Счастье - это теплый звездолет (Сборник) - Типтри-младший Джеймс (книги полностью бесплатно TXT) 📗
Он отогнал от себя Ненаучные мысли и отчаянно повторил: «Компьютер освободил человеческий разум». Годится ли Эван на роль Ученого? К лицу прилила кровь. Он отвернулся от иллюминатора и поспешил вслед за Старшими Учеными.
Трапезная тоже была окутана волшебством. Эван чуть успокоился, глядя на свое блестящее окружение, слушая приятную светскую беседу. Какое же чудо, что он здесь. Эван знал, как именно случилось чудо: его престарелый дядюшка в Галцентрале боролся за племянника и победил. Когда корабельный пси-хоантроп заболел, имя Эвана Дилвина оказалось в самом верху списка. И вот он здесь — вместе со Звездными Учеными вносит свой крошечный вклад в благороднейшее дело человечества. Тут важны лишь заслуги — заслуги, честность и преданность Науке…
От мечтаний его отвлек взгляд Авы Линг. Капитан как раз пересказывал историю о предшественнике Эвана — психоант-ропе Фостере.
— …ломился в шлюз, а на нем буквально висели эти мерзкие тритонихи, — со смехом говорил капитан. — Их матери вроде как решили, что он купил не только коробочки, но и самих дочерей в придачу. Когда Фостер не захотел их брать, его едва не разорвали в клочья. Вместо одежды — лохмотья, сам весь в грязи. — Взгляд голубых капитанских глаз на мгновение остановился на Эване. — Вот дезобработка-то была!
Эван покраснел. Капитан намекал на многочисленные дезобработки, которые требовались Эвану после выхода за пределы гермозоны. Разумеется, каждая такая дезобработка проводилась за его счет, но все равно это доставляло множество неудобств. Дурной тон. Остальные вообще не выходили из гермозоны — собирали материалы с помощью зондов, роботов или изредка совершали вылазки в гермосанях. Но Эвану никак не удавалось таким образом раздобыть сведения о местных культурах. Туземцы не желали иметь дел с его манипботом. Хорошо бы научиться работать как все, пока не закончились личные средства.
— Какие же они красивые! — воскликнула Ава Линг, глядя на стену с трофеями, где висели три шкатулки из сияющих кристаллов.
Именно эти «коробочки» Фостер и забрал у тритонов. Эван нахмурился, припоминая запись в журнале своего предшественника.
— Коробочки с душами! — выпалил он, удивившись сам себе. — В них они хранят свои души. Без таких коробочек девушки все равно что умерли, именно поэтому они и дрались так яростно. Но как можно… — Эван смолк.
— Теперь-то в них никаких душ нет, — шутливо заметил доктор Понтрив. — Так что скажете? Вино годное?
Когда все наконец удалились в игровую, Эван остался — в его обязанности входило приглушить освещение и запустить сервоботов. Старательно отводя глаза от иллюминаторов, где предавался думам окутанный облаками Кливорн, Эван вывел из трапезной и тоже отправился в игровую, откуда доносился смех и где сверкали яркие вспышки. Ученые играли в детскую лазерную игру под названием «Сигма».
— Ты с нами? — радостно выдохнула, на мгновение отвлекшись, Ава Линг.
Эван уловил аромат ее разгоряченного тела.
— Не знаю, — улыбнулся он, но миниатюрная кибердоктор уже отвернулась.
Проклиная свои примитивные обонятельные рефлексы, Эван побрел дальше — в командное Крыло к лабораториям; Люк закрылся за ним, приглушая все звуки, впереди сиял стерильной чистотой тихий коридор. Здесь располагались высокостатусные лаборатории, оплоты Строгой Науки, а прямо перед Эваном сияла негасимым светом ниша, где в гелии хранилась священная запись с «Заповедями Миссии».
В коридоре по затылку у него, как всегда, пробежал холодок. В эти лаборатории поступали данные со всех сенсоров, зондов, собирающих образцы роботов, биоанализаторов и киберсканеров. Умениями Ученых эти данные облекались в форму, прописанную в «Заповедях Миссии», и в конце концов отправлялись в святая святых — Главный корабельный компьютер (сейчас он был совсем рядом с Эваном), а из компьютера бесценные сведения автоматически пересылались через всю галактику в Компьютер человечества в Галцентрале.
У входа в отсек с главным терминалом стоял часовой — охранял компьютер от несанкционированного использования. Под его бесстрастным взглядом Эван напрягся и постарался придать себе надлежащий вид — вид Ученого. В глубине души он чувствовал себя самозванцем, чье место не здесь, но среди облаченных в серое техников, безымянных трудяг. Может, и часовому об этом известно? Наконец Эван свернул в крыло для персонала и со вздохом облегчения направился к своей лаборатории-комнатушке.
Его собственный стол с терминалом был девственно-чист: добросовестный помощник убрал столь непрофессионально наваленные записи — обычные и (какая постыдная слабость) рукописные. Эван искренне пытался быть благодарным. Ученому ведь совсем не подобает корпеть над необработанными находками: находки надлежит немедленно конвертировать в нужную программу. «Компьютер освободил человеческий разум», — напомнил себе Эван, потянув за подставку для катушек с записями.
Из-за подставки выпала толстая папка. Глупая попытка — Эван хотел соотнести социальный консерватизм культуры с интересом ее представителей к новой информации (новую информацию в данном случае представляли он сам и его манип-бот). Результаты показались ему весомыми, но у Эвана не было подходящей категории в компьютере, куда их можно было бы занести. У психоантропов в распоряжении имелось двадцать шесть программных наименований… А вот у Санни Ишема с его молекулярной биологией — больше пяти сотен. «Но то Строгая Наука», — напомнил себе Эван и начал скармливать бесполезные заметки утилизатору, бесцельно переключаясь с одной записи на другую.
— …есть и другие горы — Оремал, Воснуиш и так далее, — вещал с пленки его собственный голос, — но только у Кливорна в названии имеется гоноратив «ан» — нечто вроде определенного артикля. Местные называют его «Ан’друинн» — «Гора Покидающих». Быть может, название связано с неким обрядом — ритуалом изгнания или смерти, когда изгоняемый или умирающий взбирается на гору. Но это плохо вяжется с особенностями данной культуры: Кливорн не является табуированным местом. На горе ниже линии ледников пролегают многочисленные пастушьи тропы. Хотя табуированное место у племени имеется — на мысу возле камней для наблюдения за звездами и храма, откуда призывают рыбу. К тому же слово «покидающих» имеет грамматическую категорию третьего лица, то есть покидают или уже покинули гору не местные жители, но кто-то иной. Кто же тогда? Вторгшееся к ним племя? Маловероятно, ведь горные хребты в глубине материка необитаемы, попасть из поселения в поселение можно лишь одним способом — проплыть в рыбачьей лодке вдоль побережья. А местность за Андруинном кажется…
Эти записи Эван сделал еще до того, как изучил результаты сканирования горы в попытках как-то объяснить ее название. Он искал пещеру, курган, хотя бы просто тропу или перевал. Но Кливорн укрывали слишком плотные облака. Хотя однажды Эвану вроде бы удалось разглядеть ту самую загадочную линию. Разглядеть! Он поморщился. Вообразил, что сможет служить Науке, используя несовершенные человеческие органы чувств?
— …галактические битумные ямы на транзисторах! — прохрипел вдруг чей-то сиплый голос.
Эван вскинулся. Но в комнате никого больше не было.
— Компьютер человечества! — глумливо передразнил голос.
И тут Эван понял: да это же его предшественник — психо-антроп Фостер, просто голос не до конца стерся со старой катушки, куда Эван надиктовывал свои собственные наблюдения.
Он подскочил к терминалу, чтобы стереть Фостера, но тут призрачный голос громко заявил:
— Выгребная яма размером с целую планету — наваленные в кучу данные со звезд, которые вот уже пять сотен лет не просматривал ни один компетентный специалист.
Эван задохнулся от ужаса и промазал по клавише — вместо того, чтобы стереть запись, лишь приглушил звук.
— Исследования! — пьяненько захихикал Фостер. — Эти-то людишки — и ручки запачкать?
Далее последовал неразборчивый шум. Эван склонился над терминалом и в ужасе различил:
— Шаманы! Поколения жмущих на кнопки имбецилов! — Снова неразборчивый шум — Фостер что-то бормотал про ДНК. — И это жизнь? Так ведут себя живые существа?.. Самые сложные, самые трудные во всей галактике… наша единственная надежда… — Голос снова сделался неразличимым.
