Хроника глобального бреда - Фролов Александр (лучшие бесплатные книги txt) 📗
По первым сведениям выходило, что разыскали они около двухсот беженцев в двух районах области. Можно было рассчитывать, что по всей Владимирщине отыщутся не меньше одной, а возможно, и две тысячи человек. Если получится собрать их вместе, то это станет большим успехом!
А сколько же можно было найти по всей стране?.. Да хоть бы тысяч двадцать-тридцать, и то бы уже неплохо для начала! Представить трудно: двадцать тысяч от десяти или даже двадцати миллионов выживших в катастрофе. Дикий ужас!..
Но если суметь дать людям правильное управление, надежду на верное выживание, помочь знаниями и специалистами, то это придаст им силы для роста и восстановления потерь. Самое главное теперь — чтобы знали, что вновь есть объединяющее начало: возрождается российская держава.
Как человеку жить без нее?.. Никак — ложись и помирай. А за державу можно любые горы свернуть, любые полчища одолеть!
Для вывоза обездоленных хотели сначала снарядить в путь весь транспорт, какой есть, чтобы по мере наполнения отправлять машину за машиной в Спасское, но вовремя опомнились. Нужно было дать людям успеть снять летний урожай, а только потом эвакуировать их, иначе рисковали обречь на голодную зиму.
Решили транспортировку начать с сентября, а до тех пор Хорькову и Рабиновичу следовало проехать по соседним областям и заложить там начала регионального управления. Действовать предстояло просто: в каждой области собрать на сход население хотя бы двух-трех деревень вблизи областного центра, объявить о существовании верховной власти во Владимире и назначить удельным князем кого-то из местных. Поручить ему затем известить о своих полномочиях народ в других ближних деревнях и ждать помощи и распоряжений из центра. Обещать, что до Покрова приедут еще и помогут, чем смогут (и на самом деле помочь — хотя бы инвентарем и скотиной, которых в Спасском набралось уже немало); убедить людей, чтобы любыми мерами продержались до весны, когда прибудет еще большая помощь.
Такие намерения были формальными, отдающими блефованием и фантазерством, но они вполне могли стать первыми и самыми важными шагами в объединении людей и земель: всегда и везде вновь образовавшаяся власть сначала заявляет о себе и лишь после этого начинает всерьез оценивать и укреплять свои возможности. Главное — поселить надежду в человеке, а там как получится! Любая новая власть начинает с нуля.
Лешка сначала взволновался тем, что Орлов нарушает собственный план, но тот успокоил его:
— Владимир Ленин вот что писал о революционной теории: «Марксизм — не догма, а руководство к действию». Мы, Леша, ничего не нарушаем, а только варьируем общий план по ходу его исполнения. Мы делаем не хуже задуманного, а лучше, примеряясь к реальной обстановке. Разве это плохо?..
Хорьков подумал и ответил, что нет, наверное. Рабинович неожиданно поддержал Орлова:
— Да-да, вы правы, Александр Николаевич: мы не можем свозить к себе население всех областей и таким образом оголять их. Конечно, людям будет тяжело, но кто-то ведь должен жить и на периферии страны: нельзя превращать ее в пустыню!
— Я об этом и говорю, — развеял сомнения остальных товарищей Александр. — Нам обязательно нужно опора в регионах; в самом деле, не оставлять же их необитаемыми. Пока в каком-то уголке нашей земли живет наш человек — это наша земля! И мы будем ее защищать.
— Вот это правильно! — одобрил Павел. — Советский Союз обрушился потому, что на людей просто наплевали и бросили их на произвол судьбы.
Все закивали головами, поддакивая. Орлов спросил ребят:
— А что думаете — какой государственный флаг нам выбрать?.. Я за флаг СССР!
Лешка стал возражать, выражая симпатию имперскому флагу России:
— Ты отсебятину не выдумывай! Мы же из лагеря российский флаг забрали — вот его, давай, и поднимем.
Но Александр настаивал на своем и пытался переубедить Хорькова:
— Чем плох тебе советский флаг? Он цвета крови, но ведь вся наша история была кровавой! Серп и молот на красном знамени — символы свободного труда, шитая золотом звездочка — символ воинской славы; эти символы великолепны, я не вижу в них ничего плохого!.. Пройдут века, забудут о коммунистической империи, но этот прекрасный стяг останется, соединяя наших потомков. Я хочу еще добавить в середину полотнища двуглавого орла, получится просто изумительно! Как считаете?..
Лешка улыбнулся и пошел навстречу:
— С орлом вообще-то неплохо будет… ладно, я не против!
Павел поддержал новую идею с видимой охотой:
— Я сразу был за флаг СССР — мне он дорог.
Рабинович и Харитонов тоже согласились.
— Ну что ж, други мои… быть посему! — подвел итог Александр.
Отряд Хорькова отдохнул в поселке два дня и вновь двинулся в путь.
13
До сентября Лешке и его бойцам удалось объехать все прилегающие к Подмосковью области. Везде люди с радостью встречали необычную экспедицию, в волнении расспрашивали, как обстоят дела в стране; Хорьков успокаивал их, говорил, что реализуется большой план восстановления державы, в котором и им отводится важная роль. Попросту дурил голову, но тем самым поселял в душах страдальцев ту надежду на выживание, которой им сейчас очень не хватало.
Происходило то же, что однажды случилось в лагере «Домодедово»: силой и убежденностью речи, улыбкой и приветливым обхождением с несчастными людьми Лешка немедленно вызывал их искреннюю симпатию к себе, а вслед за ней и доверие к обещаниям новой власти о будущей поддержке. Как и тогда в лагере, беженцы переставали чувствовать себя затерянными в дальней глуши и ощущали единство со всей страной. Так нужно было поступать с народом, поэтому Лешка так и поступал.
Даже большее впечатление, чем слова Хорькова, оказывали на селян подполковничьи звездочки на плечах Рабиновича: дело нешуточное, раз такой важный чин приехал — его-то, небось, генералы посылали!..
Аудитория всему верила и неожиданные визитеры, объехав с проводником еще несколько деревень вблизи очередного областного центра, быстро назначали местную власть, оставляли пару мешков сухарей, по мешку соли и консервов и двигались дальше. Важно было внушить людям, что государство существует, и о них не забыло: такое впечатление поддерживает веру в справедливость и очень крепко оседает в памяти.
На бандитов наткнулись лишь пару раз, но боя избежали. Лешка смело вступал в переговоры и быстро убеждал голодных разбойников сдать оружие, поехать в Спасское Городище и жить там в сытости, а не шляться по лесам в поисках чрезвычайно редкой добычи. Вести ему так себя было очень рискованно, но Хорьков превозмогал прошлую робость и смело говорил с мародерами, потому что какими бы они сейчас ни были, но оставались своими, русскими мужиками. Нельзя было бросать их здесь, когда каждый человек теперь на счету!
По результатам ознакомительных поездок по разным областям насчитали пока не более двухсот человек, но для первого итога и это было неплохо, потому что большая часть территорий так и осталась неисследованной ввиду нехватки времени и горючего. Главным стало то, что экспедиция заложила хоть какие-то начала местной власти, на которую можно было опереться в будущем. Ни о каком княжеском оброке речи пока идти не могло: люди жили в полной нищете, поэтому нужно было выждать и дать им время встать на ноги. Сорок два человека, оказавшихся в самом отчаянном положении ввиду гибели домашней скотины, вывезли в Спасское, а с другими договорились, что снова посетят их весной.
В сентябре и октябре отряд Хорькова возобновил вывоз собственного населения Владимирской области поближе к будущей столице. Прибывших определили на жительство в поселки Добрынское, Порецкое и Борисовское, расположенные между Суздалем и Владимиром. Людей доставляли вместе с их скотиной и запасами урожая на зиму, поэтому массивной помощи им не требовалось — помогли только в организации культурных и медицинских учреждений. Все поселения разместились на двадцатикилометровом участке вниз по течению Нерли от Спасского до Боголюбово.
