Черновик - Лукьяненко Сергей Васильевич (читать книги без регистрации полные txt) 📗
И было что-то еще. Дурманящее, непривычное, не предназначенное обычному человеку. Что-то похожее на воспоминания, но только с другим знаком. Мешанина из красок, звуков, запахов, вкусов, ощущений.
…Скажите, Дмитрий, а как у вас принято… разгребаю руками серую пелену, шарю на ощупь — будто в студне плыву… тяжкая металлическая поступь, звенящие шаги… нестерпимая едкая горечь разъедает губы… груз почти невыносим, его не удержать…
Мир стал нестерпимо ярким и обидно крошечным. А потом сжался в точку — в меня. Тело отяжелело, я пошатнулся.
Трудно снова становиться человеком. Почти так же трудно, как в первый раз. Отрываясь от уюта и безопасности материнской утробы, от невесомого парения в темной теплой влаге — вдыхать первый раз горький воздух неумело расправленными легкими, в полной мере ощущать притяжение Земли — и горько кричать от обиды и удивления.
Все мои силы функционала, все мои заемные умения и способности исчезли.
Башня содрогнулась. Последним рывком электрический шнур втянул Наталью в провал посреди потолка — и бетонные плиты сошлись.
Хрустнуло — отвратительно и влажно.
Дернулись в последний раз ноги в дешевых турецких джинсах, стремительно пропитывающихся темным и красным.
Башня начала рушиться.
И я прыгнул в последнее окно, которое не было затянуто серой мутью междумирья. Не раздумывая, выставив руки вперед, будто в бассейн с вышки. А за моей спиной осыпались кирпичи и рушились плиты, шипела бьющая из труб вода и хрустели ломающиеся доски.
Заснеженная, твердая как камень земля метнулась мне навстречу — и я закрыл глаза.
Яма была глубиной метра полтора. Сверху припорошена снегом, до самого дна завалена — не обычным городским мусором, а прелыми листьями, жухлой мокрой травой, срезанными ветками. Это что, компостная куча местного дворника? Как я ее не заметил раньше? И каким чудом она так удачно оказалась под окном, в которое я прыгнул?
Чудес не бывает!
Я слегка ушибся, рука была оцарапана об острую ветку, за воротник набился мусор, я был одет в рубашку и летние брюки, к тому же еще и вымок, но я был жив. Жив вопреки всему.
Настя умерла.
А Наталья Иванова, акушер-функционал, — сдохла.
Во второй раз у меня все-таки получилось ее убить.
Оскальзываясь в снегу, я выбрался из ямы. Подозрительно на нее оглянулся. И бросился к башне.
Она все так же стояла чуть в стороне от железной дороги, выглядела все той же заброшенной водонапорной башней. Только даты над дверью — «1978» — больше не было. А ведь это год моего рождения… как же я не подумал об этом сразу.
И никаких следов разрушения. Окошко в трех метрах от земли разбито… ну так что — в заброшенных зданиях всегда разбиты окна.
Я дернул ржавую дверь — та со скрипом поддалась. Внутри было темно, только узкий луч света из окна, к которому теперь присоединился свет из дверного проема. Никаких этажей и перекрытий, конечно же. Гулкое высокое пространство, придавленное проржавелым дном цистерны. На полу обломки кирпичей, стекла, бесхозные железки, мусор. Только самый захудалый бомж согласится здесь жить.
Настя лежала у самых дверей.
Я сел рядом, прижался ухом к груди. Пощупал пульс.
Чудес не бывает.
Может, будь она функционалом… Если и впрямь после смерти Натальи все, кого она превратила в функционалов, снова стали людьми… Да нет, все равно. Жизнь — это жизнь, смерть — это смерть. Функционал способен поиграть с ней в прятки — если тьма будет особенно густа, а комната просторна. Но если тебя поймала и похлопала по плечу костлявая рука — дороги назад не будет.
— Прости, — сказал я. — Тебе надо было остаться в Нирване. Прости, Настя.
Конечно, она не ответила. И бесполезно утешать себя, что скорее всего бы простила.
Я и сам оказался дураком. Лишь чуть-чуть осторожнее и предусмотрительнее Насти. Я вел себя как… как? Как функционал. Действовал в тех рамках, что мне задали.
Не стоило опрометчиво бросаться из мира в мир. Не надо было гордо отвергать альянсы и самоуверенно кидаться в бой. До тех пор, пока не случилось непоправимого, пока не погибла Настя, пока меня не попытались поставить на колени — была возможность лавировать. Я ею не воспользовался.
Лучше бы на моем месте оказался политик. Уж он-то сумел бы повести долгую игру…
И под конец партии обнаружить, что давным-давно играет в поддавки.
Нет, сокрушаться глупо. Если ты принимаешь правила этой игры — ты уже проиграл. Это как в казино — ставь на цифру или на цвет, на зеро или чет-нечет. Все равно выиграет заведение. Если ты принимаешь правила их игры — ты становишься одним из них. Вот и вся хитрость. Как в старом романе, что я читал в детстве, — выучив секретный язык врага, ты начинаешь мыслить на нем. Мыслить как враг. Как в еще более старой легенде — убив дракона, ты сам становишься драконом. Любой, кому хватило бы хитрости переиграть функционалов с Земли-один, стал бы таким же, как они. Ведь мечтой политика Димы было ровно то же, что делают с нами жители Аркана, — получить испытательную площадку, тренировочный полигон. С самыми благими целями, конечно…
Нет никаких шансов победить, если ты выходишь в бой человеком. И нет никакой нужды в победе, если ты становишься функционалом.
Нужен третий путь — а третьего пути нет.
Я погладил Настю по холодной щеке. Надо вызвать сюда «скорую помощь». Но не сейчас. Вначале придется уйти. Не хочется попадать в милицию теперь, когда я снова обычный человек. Очень, очень долго придется доказывать, что я случайно попал в заброшенное строение и случайно обнаружил там труп девушки. К тому же — девушки, с которой прошлой ночью был близок.
Но мне не хотелось бросать ее так, на битых кирпичах и осколках бутылок. Я носком ботинка расчистил небольшую площадку, осторожно поднял Настю и переложил туда. Вытянул руки вдоль тела.
Правая ладонь у нее была открыта. Левая — сжималась в кулак. Поколебавшись секунду, я разжал пальцы.
Блестящее металлическое колечко. Не золотое или серебряное, конечно. Что-то вроде никелированной стали. Будь я таможенником — мгновенно бы назвал химический состав, стоимость и размер пошлины.
Колечко…
Я поднял его, повертел в руках. Почему-то мне казалось важным понять, откуда оно взялось. Настя стояла у плиты… она собиралась подцепить со сковородки глазунью… Ну да, конечно. Ободок с рукоятки металлической лопатки. Там на всех приборах — вилках, ножах, шумовках — были такие ободки.
Почему он уцелел?
Потому что его сжимала рука мертвой девушки? Человеческая рука, не принадлежащая миру функционалов?
Я примерил кольцо — оно пришлось к безымянному пальцу, словно я покупал его в ювелирном магазине.
Пускай так и будет.
Еще раз посмотрев в мертвое лицо, я встал.
И услышал шаги у двери.
— Кирилл? Что тут случилось? Ну и дела! — Котя стоял в проеме, в недоумении вглядываясь в темное, грязное помещение. — Как после набега махновцев… Ты сражался? На тебя напали из Аркана?
— Как ты здесь оказался? — спросил я. — Вы должны были уехать.
— Сердце подсказало. — Котя развел руками. — Чувствую, неладно дело… Оставил даму в Шереметьево, сам — к тебе…
Тут глаза у него привыкли к темноте, и он замолчал.
— Настя умерла, — сказал я. — Вот так…
— Почему?
— Ее убила Наталья. Акушер-функционал.
— Мне очень жаль, — пробормотал Котя. — Мне действительно очень жаль… Где Наталья?
Я пожал плечами:
— Последний раз, когда я ее видел, от пояса и выше Наталья была толщиной в лист картона. Мне кажется, она уже нигде. Такого даже функционал не выдержит.
— Ты убил ее? — недоверчиво спросил Котя.
— Ну да. Она убила Настю и стала рушить башню. Я сумел уничтожить Наталью. Но башня погибла.
— Теперь ты снова обычный человек. — Это было не вопросом, а констатацией факта.
— Ага.
— Но как ты смог ее убить?
— Это мой секрет, — загадочно произнес я. — Пойдем отсюда. Насте уже ничем не поможешь.
