Фиалка - Михановский Владимир Наумович (книги хорошего качества txt) 📗
В первые годы совместной жизни Рину удивляли и немного сердили такие вспышки, и она пыталась вывести супруга из состояния отрешенности.
– Скоро ты? – спрашивала она.
– Минутку… – рассеянно отвечал Гуго.
«Набросать идею» было, однако, непросто, и минуты вырастали в долгие часы.
С годами Рина научилась относиться уважительно к идеям, приходившим к Гуго. Разве не они выдвинули ее мужа в число первых физиков мира?
Любимым занятием Рины и Гуго в редкие минуты свободного времени были шахматы.
В свое время Рина была чемпионкой колледжа. Она играла солидно и достаточно сильно, однажды даже участвовала в небольшом мужском турнире.
Гуго называл себя рядовым любителем, в шахматных турнирах никогда не играл. Да и какой регламент разрешил бы ему бросать партию на середине и, к вящему недоумению партнера, погрузиться в омут теоретической физики, позабыв обо всем на свете?
Подобный конфузный случай произошел во время партии со шведским королем, которая состоялась между двумя пышными церемониями, связанными с вручением доктору Гуго Ленцу Нобелевской премии.
Впрочем, король оказался весьма выдержанным: он терпеливо ждал Гуго целый час.
Рина тогда едва не сгорела со стыда.
Все это она перебирала в памяти, лежа в темноте с открытыми глазами.
Незаметно Рина уснула.
Потом вдруг проснулась, как от толчка.
Гуго в спальне не было. Мерцающие стрелки показывали третий час.
Сердце сжалось предчувствием беды.
Рина пошла в кабинет. Остывший пластик пола холодил босые ноги.
В кабинете было пусто.
Она обошла весь дом. Заглянула даже в оранжерею. Потом в мастерскую, где любил иногда послесарить Гуго, но его нигде не было.
Остаток ночи Рина не спала.
С рассветом вышла на веранду. Окрестные дома тонули в весеннем тумане, поглотившем окраину.
И вдруг каким-то шестым чувством скорее угадала, чем почувствовала: к дому приближается машина Гуго. Она узнала бы с завязанными глазами его орнитоптер среди тысячи машин. Сколько миль налетали они вместе на старенькой машине, которую Рина ни за что не хотела обменить на новую.
Рина поспешно вбежала в спальню и легла в постель, натянув одеяло до подбородка.
– Спишь? – тихо спросил Гуго, осторожно прикрывая за собой дверь комнаты.
Рина открыла глаза.
– Как твоя идея?
– Все в порядке. Будешь кофе?
– Не хочется.
В тот день Гуго улетел в Ядерный центр, так ничего и не сказав.
А потом почта принесла письмо с фиалкой.
Гордость не позволила Рине вступать в расспросы. Молодая женщина всегда считала, что она выше ревности.
Пусть лучше все скажет. Только сам. И честно. Узлы надо не распутывать, а рубить.
Кто же ее соперница? Мало ли… Студентки пишут сорокачетырехлетнему доктору Ленцу записки. Пишут и совсем незнакомые люди, лишь раз увидевшие Ленца на экране телевизора. А может быть, его секретарша? Шелла Валери? Пусть. Кто угодно, лишь бы ему было хорошо. Наверно, Гуго мечтает о ребенке. О сыне. Он никогда не говорил об этом, но она знает. Что ж, навязываться она не станет. И мешать не будет.
Та ночь легла в их жизни невидимым водоразделом.
Рина совсем собралась уйти от мужа и ушла бы, если б не злополучное письмо. Она не могла оставить Гуго в беде.
Чувство к Гуго, глубокое, как любовь к единственному ребенку, Рина таила под маской насмешливости, порой переходящей в язвительность. Вокруг Рины всегда кружился рой поклонников. Что касается Гуго, то он к воздыхателям молодой жены относился равнодушно.
– А как насчет ревности? – спросила у него однажды Рина, когда Имант Ардонис пригласил ее в театр и Гуго кивком головы выразил согласие остаться на весь вечер дома.
– Жена Цезаря выше подозрений, – ответил Гуго.
– Кому нужна такая жена, которая выше подозрений? – рассмеялась Рина.
Прийти к мысли о том, что Гуго обманывает ее, было горько, но все померкло перед новой бедой. И вот прошел первый день в новом качестве, один день из скудного запаса в три месяца. Еще на вершок сгорела свеча, сжалась шагреневая кожа. Гуго нервничает, потерял аппетит. Отказался от ужина. Рина опять лежит с открытыми глазами, мучительно думает. Гуго сказал, что пошел работать к себе а кабинет. А может, его уж и след простыл? Не было сил подняться и пойти посмотреть.
Не все ли равно?
Что до нее, то она не оставит его до тех пор, пока не минует беда.
Все радовало глаз ранним апрельским утром: и чистое небо, просвечивавшее сквозь ажурные переплетения верхних горизонтов, и новорожденная листва проплывавших внизу деревьев, и послушная машина.
Но жизнь шефа полиции полна сюрпризов. Едва Арно Камп вошел в свой кабинет и углубился в донесения, поступившие в течение ночи, как в двери появился Жюль.
– Разрешите, шеф? – произнес он.
Арно Камп молча кивнул, взяв двумя пальцами статуэтку арабского скакуна.
– К вам посетитель, – сказал Жюль и протянул визитную карточку посетителя.
«Ив Соич. Директор национального центра геологических и археологических исследований», – вслух прочел Арно Камп.
Визитная карточка легла под арабского скакуна.
– Зови, – сказал Камп.
В кабинет вошел тучный, но тем не менее подвижный человек. Он с достоинством представился и опустился в кресло, указанное Кампом. Затем вытер клетчатым платком обильный пот и подождал, пока за Жюлем закроется дверь.
– Чем могу служить? – спросил Арно Камп.
– Вот, – сказал толстяк и протянул шефу полиции вскрытое письмо.
Уже беря конверт, Камп догадался, в чем дело.
Соич следил за выражением лица Кампа. Дочитав письмо, Камп аккуратно сложил блокнотные листки, затем встряхнул конверт, На стол выпал цветок.
– К…когда вы получили письмо? – спросил Камп, слегка заикаясь, что иногда с ним случалось в минуты сильного волнения.
– Сегодня с утренней почтой!
– Дома?
– На службе.
Сомнений не было; знакомый стиль! Анонимщик не утруждал себя разнообразием.
Текст письма отпечатан на машинке.
Время жизни, остававшееся адресату, вписано от руки. Правда, различие все-таки было. Единственное, оно состояло в том, что таинственный автор письма почему-то отмерил Иву Соичу не три месяца, как его предшественнику, а целых полтора года.
– Что вы думаете по поводу письма? – спросил Арно Камп.
– Если письмо – шутка, то она в высшей степени глупа! – с негодованием произнес толстяк.
– Боюсь, что не шутка, – покачал головой Арно Камп.
– Я гибели не боюсь, – неожиданно сказал Ив Соич. – Но вы только подумайте, какие глупые требования выдвигает автор письма. Прекратить глубинное бурение! Закрыть проходку скважин на морском дне! А мотивы? Занимаясь бурением земной коры, мы, видите ли, тем самым разрушаем нашу планету! – от возмущения толстяк задохнулся. – Из глубинных скважин может излиться магма, уничтожая все живое!
– А разве не так?
– Детские сказки, – махнул рукой Соич. – Я, знаете, кажется начинаю догадываться, кто написал письмо.
– Ну, ну, – подбодрил его шеф.
– Конкуренты, кто же еще? Я, видите ли, властью, данной мне президентом, должен добиться того, чтобы все глубинные разработки в стране были прекращены. Естественный вопрос: кому это выгодно? Ответ: тем компаниям, которые занимаются лишь поверхностными разработками… А вы представляете, что такое прекратить глубинное бурение? Это значит заморозить миллионные ассигнования, пустить на слом уникальное оборудование, которое выполнялось специально для глубинного бурения. И на всю программу мне щедро отводится в письме полтора года, – закончил Ив Соич.
Камп откинулся на спинку стула.
– Я, конечно, профан в геологии… – сказал он. – Но неужели глубинное бурение так уж необходимо? Вот тут в письме говорится, что наша планета напоминает кокосовый орех: под твердой, но очень тонкой скорлупой, хранится под огромным давлением жидкое содержимое. А дальше автор пишет, что если нарушить цельность скорлупы, то это может принести людям неисчислимые беды. Вы как специалист согласны с таким утверждением?
