом, со вставной челюстью и пластиковыми костями, с вживленными кусочками фарфора и проводами, — пока наконец наука не дошла до того, чтобы изготовлять подобные предметы много лучше их природных образцов — тех, какими наделен обычный человек. И заново перебрали его, заменили ему часть за частью, орган за органом, пока не превзошел он в следующем веке на голову любого человека из плоти и крови. И опять он сражался на стороне восставших, и уничтожали его раз за разом в войнах; сначала — в тех, что вели колонии против материнской планеты, потом — в войнах отдельных миров против Федерации. Он всегда в каком-либо черном списке, но он играет себе на банджо, и ему на это наплевать, ибо он сам поставил себя вне закона, подчиняясь всегда его духу, а не букве. Много раз заменял он металлические свои части на плоть и однажды воплотился даже целиком, — но всегда прислушивается, не зазвучит ли вдали тревожный призыв рога, и вот уже, играя на банджо, устремляется он на помощь — и опять теряет свою человечность. Он поднял проигрышную карту со Львом Троцким, который поучал его, что писателям платят слишком мало; он делил товарный вагон с Вуди Гатри, который учил его своей музыке и поучал, что певцам платят слишком мало; он до поры до времени поддерживал Фиделя Кастро и узнал, что юристам платят слишком мало. Почти всегда его используют, обманывают, продают, но его это не волнует, ибо его идеалы важнее для него, чем сама плоть. Теперь же, конечно, дело Принца Который Был Тысячью весьма непопулярно. Из того, что ты говоришь, я заключаю, что если бы кто-то выступил против Дома Жизни и Дома Мертвых, его бы сочли сторонником Принца, которому, по правде говоря, не нужны никакие сторонники, — ну, да это не имеет значения. И я осмелюсь заметить, что ты, Вэйким, против Принца. Я бы также рискнул предположить, что Генерал его поддержит, хотя бы потому, что Принц, поскольку он сам по себе, составляет явное меньшинство. Генерала можно разбить, но никогда нельзя уничтожить, Вэйким. Ну, а вот и он. Если хочешь, можешь спросить его сам.
