Фантастика 2006. Выпуск 2 - Лукьяненко Сергей Васильевич (читать книги TXT) 📗
Капитан взял кружку, глотнул кофе. В горле пересохло — подолгу говорить он не привык.
— У самого корабля тоже есть интуиция. В конце концов, это в некотором роде живой организм, разве нет? Внутри этого организма постоянно что-то происходит — это тоже осталось со времён парусников. Начав кампанию за гигиену на корабле (надо отметить, весьма похвальное начинание), ты поневоле затронул… как бы это проще сказать… одну из систем жизнеобеспечения. Интуицию. Ты, конечно, учился в Академии на «отлично» и даже наверняка знаешь, что это такое. — Капитан показал на панель в стене каюты, еле видную сквозь полупрозрачный бронепластик. Рядом располагался датчик сетчатки глаза.
— Да, сэр. Конечно, сэр. Это аварийный выключатель силовой установки.
— Так вот. Если когда-нибудь, когда будешь командовать собственным кораблём, ты увидишь, что корабельная интуиция драпает по аппарелям на берег или, поджав хвост, прячется по спасательным шлюпкам — единственным возможным решением для тебя будет нажать эту чёртову кнопку, заглушить реактор и немедленно эвакуировать команду. В тот момент я очень не хотел бы оказаться на твоём месте, сынок. Хочешь знать, как на самом деле выглядит интуиция? Джок, я уверен, что ты всё равно подслушиваешь. Будь любезен, покажись, пожалуйста.
Лейтенант, остолбенев, наблюдал, как под койкой отодвинулась решётка вентиляционной шахты, и здоровенная серая крыса в ошейнике выползла и уселась у ног капитана. Вид у неё был потрясающе наглый.
Капитан продолжал.
— Вот тебе живая интуиция «Независимого». Это существо — как и его сородичи, что прячутся между переборками — лучше нас чувствует неладное, хотя и не может объяснить, почему. Джок знает на корабле такие закоулки, до которых мы с тобой в жизни не доберёмся. Иногда он просто невыносим, бывает, что и у меня руки чешутся накормить его ядом, хотя чаще ему достаётся сыр. Он предпочитает «старый голландский», хотя не отказывается и от нескольких венерианских сортов — «гротта», «десомо» и ещё какой-то с севера. Не представляю, как он может есть такую гадость. Я ничего не забыл, Джок?
— Всё верно, шеф. — Лейтенант дважды моргнул, услышав вполне разборчивую речь.
— Поверь старику, сынок. Капитан может спать спокойно только тогда, когда убедился, что самая никчемная крыса из самого тёмного закоулка сыта, довольна и никуда не собирается бежать. Кстати, на Рее они всё время были с нами — верно, Джок?
Крыса лениво повернула морду к Володину, пару раз втянула воздух, шевеля усами, и — каким бы невероятным это ни было — лейтенанту показалось, что она ему подмигнула.
Ирина Сереброва
Весь мир будет плакать
— Ваш завтрак, Андрей Борис.
— Андрей Борисович, — поправил мужчина. Посмотрел на тарелку овсянки, задумчиво подцепил хрустящий тост и сказал:
— Яичницу хочу. С помидорами. И пару сосисок.
— Во-первых, это не входит в стандартную комплектацию завтраков, — заметил «виртуальный друг». — А во-вторых, вы же сами заказали овсянку. Три дня назад.
— Во-первых, я не обязан есть стандарт-завтрак, тем более три дня подряд, — ядовито возразил мужчина. — А во-вторых, если тебе так важно, что я заказываю, хочу напомнить: по десять раз на дню я говорю, что меня зовут именно Андрей Борисович! Мое имя — Андрей, Борис — имя моего отца! Что за странный сбой в программе — дождетесь, доберусь до вас…
«Ви-друг» с укором молчал, страдальчески подняв брови. Мужчина наконец посмотрел на него внимательнее и фыркнул.
На «ви-друге» сегодня красовались узкие темно-красные брюки, свободный синий пиджак, салатового цвета рубаха и галстук, черный в яркий желтый цветочек.
— Синие джинсы, белая водолазка, гладить не надо, — распорядился Андрей, — и жду свою яичницу.
— Готово, — печально сказал «ви-друг», кивая на выехавшую из стенного шкафа стопку одежды. — Завтрак прибудет, как только оденетесь. И я должен сказать вам, Андрей Борис — хоть мне и неприятно это сообщать…
— Ну, ну? — подбодрил мужчина замолчавшего «ви-друга». Прожужжала старомодная «молния» джинсов, мягко зашелестел трикотаж водолазки.
— Вы ведете себя… неадекватно, — решился высказаться тот. — Будь я вашим воспитателем, оставил бы без десерта.
— По счастью, воспитателей у меня в детстве не было. И не смей высказываться относительно влияния семьи на личность. — Мужчина небрежно провел расческой по коротким темным волосам и повернулся к «ви-другу». Покачал головой: — Чучело ты, чучело. Да еще с моей физией… Что с завтраком?
Гримаса скорби исказила лицо «ви-друга» — унылую копию хозяина.
— Ваша яичница с помидорами и сосисками прибыла. Хочу сказать, что сегодня большинство населения начинает свой день с коктейля номер три. Но вы демонстрируете такое настроение, что я взял на себя смелость заменить тройку на другой, который снимет вашу нервозность.
Андрей двумя пальцами поднял инъектор, в котором перламутрово поблескивала голубая жидкость.
— Семерку, значит, для меня приготовил? Нервишки решил подлечить? Спасибо, спасибо, друг. А то, что я работать собирался — ты помнишь?! — неожиданно рявкнул мужчина. — Захотел, чтоб я до вечера был тихий, мирный и ни на что не способный? Убрать эту гадость! Кубик кофеина для бодрости, и достаточно!
Инъектор с тихим чпоканьем, напоминающим звук поцелуя, всадил под кожу заряд кофеина. Андрей встряхнулся и, принимаясь за яичницу, велел:
— До обеда я закрыт для контактов, работаю. Подготовь сводку новостей. А теперь сгинь!
Стены лаборатории были затемнены, но лучи искусственного света в нескольких направлениях пронизывали рабочее место. В стороне медленно вращалась большая проекция человеческого мозга. Андрей перебирал голографическую молекулу, составляющие которой увеличивались до размера крупных бусин. Вынимал одни цветные шарики, добавлял новые радикалы, менял местами. Останавливаясь, щурил глаза, словно придирчивый ювелир. Время от времени коротко командовал:
— Запуск! — и наблюдал, как отделы проекции мозга мерцают разными красками.
Очередной приказ «Гипоталамус, зум сто!» прервал нудный голос «ви-друга»:
— Андрей Борис, это третье напоминание. Общее обеденное время скоро закончится.
— Ладно, ладно, — вздохнул мужчина, не отрываясь от своего занятия, — давай новости.
«Ви-друг» возник за плечом хозяина и, сверля взглядом его затылок, начал докладывать:
— Вчера на планете в транспортных и других авариях погибло триста двенадцать тысяч сто…
— Не надо общих, скажи личные новости. Если есть.
— Сумма очередной Нобелевской премии после вычета налогов составила два миллиона пятьсот двадцать тысяч тридцать три универсала, ваш счет пополнен.
— Так-так, — Андрей наконец оставил цветные цепочки, и его мягкое кресло развернулось. — Дали по категории химии? Только не надо формулировок зачитывать, — прервал он уже открывшего рот «ви-друга». — Лучше скажи, кто еще награжден.
— Ваша, э… сестра, Майя Борис. В категории искусства, за серию художественных работ.
— Пошли ей открытку из серии «Поздравляю». Только не сюжетную, с цветами что-нибудь. Еще?
— По другим номинациям премия не присуждалась.
Хозяин хрустнул суставами кистей, прикусил губу.
— А этот… в прошлом году по медицине получил премию, Август как-его-там? За исследование мутаций вируса гриппа — он в этом году что?
— Август Хельги погиб пять месяцев назад, несчастный случай в лаборатории, — развел руками «ви-друг». — Подробности нужны?
— К черту подробности, — махнул рукой Андрей. Посмотрел на проекцию мозга, на шарики молекул, отвернулся: желание работать пропало. Наверное, стоит прогуляться.
— Пообедаю в кафе «Привет», передай им заказ на ланч, — распорядился он уже от выхода.
В кафе полтора десятка человек приканчивали обед. Каждый за отдельным столиком (пустая супница одинаково отодвинута в сторону), каждый трудится над остатками паэльи. Даже вилки поднимаются как будто синхронно.
