Второе пришествие инженера Гарина - Алько Владимир (бесплатные полные книги .TXT) 📗
*** 9***
В тот день в Прагу вернулась зима. Где-то к обеду – поземка, с отскоком температуры до – 5. Но уже с самого утра настроение Радлова было подавленным. И, отнюдь, причиной тому были не капризы погоды. Геологический конгресс, точнее Пражская его сессия подходила к концу. Сегодня должно было состояться последнее заключительное заседание, на которое, сославшись на простуду, Радлов не пошел.
С самого открытия все ему здесь не нравилось. Широкой огласки симпозиум не получил. Крупные ученые не съехались. Организаторы оказались в затруднительном положении. Заседания проходили, можно сказать, при открытых дверях, на естественном факультете Карлова университета, в конференц-зале. И порой их трудно было отличить от обычных лекционных занятий – с галопом студентов, рядом и походя, с их неумным любопытством, хождением туда-сюда… С профессиональной точки зрения это все мало что давало Радлову, и лучшее от всей этой поездки осталось у него вне круга научных интересов, в прогулках по Праге; и вот теперь даже этому подходил конец. Через два дня, не считая сегодняшнего, предстояла отправка на родину. И колесо рутины завертится по-старому: все те же докладные записки… нет того, нет этого, столовка, «ученый паек», местные комиссары от науки, боязнь каких-то «буржуазных» описок в своих трудах, и просто в разговорах… Словно бы как-то отдалить это, и вышел Радлов в тот неласковый, точно и не весенний вовсе день прогуляться по улицам Праги. На выходе из гостиницы столкнулся с человеком, которому, верно, особенно было не мило сейчас – южанином, лицом оливкового цвета, с ниточкой усиков и неприятно наглыми глазами, будто раки вылезшими на Радлова. (Так, что тот даже содрогнулся).
Вышел Радлов в самое ветрило, когда по заледенелым улицам мела снежная крупа, и ему то и дело приходилось протирать очки, на ходу, где-нибудь с подветренной стороны.
Его путанный и лихорадочный шаг выдавал его мысли. Он вышел из одного переулка, заскочил в другой, выбрался на проспект Форша, где мело еще сильнее, прошел шагов двадцать, и вновь бросился в какой-то средневековый застенок…
Остановился он внезапно у красивого дома, можно сказать особняка, с колоннами и окнами, забранными атласными пышными, с рюшами, гардинами. Рядом был и щит с объявлением, побитым градом: «Популярная лекция известного чешского писателя Карела Чапека «Война с саламандрами». Начало… Вход свободный».
На часах Радлова было чуть больше. Пожав плечами, он толкнулся в двустворчатые двери. Вошел в теплое фойе с ровным белым электрическим освещением, с коврами. Какая-то чистенькая старушка провела его в зал, указала на свободное место.
По-видимому, это был публичный лекторий, и лекция уже шла. Человек, с тонким, продолговатым и несколько унылого вида лицом в свободной манере разгуливал по сцене и говорил на тот момент: «…Внутренне крайне неорганизован, так что для приведения его к порядку требуется так называемый общественный строй, кнут и пряник. Крайне непорядочен…»
Радлов чуть оглянулся. Зал был достаточно просторен и уютен. Кресла простые, жесткие, но с подлокотниками. К его удивлению – народу здесь было предостаточно. И нельзя сказать, что были все иззябшие, влюбленные парочки, оккупировавшие дальние места и погруженные в свое воркование. Опять он вслушался в наговор со сцены.
«…К тому же фатально, уникально, полноценно (в единственном случае) глуп как сивый мерин. (Смешок по залу). Можно сказать с убежденностью, что глупость из человека не выбьешь никакими палками. (Одинокие 2-3 хлопка). Все вы, конечно, читали произведение Киплинга «Маугли», в котором повествуется, как детеныш человека, вскормленный и воспитанный зверьми…» – Карел Чапек продолжал гнуть свою критическую и фантастическую линию.
Радлов как-то повеселел. Пришел в себя. В конце концов, здесь было хорошо и уютно. И о таких, значит, абстрактных вещах говорят в Праге и собирают аудиторию. Автор тем временем, подвергнув человека частичному и полному остракизму, упомянул в противовес некую саламандру из рода Andrias Scheuch…, открытую капитаном ван-Тохом на островах Зондского архипелага.
«И вот суммируя все вышеприведенное в биологическом, социальном и феноменологическом аспекте – мы смело можем задаться вопросом: а по какому такому праву человек занял эту единственную уготованную кому-то нишу в эволюционном ряду – стать существом разумным? Не досталось ли сие место ему вследствие ошибки по некоему роковому недогляду? (Гнетущая тишина в зале). – Лектор откинул прядь волос; добро и с тем вместе требовательно всмотрелся в публику. Затем продолжил:
«…И как тут сохранить хладнокровие, когда человеческий детеныш, не имея за собой генетической поддержки сотен тысяч лет позднего неолита, десятки тысяч лет шумерской и этрусской культур, тысячи лет античного мира, двести – Ренессанса и остальных лет Новой и Новейшей истории, – ухитряется впасть в слабоумие и регресс всего лишь вследствие трех лет пребывания в асоциальных условиях быта братьев наших меньших. Без печатного слова и мыла, без шлепков и подзатыльников таких же не очень умных родителей (возгласы одобрения в зале)», – лектор вдруг закашлял, потянулся к стакану с водой. Шевельнулся и Радлов, из-за некоторого оцепенения почувствовав, будто внимание зала переместилось на него. Неужели он так отличен от всех присутствующих здесь? Чем таким наделила его советская сторонка?.. – «…Не исключено (в схожей манере продолжил лектор), что природа имела как раз большие виды именно на саламандру, и что ей предстояло развиться все дальше, все выше… кто знает до каких пределов. И не должен ли был Андриас стать человеком миоценовой эпохи?!» (Выкрики из зала: «Да здравствует тот, другой!», «Человеческое слишком человеческое!», «Но это же фашизм, господа!», «Это шутка известного писателя!»). Лектор с кроткой улыбкой, с прядью волос, упавшей на лоб, переждал эту бурю в стакане воды. Скорбно произнес: «Что же, кто знает, какими глазами, с изумлением ли в них, с ужасом ли, – мы, венценосные существа, будем взирать на этот процесс?».
Радлов опустил голову, будто настороженно вслушиваясь в шум аудитории. Но ничего такого он не слышал. Последнее заклинание лектора так странно образно соотнеслось с окружающим, – стоило ему лишь бегло оглядеться: «Вот, вот, глаза. Тот же сухой блеск… острый просмотр. Где уже он мог видеть столь похожий взгляд?» Наслышанный о всякого рода провокациях, какие нередко устраивались с советскими подданными за границей, Радлов решил немедля покинуть лекторий и следовать в гостиницу. Последние слова Чапека, которые он расслышал, были: «Так кто, мы или они, станут господами земли?»
*** 10 ***
На улице мела уже февральская поземка. Но заметно потеплело. В лицо ему ветром бросило несколько капель. Стало невыносимо чего-то жаль. Поверху потоком несло мутно-известковую гряду облаков, до ясного Солнца, казалось, целая толща мелового периода, где только одним ракушкам и было привольно жить. Вот геолог в нем заговорил, а гражданин? Худо, ой, как худо было возвращаться в Россию. Подняв каракулевый воротник, нахлобучив шляпу, уткнув подбородок в жесткий шарф, Радлов заторопился по мостовой, какую попирал еще Тихо Браге. «Так что же – сыск? Местная охранка, или же…», – раздумывал он.
Рядом прозвучал тихий, но отчетливо слышимый… смешок. Такой самодостаточный и неординарный здесь, что Радлов поневоле оглянулся, замедлив шаг.
– Я так и счел ваш уход. Но я не тот, за кого вы меня принимаете. Гирш, сотрудник Пражской геофизической лаборатории, – представился человек в теплой штормовке и крагах. – Сейчас, правда, больше представитель частного бизнеса. Ваша методика составления региональных карт напряжений и разломов земной коры… (Ну конечно, как он сразу не догадался! Вот откуда этот взгляд – из последнего ряда конференц-зала, возле малиновой бархатной портьеры.)… в пересчете на радон в подземных грунтовых водах, чрезвычайно убедительна. Счетчик Гейгера… Это новое слово. Я присутствовал на вашем последнем докладе. Мою компанию как раз интересует сейсмоустойчивость некоторых районов Южной Африки. Вы наслышаны, конечно, об алмазных полях и трубках Кимберли… – словоохотливо и на чистом русском продолжил Гирш эту совсем не уличную тему.
