Между плахой и секирой - Чадович Николай Трофимович (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
– Вы, братец мой, подобные заявления прекратите! – возразил Смыков. – Не навязывайте нам свои пораженческие идеи. Вред от пушки пока что чисто теоретический, а польза практическая. Что бы мы сейчас делали, если бы не она? И в самом деле на сковороде плясали!
– Не обязательно, – сказала Верка. – Нам ведь предлагали компромисс.
– Какой компромисс? Ну ты скажешь тоже! – возмутился Зяблик. – Компромисс – это когда обе стороны полюбовно договариваются. А аггелы на нас удавку накинуть собирались. Кто им хоть на волосок однажды уступил, уже не хозяин себе. Не отмазаться, не отмыться… Кстати, милый друг Лева, – он перевел взгляд на Цыпфа. – А что этот недоносок имел в виду, когда про тебя говорил?
– Не знаю даже… – Лева пожал плечами столь энергично, что едва не достал ими собственных ушей. – Наверное, молол первое, что на ум взбредет… Бредил от страха…
– Может, и бредил, – молвил Зяблик задумчиво. – И все же допросить этого щенка не мешало бы… Зря мы его там бросили…
– Про пустое чего говорить! – махнула рукой Верка. – Его уже черти на том свете допрашивают.
– Семимерные черти, – добавил Смыков.
Обратная дорога много времени не отняла. Возвращались они уже знакомым путем, устраивая стоянки на прежних местах. Цыпф, еще загодя начавший волноваться, постоянно поторапливал своих спутников.
Когда впереди замаячили знакомые силуэты причудливых башен Парка Всех Стихий, он не выдержал и припустил бегом.
– Поосторожней там! – крикнула вслед Верка. – А не то еще напугаешь их до смерти. Сам сейчас на черта рогатого похож!
Лева и в самом деле выглядел жутковато – половина головы выбрита и залеплена успевшим побуреть в дороге пластырем, а вокруг плешины торчат склеившиеся от крови космы волос.
«Только бы ничего не случилось, только бы все обошлось!» – твердил он про себя, еще в детстве уверившись, что несчастье предполагаемое куда менее вероятно, чем несчастье нежданное.
Что же, и на этот раз его опасения не подтвердились. Лилечка, обхватив колени руками, сидела почти на том же месте, где они ее оставили, хотя и выглядела, как сомнамбула, очнувшаяся от своего страшного сна, но еще не вернувшаяся к реальности.
Эрикс лежал у противоположной стены, и лицо его было покрыто платком, по которому ползали мухи. Здесь же рядом устроилась и уже знакомая Цыпфу парочка близнецов. На вошедшего они смотрели с веселым любопытством щенят, готовых поиграть и повозиться с первым встречным.
– Вы кто? – шепотом спросила Лилечка, глядя на Леву так, словно видела его впервые в жизни.
– Что с тобой? – Он опустился возле девушки на колени. – Тебе плохо? Тебя кто-нибудь напугал?
– Нет, мне хорошо. – Ее глаза были двумя плошками застывших слез.
– Мы вернулись! Разве ты не рада? – Он протянул к Лилечке руки, но та вскрикнула и отшатнулась, словно в лицо ей сунули горящую головню.
Лева беспомощно оглянулся по сторонам: скорее бы уже подошли товарищи и помогли успокоить насмерть перепуганную девушку.
Близнецы шустро вскочили и подбежали к ним. Мальчик поднес ко рту Лилечки чашку с водой, а его сестра состроила Цыпфу уморительную рожу. Гримаса эта, очевидно, означала, что все хорошо и впадать в панику не следует.
Снаружи затопали, и вся ватага ввалилась внутрь. Верка, сразу разобравшись в обстановке, приложила палец к губам: «Тс-с! Помолчите-ка пока!» Лилечка поперхнулась водой и стала отползать в дальний угол.
– Ты что это, подруга, дурака валяешь? – Верка прошла вперед, попутно потрепала по голове мальчишку, а затем ухватила Лилечку за подбородок. – Покойника, что ли, испугалась? Можно подумать, что ты их раньше не видела! Не дергайся! В глаза мне смотри!
Лилечка ощерилась и цапнула Веркин палец зубами, за что тут же схлопотала звонкую пощечину, которая и вернула ее к действительности.
– Вы вернулись? – прошептала девушка, озираясь по сторонам, и осторожно, словно боясь обжечься, дотронулась до Верки. – А я вас уже и ждать перестала.
Следующие четверть часа она посвятила истерическим рыданиям, к которым в конце концов присоединилась и Верка, ранее слезливостью никогда не отличавшаяся. Мужчины тем временем осмотрели Эрикса. Он был давно мертв и успел так закоченеть, что даже Зяблик не смог уложить его руки на груди. Дети резвились как могли и на мертвеца не обращали никакого внимания. Мальчик, отобрав у Толгая саблю, ковырял стену, а девочка обносила всех водой, за которой то и дело выбегала на улицу.
– Боже мой, что я здесь пережила одна! – Способность связно изъясняться наконец вернулась к Лилечке. – Как тяжело он умирал! Сначала еще терпел, а потом начал кричать. Целый день, наверное, кричал, не переставая! А когда голос потерял, выл… Я уже и уходила отсюда и опять возвращалась… Все руки себе изгрыз, губы покусал. И помочь ничем не могу. Напою его водой, а назад чистый гной из него гонит… Хорошо хоть эти детки потом появились. Даже не знаю, что бы я без них делала! Какие же они хорошие! И поили меня, и кормили, и успокаивали… Я таких детей никогда раньше не встречала!
– Странные они какие-то. – Верка покосилась на близнецов. – Не разговаривают совсем.
– Не разговаривают, – кивнула Лилечка. – Зато все понимают… Я еще и сообразить не успею, чего хочу, а они уже бегут мое желание выполнять.
– Эрикс перед смертью ничего важного не сообщил? – спросил Смыков, предварительно откашлявшись в кулак.
– Нет, ничего… Только попросил, чтобы его похоронили рядом с родственниками. Даже схему нарисовал. Дети это место знают.
Оба – и мальчик и девочка – сразу дружно закивали нечесаными головенками.
– Далеко это будет, граждане хорошие? – Смыков, по жизни с детьми почти никогда не сталкивавшийся, чувствовал себя не вполне уверенно.
Девочка сложила ладошки вместе, а потом, словно растягивая невидимый резиновый жгут, развела их широко в стороны.
– Далековато, стало быть, – так Смыков прокомментировал этот жест. – Как же нам его туда доставить? Хоть бы тачкой какой разжиться, а еще лучше тягловой силой.
Мальчик заулыбался и замахал руками, – дескать, никаких проблем. На одной ноге он доскакал до мертвого Эрикса и принялся тормошить его.
– Нет! – завизжала Лилечка. – Не надо! Только не это, ради Бога.
Мальчик удивленно обернулся и изобразил на своей чумазой мордашке глубокое разочарование. Жесты его были так естественны и красноречивы, что все сразу поняли, чем именно так недоволен ребенок. Он искренне хотел помочь взрослым дядям и тетям, но если они от такой помощи отказываются, то он и стараться не будет.
– Иди сюда! – Лилечка поманила мальчика к себе. – Я же просила вас больше так не делать!
Тут общее внимание привлек шорох, раздавшийся в том углу, где лежал мертвец. Продолжая пялиться в потолок тусклыми остекленевшими глазами, он пытался приподняться. Члены его не гнулись, все мышцы были как дерево, но тело тем не менее ерзало на полу, словно железный слиток под действием магнита.
– Они мертвых умеют двигать, – сказала Лилечка, прижимая надувшегося мальчишку к груди. – Когда Эрикс умер, я плакала не переставая. Так они, чтобы меня успокоить, заставляли его вставать. Я, дура, сначала обрадовалась, подумала, что он ожил, а потом вижу – нет, как был мертвым, так и остался, только ногами переставляет, вроде марионетки. Ужас какой…
– Способные ребятишки, – сказал Зяблик со значением. – Что же они с живым человеком могут сотворить, если с мертвецами так обходятся?
Никто не ответил. Эрикс уже вновь затих, дети беззаботно играли с пустыми банками и тряпочками, а Толгай с досадой и удивлением рассматривал свою саблю, обух которой, еще совсем недавно идеально ровный, теперь напоминал пропеллер.
После ужина дети умчались куда-то по своим малопонятным делам. Верка, Смыков и Зяблик сразу завалились спать, Толгая определили на пост, а Лилечка шепнула Цыпфу:
– Пойдем погуляем. Не могу больше оставаться здесь… Мне теперь покойники до конца жизни будут сниться… Как и тебе…
