Восьмой ангел - Нечаева Наталья Георгиевна (книги бесплатно TXT) 📗
Мужчина потер глаза, прогоняя наваждение, но космическая армада по-прежнему продолжал двигаться! Стремительно, деловито и совершенно бесшумно!
Вот это да! — чеченцу стало жутко. — Теперь понятно, почему догоны так боятся этого места. А ведь всего-навсего — оптический эффект! — успокоил он себя. — Надо обязательно Максу показать. И Моду.
Он заставил себя отвести глаза от таинственной стены и, превозмогая дикое желание обернуться и посмотреть, видно ли движение под другим углом, шагнул вперед.
Слившись со скалой, словно одна из теней от висящих на небе туч, Адам медленно передвигался, ощупывая чуткими ладонями холодный, со слезой росы, камень.
Если есть пещера, должен быть вход. А раз он существует, то будет найден! Сколько здесь по периметру? Метров триста? Значит, до рассвета он успеет.
Участок за участком. Снизу, от самого основания, до высоты человеческого роста. Не может же вход быть еще выше! Там, где на скале были выступы и впадины, мужчина ощупывал камень особенно тщательно, нажимая, пытаясь сдвинуть, легонько простукивая костяшками пальцев. Сначала он боялся, что стук будет разноситься по плато эхом, но тут же выяснил, что и этот звук мгновенно тонет в тишине, едва достигнув его чуткого уха. Дело пошло веселей, но никакого намека на вход в пещеру не появлялось.
Светящиеся стрелки хронометра показали, что тщательные изыскания длятся уже почти три часа, и больше половины скалы обследовано. Тучам, наконец-то, надоело висеть в небе без всякого дела, и они стали выжимать из себя редкие крупные капли. Вошли во вкус, и вот уже тяжелый теплый дождь полил безучастно и плотно.
Камень под ладонями мгновенно вымок, и руки скользили, почти не ощущая движения. Работа тут же замедлилась, потому что приходилось один и тот же квадрат прощупывать несколько раз, чтобы ненароком не пропустить нужную выпуклость. Адам почему-то не сомневался, что ключом к замаскированной двери в пещеру должна быть именно выпуклость. А как иначе? Не замочная же скважина, открывающаяся здоровенным ключом на ржавой проволоке! Нет, именно выпуклость, каменный нарост искусственного происхождения, соединенный с потайным механизмом!
Настороженным звериным чутьем Адам не увидел, не услышал, а именно почувствовал какое-то неуловимое движение на противоположном краю плато. Ровно там, где виднелся светлый скос крыши хогоновской хижины.
Как он сказал? «Когда уснет луна»? Но ее сегодня и вовсе не было, сплошные тучи! Да и до утра еще несколько часов… Почудилось?
Мужчина плотнее прижался спиной к мокрой скале, вглядываясь в темноту, но сквозь плотную завесу дождя ничего разглядеть не удалось. Он продолжил движение. Еще медленнее, еще осторожнее ощупывая чуткими ладонями холодную поверхность, исследуя длинными пальцами малейшую неровность отполированного веками камня.
Некую несообразность, даже противоестественность, сначала ухватила внимательная кожа ладони, послав в мозг ощутимый сигнал тревоги.
Что? — сам себя спросил чеченец. — И тут же по горячечному ознобу, пронизавшему тело, понял: нашел!
Кусок скалы, возле которого он стоял, был абсолютно сухим. Веря и не веря, Адам задрал голову, пытаясь разглядеть каменный козырек, отгораживающий странное место от потоков воды, но ничего не увидел. Идеально ровная стена. Доверху. До самого неба. И тут же почувствовал еще одну невозможную нелепость: сухой участок был ощутимо теплым! Даже горячим! Словно за тонкой стенкой работал рефлектор, подогревая камень и мгновенно высушивая на нем влагу.
Мужчина остановился. Опустил руки. Усилием воли загнал внутрь возбужденный радостный озноб. Снова поднял ладони, пытаясь определить границы горячего сухого камня, который, он уже в этом не сомневался, и был тем самым входом в пещеру.
Сверху, чуть выше головы, граница ощущалась идеально прямой и четкой. Словно проведенная по линейке черта отделяла сухое тепло от скользкой сырости. И слева то же самое, только по перпендикуляру. А вот справа очертания двери представлялись довольно странными. Адам прошелся по ним пальцами несколько раз, пытаясь определить конфигурацию странной формы. Угол, довольно острый, еще один и еще…
Звезда! — сообразил он. — Сириус!
Возбуждающий жар от камня передался телу. Мужчина раскинул руки, обнимая обретенную находку, и прижался щекой к сухой горячей поверхности.
Неожиданно какая-то странная пылинка, острая и обжигающая, словно сорванная со скалы порывом неощутимого ветра, впилась в мокрый висок.
Комар, что ли? — успел подумать Адам, отрывая от стены ладонь, чтобы смахнуть насекомое.
Рука, не достигнув близкого виска, вдруг отказалась слушаться и опала мертвой плетью вниз.
Что такое? — удивился мужчина, отмечая досадливость нежданной помехи.
В следующую секунду он рухнул на спину, глухо тюкнувшись затылком о мокрый камень.
Теплый догонский дождь заботливо и быстро смыл пот с его разгоряченного лба.
Глава 18
«Волга» осторожно, но довольно быстро, хоть и переваливаясь с колеса на колесо, преодолела темный кривой проселок и вырвалась на пустынное шоссе.
— Ну, вот и слава Богу, — перекрестился бородатый водитель. — Теперь полегоньку-потихоньку и до Мурманска доплетемся. Уж не обессудь, так быстро, как твоя ласточка, лететь не сможем, но к сроку поспеем.
— А какая у нее максимальная скорость? — отчего-то заволновалась Ольга.
— Сто десять на хороших участках, — сообщил священник. — Нам, старикам, больше не положено.
— А… — Ольга вдруг вспомнила, что Машка все время напирала на то, что батюшка довольно молод, — сколько вам лет? А то вы все старик да старик…
— Пятьдесят будет через месяц.
— Всего? — искренне поразилась девушка.
Отец Павел засмеялся.
— А ты думала, что все семьдесят? Или больше? Это я за последние три года так сдал. И поседел, и погрузнел, и сила уже не та. Здорово меня та история подкосила, ну, что тебе рассказывать, сама знаешь… Веришь, чуть до смертного греха не дошел, руки на себя наложить хотел. Бог отвел.
— Батюшка, а ведь я так и не знаю, из-за чего вас тогда… И Маша ничего объяснить не смогла… — Ольга вдруг смутилась, поняв, что чисто профессионально, не задумываясь, влезла на запретную территорию. — Извините, я понимаю, что вам… простите меня.
— Да не тушуйся, — ласково утешил священник. — Я и сам до сих пор не знаю, за что. Епископ-то со мной даже не поговорил. С Указом в отделе кадров ознакомили. Сана лишили, служить запретили, за штат вывели. Два года я справедливости искал. Все надеялся, что ошибка, что позовут, разберутся.
— И что? Никто и ничего?
— Так все мои прошения Патриарху, все обращения мирян — все обратно к епископу и возвращалось… Хорошо, что на третий год мытарств этот приход дали. Вроде как в ссылку отправили.
— Слушайте, так у вас в церкви бюрократия почище государственной?
— Ну, ты структуру КПСС, конечно, не помнишь, не застала, но представление имеешь, так?
— Конечно, — согласилась Ольга, тут же вспомнив свою нынешнюю историю, которая полностью укладывалась в привычные для великого Советского Союза схемы.
— Так вот, если бюрократию КПСС возвести в квадрат, получится наша церковная система. Полностью закрытая, даже нам, служителям, малопонятная, жесткая и жестокая.
— И как же вы после всего того, что с вами учинили, можете этой церкви служить?
— А с чего ты, дитя мое, взяла, что я церкви служу?
— Как… — Ольга оторопела. — А кому же еще?
— Богу, — улыбнулся священник.
— Богу? — Славина потерянно замолчала. — Разве это не одно и то же?
— По молодости я размышлял именно так.
— А потом?
— Потом стал задумываться. Чем больше вникал в Библию, тем яснее понимал, что Христос учил совсем не тому, чему учит церковь…
— Как? — Ольга развернулась на сиденье, пожирая глазами близкий профиль, четко, как в зеркале, вырисовывающийся на фоне темного бокового стекла.
