Обладатель великой нелепости - Левандовский Борис (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗
Три из четырех лампочек в люстре с еле различимым хлопком лопнули, посылая вниз тысячи мелких осколков; оконное стекло с ледяным скрипом дало извилистую трещину от края до края рамы… Плаксивым резонансом ему ответили хрупкие части разнесенного пулей светильника…
Голубоватый иней расползался от стоп вопящего монстра, наступая на паркет и покрывая его, как ледяное дыхание Снежной Королевы. Воздух комнаты наполнился едким запахом.
Процесс заключительной трансформации входил в полную силу.
И в этот момент Отрыватель голов увидел…
…глазами двенадцатилетнего мальчика Геры старый фотосалон с типичным интерьером и крепившийся на треноге фотокамерой – почти довоенного образца, стоявшей в отделенном от маленькой конторки тяжелой гардиной полутемном помещении для съемок. И фотографа, спрятавшего опущенную голову черной вуалью и настраивающего объектив камеры.
Выпуклая, как единственный глаз циклопа, линза была направлена прямо на мальчика, и, казалось, будто в ее бездонной глубине что-то выжидает удобного момента, чтобы вырваться наружу.
Плохое оно или хорошее, но это все равно очень тревожит мальчика.
Тревожит настолько, что он начинает ощущать подкатывающую теплую тошноту.
Фотограф, мужчина лет за сорок с лысиной, делавшей его немного похожим на профессора (если не замечать его странного цепкого взгляда), вынырнул из-под накидки и сказал:
– Если ты будешь сидеть с таким лицом, то лет эдак через двадцать твои дети решат, что в этой стране было не такое уж и счастливое детство, – он заговорщически подмигнул Гере.
Гера не уловил сути сказанного, но его слух ковырнуло «было». Словно этот странный дядька (а ведь Саня прав – он действительно какой-то странный) мог что-то знать наперед. Но через секунду Гера об этом уже забыл.
– Ты можешь улыбнуться? – спросил фотограф. – Или хотя бы сделать вид, что улыбаешься?
Гера пожал плечами и растянул губы в вымученной улыбке.
– Ну, хотя бы уже не так пасмурно, – оценил фотограф и снова нырнул под темную накидку.
– Так-так… – донесся его голос до Геры. – Не двигайся…
На него опять смотрел стеклянный глаз объектива, черный зрачок которого должен был вот-вот раскрыться. И это родило у мальчика новые неприятные ощущения. Впрочем, «неприятные» – только намек на то, что он в действительности чувствовал. Ему хотелось как можно быстрее закончить съемку – будто входишь с больным зубом в кабинет дантиста и мечтаешь о минуте, когда выйдешь с готовой пломбой. Только это казалось еще хуже – может, из-за абсолютной неизвестности, таящейся в черной, как космос, глубине объектива. Контраст подчеркивали лучи прожекторов, слепившие глаза.
Даже искусственная улыбка долго не продержалась.
– Черт! – фотограф выпрямился, темная накидка одним концом легла ему на плечо. – Ну что опять такое?
– Не знаю… – пробормотал Гера, стараясь без необходимости не смотреть в объектив камеры. А может, – промелькнула мысль, – может, просто не смотреть, когда… Но в том-то и дело: объектив будто притягивал его взгляд какой-то магнетической силой.
– А ты, случаем, не боишься? – Гере показалось, что взгляд фотографа стал по-особому заинтересованным. И еще более цепким.
– Не то чтобы… – начал Гера и смущенно замолчал.
Фотограф подошел к нему и присел на корточки у стула.
– Возникает чувство, будто там… внутри линзы что-то скрывается, да? И если смотреть в момент щелчка, то можно что-то увидеть? Что-то такое, что… – мужчина не договорил и выжидающе смотрел на Геру.
Тот глядел себе под ноги несколько секунд, а затем нехотя кивнул.
(чего он так с тобой возится? и откуда ему известно о…)
– И так всегда? Я имею в виду, когда фотографируешься.
– Кажется, да, – ответил Гера, но на самом деле от подобного вопроса ему стало еще неуютнее.
И в то же время для него было приятной неожиданностью получить возможность поделиться с кем-то старой проблемой, – фотограф оказался первым человеком в его жизни, который серьезно отнесся к его… как это? – фотофобии?
– Только сейчас… – он запнулся и начал краснеть.
(черт! это будет звучать как будто мне не двенадцать лет, а пять!)
– Что? – фотограф смотрел на него совершенно серьезно и без малейшего намека на недоверие или насмешку. Он смотрел на него так, словно действительно понимал, о чем идет речь.
– Этот фотоаппарат такой большой, и у него такой здоровенный объектив…
Фотограф помолчал с минуту, рассматривая бледно-голубой квадрат за спиной мальчика, служивший фоном, а затем перевел взгляд на Геру.
– Вот что я тебе окажу, парень: похоже, ты фьючер.
Из конторки, отгороженной от комнаты для съемок тяжелой бархатистой гардиной, было слышно, как помощник фотографа возвращает какому-то клиенту готовые снимки.
– А что такое фьютчер? – спросил Гера.
– Не «что», а «кто», фьючеры – это люди, способные видеть свое будущее. Иногда, не только собственное. Чаще всего с ними это происходит во время фотосъемки, в тот короткий миг, когда щелкает диафрагма объектива. Она похожа на зрачок глаза.
Гера с удивлением посмотрел на фотографа – то, что он говорил, скорее, походило на пересказ какого-нибудь фантастического рассказа или выдумку – может быть, чтобы его немного успокоить и сделать хороший снимок?
– Я работаю фотографом уже больше двадцати лет, – продолжал хозяин салона. – За это время через меня прошли, наверное, тысячи людей. Да, тысяч пятьдесят, не меньше. Но я встретил только двух настоящих фьючеров. Это очень редкие люди. Кто знает, может быть, ты – третий.
– Правда? – спросил Гера. – И они… ну, эти люди… фьютчеры… что-то действительно видели?
Фотограф тихо рассмеялся.
– Видишь ли, даже среди самих фьючеров те, кто может что-нибудь вспомнить, большая редкость. Мне такие не попадались.
Гера хотел спросить, откуда, в таком случае, фотограф мог знать, кто помнит, а кто нет; и вообще, что он уже имел дело с этими фьютчерами – не мог же, например, взрослый мужчина жаловаться ему на свои страхи перед объективом… Но сдержался и промолчал.
– Они просто видят и сразу же забывают. Некоторым, правда, потом могут сниться странные сны или появляться какие-то отрывочные воспоминания – чаще это случается, когда будущее, так сказать, становится настоящим. К примеру, такому фьючеру может придти письмо, а он неожиданно вспоминает, что в нем написано. Это словно воспоминания о будущем. Но это все, конечно, не обязательно – ведь неизвестно какую часть или сторону своего будущего он наблюдал.
Будучи двенадцатилетним мальчиком, Гера еще не научился разбираться в людях, пользуясь жизненным опытом, но еще и не успел окончательно утратить одну особую детскую способность – интуитивно чувствовать, когда тебя пытаются обмануть. И это чувство сейчас настаивало, что фотограф говорит правду. Или убежден в этом (но ведь он все равно странный, очень странный… и откуда он может так уверенно…).
– А почему они обо всем забывают? – Гера невольно посмотрел на объектив большого старого фотоаппарата. Сейчас он не был… опасным? Казалось, он заснул на время – и теперь просто вызывал неприязнь.
Фотограф помотал головой с загадочной улыбкой:
– Мне это неизвестно. Я только…
(он СОВРАЛ! почему? почему он не захотел…)
…знаю, что, кроме неприязни к объективу и щелчку, они абсолютно ничего не могут вспомнить. Или почти ничего… разве что какие-то ощущения, смутные картинки, но не больше. Знаешь, может быть, это даже и хорошо.
Из конторки донесся голос помощника, который спрашивал, не сломался ли снова фотоаппарат, и не потому ли они так долго задержались. Фотограф, повысив тон, ответил, что все в порядке, и они скоро закончат.
– А еще есть одна интересная деталь, – фотограф снова повернулся к Гере. – У фьючеров стираются не только воспоминания о будущем.
Взгляд Геры стал испуганным.
– А что еще? О прошлом?..
