Властелин молний(изд.1947) - Беляев Сергей Михайлович (библиотека книг txt) 📗
Так день начался неожиданностями.
VIII. Исчезнувшая антенна
Собираясь к Грохотову, я обдумывала случившееся. Если из своей походной лаборатории Грохотов с Симоном выпускали огненные шары, то эти шары ведь повиновались мне, вернее, железному стержню, который я заземляла в трех местах: огненные шары каждый раз неукоснительно меняли свое направление. На почему шары не притягивались другими железными предметами? Следует ли прямо рассказать Грохотову о моих наблюдениях и о том, что произошло сегодня ночью в степи?
Я приняла более осторожное решение. Постараюсь, чтобы мне подробнее рассказали об аппаратах, с которыми работал Симон. Может быть, все станет яснее.
Я перешла речку. Сейчас за поворотом, как обычно, будет видна игла антенны. Но теперь я не увидела ее. Антенны не было.
Я пробежала через рощу. Вот знакомый холм. Он пуст. Грузовиков с домиками не было на месте. Они исчезли!
Я стояла ошеломленная. Глубокие колеи взбороздили вершину холма. И больше ничего,– никаких следов пребывания людей. Даже столбики для тросов, которые поддерживали антенну, пропали. Трава кругом вытоптана, но нигде ни клочка бумаги, ни одной консервной банки. Лишь на склоне холма в яме увидела я выжженную траву, как будто здесь недавно разводили костер.
Все это было уже больше, чем просто интересно.
Мне показалось, что я стою перед какой-то большой тайной. И захотелось ее раскрыть. Что здесь крылась тайна – в этом не было ни малейшего сомнения.
Я посмотрела, куда вели колеи обоих грузовиков. Да, не позднее сегодняшнего раннего утра Грохотов и Симон покинули место стоянки.
Направление – прямо на запад.
А там, примерно в ста километрах отсюда, проходил большой шоссейный тракт, связывавший центр республики на севере с пустынным плоскогорьем на пограничном юге.
Погруженная в размышления, шла я по степи прямо к тому месту, где в последний раз заземлила стержень.
Вот и бугорок, где качается высокий золотистый ковыль. Желто-серый степной суслик-песчаник сидел на задних лапках и что-то жевал. Он удивленно повернул ко мне свою крысиную мордочку. Песчаники здесь не очень пугливы.
За бугорком должен быть стержень. Но я знала, что не найду его.
Вероятно, я громко рассмеялась, довольная, что вышло по-моему. За бугорком ковыль лежал безжалостно растоптанный, как будто по нему много и долго ходили люди в тяжелых сапогах. Вот вырванная с корнем трава. Вот и место, куда я загнала в землю стержень.
А самого стержня не было.
– Любопытно, – сказала я себе. И вдруг в ответ услышала позади себя тонкий свист. Вздрогнула. Быстро обернулась. Посвистывал суслик. – Вот напугал! – обозлилась я. Подняла ком сухой земли и кинула в зверька. Суслик испуганно бросился в свою норку.
Следы ног в сапогах вели налево, к речке. Я не пошла туда. Для меня было вполне достаточно и обнаруженного.
Ясно, что я перехитрила Грохотова. А может быть, лишь навела его на мысль, что кто-то третий знает про его фокусы с огненными шарами. И тогда он счел необходимым, по ему одному известным соображениям, убраться отсюда со своими таинственными грузовиками.
Помнится, где-то я читала, что нет такой тайны, которую нельзя было бы в конце концов раскрыть. Надо только продумать все обстоятельства в строгой последовательности и сопоставить их.
Домой я возвращалась с самым беспечным видом. Поселковые ребятишки с удивлением смотрели на огромный букет пышного ковыля, который, я насобирала на обратном пути. Этот букет в красной глиняной крынке украсил мою скромную комнату.
В этот день, к вечеру, находясь в сенях, я случайно выглянула в оконце. То, что увидала на пустыре, заставило меня застыть на месте.
По тем местам, где я дважды зарывала железный стержень, сейчас проходил неизвестный мне человек и пытливо смотрел себе под ноги, как будто искал потерянное.
Проще всего было выйти из сеней и окликнуть этого человека. Но я не сделала этого. Я наблюдала за ним. А он прошел, и вот повернулся уже ко мне спиной. Я не видела его лица. Заметила лишь широкую спину, сумку через плечо и высокие сапоги на упористых медвежьих ногах. Это не Грохотов, не Симон. Человек медленно удалялся от поселка в степь, не оглядываясь. Он смотрел вниз, в землю. Большая круглая его голова в кепке была наклонена вперед, как у быка. Он не пошел к роще. Роща осталась влево от него. Он словно описывал вокруг памятной мне рощи огромный полукруг. Вот он и совсем исчез вдали.
В памяти моей встали, как живые, стройные дубки рощи, песчаный берег мелководной речки и тропинка на взгорье. И почему-то глубоко и непривычно взгрустнулось.
«А вдруг кто-нибудь еще подстерегает сейчас у крыльца?» – подумалось мне. Ясно, что я видела того самого человека, который вытоптал заросли ковыля в степи. Стержень покоился в его сумке, – я была в этом уверена. Конечно, сейчас этот человек проверял местность вокруг рощи: не было ли там еще стержней.
Я вышла в сад. Меня тянуло посмотреть вслед исчезавшему вдали человеку. И вдруг ко мне, виляя хвостом, откуда-то приползла Омега. У нее был очень жалкий и странно-испуганный вид. Она тихо и жалобно скулила.
– Кто тебя обидел, собаченька?– поласкала я Омегу.
Омега – умная собака. Она залаяла в ответ, как бы жалуясь, и бросилась по тропке между деревьев. Останавливалась, поворачивала ко мне морду и лаяла, звала за собой. Я спешила за Омегой. Скоро ее лай сменился протяжным печальным воем. И я увидела, над чем выла Омега.
Около поломанной изгороди на пустыре лежала мертвая Альфа. Признаться, я немножко даже всплакнула.
Первой моей мыслью было, что собаку убили, и я подумала: кто сделал это? Да, убил человек с медвежьими ногами. Но я видела, что он проходил спокойно и не трогал собак. Да и не слыхала я их тревожного лая.
Опустившись на колени, я погладила труп животного. Альфа не успела еще остыть. На ее теле не было ни одной царапины. Почему она умерла? Опять загадка…
Надо зарыть бедную Альфу.
Я вернулась с заступом. Но трупа Альфы не нашла на прежнем месте. Труп исчез. Я растерянно оглядывалась по сторонам. И вдруг услышала отчаянный лай. В радостном возбуждении ко мне бежали обе собаки – и Альфа и Омегa.
Ах, если бы собаки могли рассказать, что же такое произошло с ними на пустыре!
Помнится, я спросила себя вслух:
– Татьяна, не кажется ли тебе, что ничего не было?
Эта назойливая мысль не оставляла меня все то время, пока я у порога хаты кормила объедками воскресшую собаку.
А неожиданности, отпущенные в тот день на мою долю судьбой, не кончились.
Смеркалось. В полумраке комнаты я нашла коробку спичек. Пора было зажечь лампу. Обе собаки крутились около моих ног. Они знали, что подоспело время ужина. Я вынула спичку и чиркнула ею о коробок. Спичка вспыхнула. И при свете ее я увидела, как Альфа и Омега в диком ужасе выкатили глаза и тотчас же с визгом выскочили из хаты.
А ведь никогда раньше зажженная спичка не производила на моих собак ни малейшего впечатления.
Много раз подолгу мучительно раздумывала я над тем, что сейчас изложила вам в этих строчках, мой друг… И бывало вдруг ярко вспомнятся сияющий жаркий день в городе, на берегу Зеленого озера, и пышные букеты пунцовых роз, и потрескавшиеся бетонные ступени крыльца таинственного дома, и странная встреча с незнакомцем.
Была ли связь между этими событиями?
Снова и снова припоминала я все детали таинственных происшествий, случившихся со мной в последнее время, и из отдельных штрихов составлялась картина, которая казалась все фантастичнее и невероятнее…
Вспомнилось, как сидела я на палубе Парома, как мимо прошел человек в кепке. У него тяжелая, неуклюжая походка. А если здесь был он, человек с медвежьими ногами? Нет, не, может быть… А если человек с медвежьими ногами рыскал по следам Грохотова? Надо бы известить Грохотова. Но Грохотов исчез… Где он? Я ждала от него хотя бы открытки. Не дождалась… Пришлось сознаться, что у этого человека не хватило простого товарищеского чувства. Он уехал, даже не попрощавшись. Я не могла проследить за ним. В то время я готовилась к экзаменам в театральную школу и собиралась ехать в большой город.
