Великий маг - Никитин Юрий Александрович (электронные книги без регистрации TXT) 📗
– Значит, – уточнил я, – нам дана полнейшая свобода?
Лакло завопил:
– Кристина, посмотрите на этого… этого странного человека с другой планеты!.. Что говорит, что говорит?.. Кто нам может дать или у нас отнять, если сами даем, отнимаем, создаем, рушим… целые миры!.. Да, впервые съезд не скрывает своих целей под вывеской глубокомудрых докладов и последующей пользы для финансирующих организаций! Мы съехались сюда, чтобы пообщаться, оттянуться, побалдеть, перекинуться парой слов не со скучными подчиненными по работе или соседями по коттеджу, а с себе подобными… Признайтесь, ведь там, у себя, вам не с кем поговорить откровенно!.. Ведь все – всего лишь материал для наших экспериментов. К тому же чаще всего весьма туповатый материал, с крысами и то интереснее…
Он жестикулировал с такой скоростью, что руки мелькали, как крылья ветряной мельницы. Лицо постоянно менялось, от него во все стороны били незримые молнии, вокруг него сгущались силовые поля, сам он был суперконденсатором огромных энергий.
Челлестоун увидел нас, подошел, угрюмый и раздраженный, как медведь весной, сказал саркастически:
– Владимир, не поддавайтесь… Он даже меня однажды раскачал на авантюру.
Лакло вскричал пламенно:
– А что, не удалась?.. Что, не удалась?
Челлестоун сказал зло:
– Трус поганый!.. Бросил идею, всех увлек, а сам – в кусты?.. Мы отдувались сами. Едва-едва не сорвалось…
– Какие кусты? – завопил Лакло. – Вы забыли, что в это время творилось в Индии и Пакистане? Это моих рук дело!.. Стал бы я увязать с вашей ерундой, там школьники бы справились!
Я переводил взгляд с одного на другого, поинтересовался вежливо:
– Это вы о той операции с президентом… как его, забыл, очень невыразительная личность, и его секретаршей?
– Практиканткой, – уточнил Челлестоун. – Практиканткой, которую послали на стажировку в Белый дом. Вообще-то дело прошлое, можно чуточку рассекретить… Да и какие секреты от своих, вы и так всю операцию можете видеть до мельчайших деталей. Даже без фактов. Честно говоря, на заверения Лакло мы не полагались совершенно, а всю операцию просчитали двенадцать раз на самых мощных компьютерах! К счастью, в нашей стране очень предсказуемые жители. Самые предсказуемые на планете, что, ессно, облегчает правление и обеспечивает устойчивость режима… Ту девушку, Монику, мы отбирали очень тщательно. Она прошла курс особой подготовки, а потом уже вместе с президентом и нею мы тщательно отрабатывали сценарии нечаянного разоблачения, просачивания фактов в прессу, реакцию общественности…
– Но там были кое-какие проколы, – заметил я. – Хотя рука режиссера чувствовалась сильная, опытная, умелая. Я сразу подумал на вас, Джон. Других мастеров что-то припомнить не мог.
Он заулыбался, что-то буркнул себе под нос, что могло означать благодарность, расцвел, но тут же раздраженно покачал головой.
– Уже растут, – сообщил он хмуро. – Молодые, зубастые, хищные… Пройдут по трупам, не поморщатся. Настоящие профи! Берутся доказать, что в Африке полно пингвинов, в Антарктиде растут пальмы, а негры такие же люди, как и мы. И, веришь ли, доказывают!..
– У вас там очень мощные средства пропаганды, – заметил я. – У нас такое не пройдет.
– Почему? У вас телевидение развивается бурно, спутниковый Интернет…
– Менталитет, – обронил я. – В России недоверие к пропаганде в крови. Я не знаю, когда это началось: то ли с обещаний построить коммунизм за пятилетку, то ли с реформ Петра Первого, то ли с призвания варягов… А может, и намного раньше. В любом случае, у нас каждый скажет убежденно, что все газеты врут, телевидение брешет, по радио одна брехня, все до единого политики – продажные шкуры, президент дурак и ничего не понимает.
Он опешил, поинтересовался осторожно:
– Так что же, разве у вас никто газет не выписывает?
– И газеты выписывают, и ящик смотрят, – ответил я. – Но – не верят!.. Охотно смотрят ваши голливудовские фильмы, но говорят – фигня, дешевка. Смотрят наши отечественные – фигня, играть не умеют, пленка плохая. Читают газеты от корки до корки – фигня, брехня на брехне, дешевые сенсации!.. И так хорошо после этого на широкой и вольной русской душе, когда чувствуешь, что всех их, гадов, раскусил, никому не дал себя обмануть!.. Но, возвращаясь к Монике и президенту, скажу, что кампанию вы провели профессионально и в обществе сдвиг проделали… если можно так сказать… нельзя?.. Фиг с ним, вы за месяц изменили сознание целого поколения. С того момента, когда суд, разбор, президент выкладывает на стол суда свой пенис, а судьи его внимательно и серьезно осматривают, измеряют, сравнивают с муляжом, который сделала по памяти практикантка из Белого дома. Все остальное неважно, даже если бы президента ждал импичмент. Но его ждало оправдание, а это только усилило лавину. В общественное сознание вошло сразу прочно и надежно: раз уж сам президент страны в своем кабинете дает отсасывать студентке, а жена даже не выразила неудовольствия, то, значится, им тем более можно все – есть пример! А жены пусть не вякают, это же так естественно: совать пенис в рот служащим… Жена тем более должна помалкивать, ей точно так же суют в рот на ее работе, и она не станет из-за такой безделицы выражать неудовольствие боссу, ведь от этого зависит и продвижение по службе, и повышение жалованья… Таким образом в вашей юсовской семье устанавливаются прочные семейные отношения уже на новом, так сказать, уровне понимания.
Он оскалил зубы, рыкнул:
– В современной семье.
– Что?
– Вообще в семье сегодняшнего дня, – повторил он, – не только в юсовской, как вы изволили…
– Да-да, верно, – согласился я. – Просто в юсовской это проявилось раньше, чем в других. И сильнее, шире. Вообще юсовцы – люди прозаически положительные. Они хотят быть правыми по закону гражданскому и ничего не хотят слышать о законах нравственности. Теперь единственным орудием самозащиты юсовца является предельный цинизм. Вы перекроили мораль во всем мире! У нас в стране семейные отношения тоже строятся по «принципу Челлестоуна».
Он польщенно показал мне большие ослепительно белые зубы по двести баксов за штуку.
– Такого термина еще нет…
– Есть, – признался я. – Я сам его ввел. Хотите, покажу «Вестник Академии Наук», там моя статья об этом принципе? С моей легкой руки уже в двух работах этот термин приняли, используют. Честное слово! Правда, пока только у нас, в России…
Он оживился:
– Позволите взглянуть?
– Дам пару экземпляров, – пообещал я. – Мне сигнальных отвалили целую пачку. Обязательно пришлю.
Он потер руки.
– Прекрасно, прекрасно! Раздам коллегам, буду ссылаться на вашу работу. Тем более что в наших кругах вас очень ценят и опасаются. И следят за вашими работами, выступлениями, изучают ваши вкусы… что для вас, ессно, не новость.
Приблизился Живков, оглядел нас неодобрительно маленькими запавшими глазками, хрюкнул:
– Переквалифицировались в болтологию?.. А там, к вашему сведению, уже едять!
Мы двинулись в обеденный зал. Хоть он обеденный, но это оказался тот же зал, где вчера ужинали. Я вздохнул свободнее. Эти люди, что продемонстрировали мощь, могли для завтрака и обеда выстроить еще по одному зданию.
Челлестоун, подумал я, Соммерг, Лордер, Лакло, Живков, Ноздрикл – все из западных стран. Из них четверо – юсовцы. Хотя себя, конечно, гордо называют американцами, забывая, что Мексика, Канада, Аргентина, Куба, Перу и еще с десяток государств тоже в Америке. Или же таким образом их молча зачисляя в свои территории. Юсовость – ползучее растение, оно способно размножаться бесконечно и готово задушить своими побегами все, что встретит по дороге.
Что характерно, трое из этих «американцев» эмигранты, все еще говорят с акцентом. Лишь один, Челлестоун, «коренной», но и он, как прекрасно знаю, сын македонских эмигрантов, переселившихся в Юсу полста лет тому…
Все четверо постоянно смайлятся, в наших инфоприемах это называется «снятие защиты противника». Лакло и Живков улыбаются не так по-идиотски, они ж европейцы, еще сохранили остатки культуры и достоинства.
