Осколки царства - Володихин Дмитрий Михайлович (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
Игорь отчетливо понимал, что моногамия для этой женщины играет роль бортов и железочек в детской игре, когда на небольшом разрисованном поле железный шарик, выстреленный из железной пушечки, отскакивая от всякого рода стенок, вертушек и проволочек, везде находит призовые лунки. Она должна была находить везде. Прежде чем спросить, замужем ли она, любой мужчина сообразительнее дауна осознавал, что на курорт Пантера приехала без мужа. В древности таких женщин любили брать жрицами любви в таинственные храмы - за неукротимость; их даровали воинам после победы в кровавых битвах на одну ночь, и ради такой ночи те желали еще войн и еще побед; раз в году их выпускали на священный луг, поили вином до вакхического исступления и посылали убивать царя-мужчину - для свершения обряда традиционной смены власти... XX столетие для Пантеры было мучительным пленом.
Пантера происходила из какой-то ориентальной породы, не среди берез ее зачали, да хоть бы и среди берез: неистовый юг, утомительно жаркий восток расплавили бы смолистую, медленно текущую славянскую кровь. Лицо ее до крайности не соответствовало телу (внешне это была единственная деталь, определявшая пантеру на два): слишком длинная тонкая шея и слишком цивилизованное, изящно профилированное греческими мелкими чертами лицо. Но уж пухлые чувственные губы, чуть раскосые глаза и черные вьющиеся волосы подарили этой ориентальной породе неистовые сельджуки или свирепые османы: из поколения в поколение они насиловали женщин Пантериного рода, насиловали ко взаимному удовольствию, растлевая цивилизацию неискусной, но бурной своей силой.
Лукавый призыв полупрятали ее глаза. Как у какой-нибудь Феодоры. Но нет, не Феодора, на царская стать, проще, проще - для воинов.
Долго и со знанием стриптизного дела Пантера натиралась антизагаром. Дело небесполезное. Если даже не учитывать прямую его капканную суть, то настоящий профессионализм в уходе за собственным телом состоит прежде всего в непрерывности: какой свет, сколько жара, сырости, какова сила ветра много всего рискованного соприкасается с единственной подлинной драгоценностью. Не будь на пляже ни единого человека, то есть мужчины, она натерлась бы с неменьшим старанием (быть может, не так медленно), да она натерлась бы даже во сне, даже в гробу! Курица отворачивала рожу своего, студент плюнул глазеть на море, даже пузатенькие вдвое замедлили режим отхлебывания пива.
Тело так победительно кричало, что Игорь не обратил внимания на цвет глаз: какие они были - зеленые? карие? серые? Нет, кажется, не серые.
Ориентальная Пантера встала, поставила ноги на ширину плеч, развела руки... И, Боже, Боже мой, Господи, какие это были упражнения! Какие наклоны, какие приседания это были. Женщина просто разминалась и разогревалась перед купанием в неласковой балтийской водице. Но этот мостик - уже на грани с запретными зрелищами... А этот перенос тяжести с одной ноги на другую? Хоть когда-нибудь, хоть кто-нибудь видел такие переносы?
Она дразнила их минут десять или пятнадцать. Даже запыхалась. Положительно, очень не хотелось лезть в серые, едва пригретые солнышком волны. Одна пока что была польза: курица увела своего этого со своим этим, а военная гномша демонстративно повернулась на бок: к аттракциону задом. Ну что же вы, ребята, больше смелости! Зашевелился, кажется, студентик.
У Игоря никогда прежде не было женщин. Двадцатилетие осталось позади, немало было приятных знакомств, но близость всегда представлялась делом слишком важным, чтобы лечь на случайную девицу. Девственник! Ну и что? Утописты, во всяком случае некоторые из них, не рекомендовали брак до двадцати пяти лет... А прыщи сводила импортная химия. Пантера была два. Ему встречались достойные кандидатки от одного до трех, но никак не складывалась ситуация, или же чувствовалось, что их от одного до трех только с виду. Но не страдал он как-то. Нет, положительно не страдал. В некоторых случаях играла, конечно, нерастраченная мужская сила, но играла она не фатально. Одним словом, танец живота как раз показался ситуацией, которая сложилась, поскольку он звучал в пляжной почти-зябкости громче и яснее хунвэйбиновского вопля "Да здравствует Мао!" Иероглиф, который трудно не прочесть, даже не зная китайского языка. Игорь чувствовал, что какая-то неправильнинка здесь присутствует, что женщина эта - не его; но такое понимание - на генеральном плане, на уровне жизненной стратегии, а вот в частности, уж больно удачно сложилась эта ситуация. Он подошел и сказал безо всякого смущения:
- Я хочу с вами познакомиться.
Ну хорошо, думала Пантера, я немного тороплюсь. Но ведь должны же какие-то вещи соблюдаться. Студенты должны быть робкими или нагло-развязными, мужчины посолиднее должны изображать, что они ищут какой-то предлог. А этот вот - здрассьте! На вот тебе какой купон откалывает. Игорь присел, ожидая ответа, а Пантера несколько отстраненно оглядывала его, определяя адекватную форму ответа на этот наскок.
- Елена, - только и сказала она.
В обойме ее бесконечного опыта имелась только одна нишка для такой ситуации: если мужик настоящий, да к тому ж и ничего себе, то с ним можно не финтить. В конце-то концов, время не казенное, а она и так уже профитилила неделю. А этот ничего. Молоденький. Ну, допустим, окажется, что настоящий, правильный то есть мужик - так хорошо. А если не окажется, то и потеря невелика, бортануть всегда сможем, зато игры какие с таких вот быстрых поворотов начинаются.
В жизни Пантера Елена хорошо умела делать две вещи (если не считать того, что умела нравиться мужчинам). Во-первых, она была выше среднего в постели, а это уже не худо по нашим бездарным и эгоистичным в отношении секса временам. Во-вторых, из той самой древней тайной выучки в храмах богинь, которые ежегодно требовали жертвовать им царское тело, сквозь череду поколений, сквозь унылые столетия Нового времени, дошло до глубинных психологических слоев маленькой девочки Лены искусство взгляда. Нет, это не тот взгляд, который обещает, не тот, который используется для возбуждения или привязывания мужчин. Не взгляд любви, конечно, какая у вакханок любовь, какая любовь у жриц! Исступление и искусство, но не любовь, естественно. Когда истерзанное, полуживое тело царя клали на священном лугу на каменную плиту алтаря, перед тем, как полоснуть обсидиановым ножом по горлу, жрица дарила ему этот взгляд. Он сообщал вчерашнему царю и завтрашнему пеплу, что боги есть и что жизнь его не напрасна, и что в мире живо нечто непредставимо прекрасное, частью своей присутствующее в этом взгляде. Царь умирал спокойно.
Игорь молчал и принимал подарок с трепетом, как вор, в лачуге лесника обнаруживший россыпь золотых червонцев. Елена всегда чувствовала, что ей следует быть поосторожней с этим взглядом, что-то в нем было не то. Не из сладостей. Но сколько она не того в жизни наделала. Замуж вышла? А на что вышла, черта ли в нем, в муже этом, за неделю всего его до самых потрохов узнала и теперь шестой год сопли чаду утираю. И то, статус какой-то замужний, а разницы между мужиками все равно мало, редко что-нибудь стоящее попадается. Так что разведешься, еще неизвестно за кого выскочишь. А черта ли в статусе? По ее натуре, так вовсе без мужика жить, а нужен он только для понятных забав. Сердцем она западала на одних лишь военных, дух от них шел особый, даже от чисто вымытых, только им и следовало отдаваться, да где ж всякий раз военного найдешь? Так и спим с разными. Так что на, студентик, колдунский мой взгляд, смотри какая сильная я ведьма!
Многое что в жизни Игоря прояснилось от этого взгляда; за пять десятилетий до смерти обещано было ему оправдание всей жизни и нечто непредставимо прекрасное, хотя и не ему предназначенное.
- Пойдем в кафе. Ты такой славный, - она встала, встряхнула полотенце (надо надеяться, кой-что до армейской шпингалетки долетело), нашарила ногами вьетнамки...
- Ну что же ты, собирайся, - Игорь дернулся в сторону своих вещей. Какой милый, как я ему нравлюсь. Ведь я ему нравлюсь. Надо будет почаще задавать этот вопрос: "Я тебе нравлюсь?" Так размышляла ориентальная Пантера, ощущая удовольствие от двух вещей: во-первых, как она его! Во-вторых, она направлялась в кафе и, несмотря на полное неудобство хождения в дешевых вьетнамках по асфальту, умело заставляла попку работать на зрителей; этот тоже смотрел, нагоняя ее, но он уже готов, а приятность идет от самого умения вот так работать попкой при этих кретинских вьетнамках. Игорь молча шел рядом, и Пантера думала, что молчит он от смущения ее бесподобными красотами, хотя на самом деле он молчал, потрясенный воздействием магии взгляда - не на него и не для таких дел рассчитанного. Тогда Елена на секунду остановилась, спиной приняла Игореву неспособность очнуться и притормозить, пожала плечиками и триумфально спросила, полуобернувшись:
