НФ: Альманах научной фантастики. День гнева - Гансовский Север Феликсович (полная версия книги .TXT) 📗

С этой точки зрения вся его прошлая жизнь вдруг оказалась, наоборот, накрепко связанной с тем, что случилось теперь. Никогда не выступал он против зла, и вот настало возмездие…

На второй день отарки под окном несколько раз заговаривали с ним. Он не отвечал.

Один отарк сказал:

— Эй, выходи, журналист! Мы тебе ничего не сделаем.

А другой, рядом, засмеялся.

Бетли снова думал о лесничем. Но теперь это были уже другие мысли. Ему пришло в голову, что лесничий был герой. И собственно говоря, единственный настоящий герой, с которым ему, Бетли, пришлось встретиться. Один, без всякой поддержки, он выступил против отарков, боролся с ними и умер непобежденный.

На третий день у журналиста начался бред. Ему представилось, что он вернулся в редакцию своей газеты и диктует стенографистке статью.

Статья называлась “Что же такое человек?”.

Он громко диктовал.

— В наш век удивительного развития науки может показаться, что она в самом деле всесильна. Но попробуем представить себе, что создан искусственный мозг, вдвое превосходящий человеческий и работоспособный. Будет ли существо, наделенное таким мозгом, с полным правом считаться Человеком? Что действительно делает нас тем, что мы есть? Способность считать, анализировать, делать логические выкладки или нечто такое, что воспитано обществом, имеет связь с отношением одного лица к другому и с отношением индивидуума к коллективу? Если взять пример отарков…

Но мысли его путались…

На третий день утром раздался взрыв. Бетли проснулся. Ему показалось, что он вскочил и держит ружье наготове. Но в действительности он лежал, обессиленный, у стены.

Морда зверя возникла перед ним. Мучительно напрягаясь, он вспомнил, на кого был похож Фидлер. На отарка!

Потом эта мысль сразу же смялась. Уже не чувствуя, как его терзают, в течение десятых долей секунды Бетли успел подумать, что отарки, в сущности, не так уж страшны, что их всего сотня или две в этом заброшенном краю. Что с ними справятся. Но люди!.. Люди!..

Он не знал, что весть о том, что пропал Меллер, уже разнеслась по всей округе и доведенные до отчаяния фермеры выкапывали спрятанные ружья.

А.Днепров

ФЕРМА “СТАНЛЮ” [2]

Он сидел на краю парковой скамейки, и его поношенные ботинки нервно топтали сырую землю. В руках у него была толстая суковатая палка. Когда я сел рядом, он нехотя повернул лицо в мою сторону. Глаза у него были красные, будто заплаканные, или, скорее, плачущие, а тонкие губы изображали месяц, перевернутый рогами книзу.

Взглянув на меня, он надвинул шляпу на глаза, а каблуки ботинок чаще застучали о землю.

Я встал и хотел было пересесть на другую скамейку, но он вдруг сказал:

— Нет, почему же, сидите…

Я остался.

— У вас есть часы? — спросил старикашка.

— Есть.

— Который час?

— Без пятнадцати четыре…

Он глубоко вздохнул и посмотрел туда, где за скелетами осенних деревьев возвышалось бесцветное здание клуба “Сперри-дансинг”.

Помолчав, еще несколько раз вздохнул и затем поднял шляпу над бровями.

— А сейчас сколько времени?

— Без одной минуты четыре… Вы кого-нибудь ждете? Он повернул свое плачущее лицо ко мне и кивнул головой.

Видимо, предстоящая встреча не предвещала для него ничего хорошего.

Старик подвинулся ко мне поближе и откашлялся…

— Все точно… Точно так же, как пятьдесят лет назад…

Я сообразил, что старика терзают воспоминания.

— Да-а, — неопределенно протянул я, — все проходит… Ничего с этим не поделаешь.

Он придвинулся ближе. Плачущий рот изобразил подобие иронической улыбки.

— Говорите, все проходит? Как бы не так…

— Ну, конечно, воспоминания остаются, — спохватился я. — Так сказать, память о прошлом. Память, наша постоянная и надоедливая спутница.

— Если бы это было только так…

После некоторой паузы старик снова спросил у меня, который час, а затем сказал:

— Еще час…

— ?

Он неопределенно махнул рукой.

— Логика мысли и логика жизни не имеют ничего общего, — вдруг произнес он.

Я как будто проснулся, потому что логика была по моей части. Стоит кому-нибудь произнести слово “логика”, как я сразу оживаю.

— В этом вы не правы! Логика мысли есть отражение логики жизни.

— Вы так думаете?

— Уверен.

— Сколько вам лет?

Сейчас начнется урок старческой мудрости, подумал я и ответил:

— Двадцать девять.

Вместо “урока” старик сказал:

— Им тоже примерно столько же…

— Кому — им?

Он кашлянул.

— Кому? — переспросил я. — Моим… э… отпрыскам.

— Вы ждете своих родственников?

— Вроде… Впрочем, если хотите, я расскажу одну небольшую историю… Все равно ждать еще целый час… Я попытаюсь разубедить вас кое в чем…

Я засмеялся.

— При помощи частных примеров можно доказать все, что угодно.

— А я не только докажу, но и покажу… — Странный старикашка, — подумал я. — Вам, конечно, покажется, что моя история — бред. Но вы убедитесь! Вы что-нибудь в науке понимаете?

Теперь наступила моя очередь иронически улыбнуться.

— Я бакалавр наук…

— Значит, есть надежда, что вы поймете.

— Ну, хорошо, давайте вашу историю, — сказал я, не скрывая насмешки. Конечно же, сейчас я услышу какую-нибудь лишенную смысла чепуху. А старик просто болтлив, как многие в его возрасте.

Он громко высморкался.

— Вы когда-нибудь задумывались над тем, почему в нашем обществе царит такая неразбериха и неурядица? — спросил мой собеседник и продолжал, не дожидаясь ответа:

— Так вот, беспорядки, неустроенность и хаос нашего общества объясняются тем, что в нем живут разные люди. Да, да, именно поэтому. Люди чудовищно разные, во всем — по своему полу, виду, росту, возрасту, образу мыслей… Они живут в разных домах и питаются разной пищей, они любят разные вещи и читают разные книги. Нет двух людей на свете, которые бы хоть в чем-нибудь были совершенно одинаковыми. И даже когда два человека говорят, что они любят одно и то же, то и тогда они абсолютно разные, потому что, например, слово “дерево” каждый понимает по-своему. Это относится к любым словам, произносимым людьми на одном и том же языке. Даже простейшие слова, вроде “да” или “нет”, понимаются людьми по-разному…

— Что-то не понятно, — попробовал возразить я.

— Не понятно? Ну, вот простой пример. Я вас спрашиваю: сейчас осень? И вы, конечно, ответите мне “да”. И я отвечу “да”. И любой человек ответит “да”. Но все миллионы “да” будут разными. Ведь сказав “да”, вы с этим коротким словечком связываете целый мир переживаний, образов, воспоминаний… Для вас осень — одно, для меня — другое, для третьего — третье и так далее.

— Простите, но вы очень усложняете вопрос… Мы говорим, что в формально-логическом смысле…

— Ах, в формально-логическом! — он сделал попытку засмеяться. — А существует ли для человека формально-логический смысл? Вам, конечно, известны из истории примеры, когда государства нарушали скрепленные торжественными печатями и подписями договоры… И когда выяснялись причины нарушений, оказывалось, что один и тот же текст договора обе высокие договаривающиеся стороны понимали по-разному! Вот вам и формально-логический смысл! Люди не могут, понимаете, принципиально не могут мыслить формальнологическими категориями. Это могут делать только машины, да и то не всегда…

— Но ведь есть же наука — формальная логика! — возразил я.

— Ну и пусть себе будет. Мало ли какие науки есть… Я сейчас говорю не о науках, которые являются вынужденным упрощением действительности, а о самом сложном, о человеке… Для него не существует формально-логического мышления. И в этом вся трагедия. Представляете: общество, в котором сотни миллионов человек говорят на одном языке, и, тем не менее, понимают друг друга не более, чем скопище иностранцев… И даже когда они делают вид, что понимают друг друга, то и это ложь…