Наша родина космос - Карсак Франсис (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
— Прежде всего такая ситуация никогда, или почти никогда, не возникнет. Механик не сумасшедший человек и знает: остановись двигатель, и ему придется страдать в той же мере, что и другим.
— А если он хочет больше зарабатывать? Он бастует?
— Он не может зарабатывать больше. У всех галактиан равная зарплата.
— А почему вас так возмущает то, что мне выдали карточку А?
— Потому что такую карточку обычно не дают планетянину, который живет в городе паразитом и нигде не работает!
— Если все получают равную зарплату, то где вознаграждение за инициативу, без которого общество не может процветать?
Орена расхохоталась, увидев недоумение планетянина.
— Работа, за которую мы получаем эту зарплату, чисто общественная. Она длится два часа в день. Остальное время мы можем творить и таким образом увеличивать свои доходы. К примеру, я пишу фантастические романы о событиях, происходящих на разных планетах. Поэтому я изучала историю и космологию. Другие занимаются скульптурой, рисуют, изобретают, увлекаются исследованиями. Кроме того, существует торговля внутри города и внешняя торговля с иными мирами.
— Администрация? — поинтересовался Тинкар.
— Это часть общественной работы.
— У вас есть солдаты?
— И да, и нет. Профессиональных солдат не существует, но многие из нас обучались военному искусству, необходимому, увы, из-за мфифи. Ты, наверное, хочешь вступить в армию? Ее как таковой нет, а даже если бы ее создали, ты не смог бы этого сделать до полной ассимиляции: ты ведь планетянин.
— А планетное происхождение, — обронил он с горечью, относится к абсолютным порокам, которым нет прощения! Я начинаю понимать чувства землян, народа, к знати и гвардейцам! В детстве любой ребенок мечтает попасть в гвардейцы, конечно, если он наделен необходимыми качествами. А я здесь обречен быть паразитом, разве не так?
Она смущенно возразила:
— Никто не мешает тебе заняться творчеством.
— Творчеством? — расхохотался Тинкар. — Меня выдрессировали на уничтожение! Творчество! В одиночку? И чем заниматься? Торговлей? — Он выплюнул это слово с нескрываемым презрением. — Более благородным было бы заняться исследованиями, но мы так и не перешагнули рубежа ста пятидесяти световых лет, а вы уже отправились в иные галактики! Где та область, в которой вы за двести лет не приобрели знаний? Я молод, силен и могу заниматься тем, что хорошо знаю, а знаю я воинское дело! По правде говоря, лучше бы вы оставили меня дрейфовать в космосе в моем скафандре. Все уже давно было бы решено.
— Неужели вы, планетяне, так низко пали, что даже не можете адаптироваться? — едко заметила Орена. — Стоит вас извлечь из железного корсета вашей цивилизации, как вы теряете умение ходить! Когда я увидела тебя в первый раз в полном одиночестве, готовым к бою с враждебной толпой, я подумала: «Наконец-то появилась земная вошь, которая держится человеком!» Неужели я ошиблась? Жалка Гвардия, если она научила тебя сражаться лишь в тесном строю! И ничего удивительного нет в том, что ваша Империя рухнула, если в тиранию привнесли трусость!
Он вскочил со скамейки и, дрожа от гнева, встал перед ней.
— Я сражался и в одиночку! — выкрикнул он. — Но тогда у меня была цель! А что осталось теперь? Я не выполнил задания, я живу вашей милостью без всякой надежды вновь стать человеком! Что произойдет, если ваш город будет разрушен, ваши друзья окажутся в недосягаемости, ваш…
— Тогда я доберусь до другого города и продолжу жить, невозмутимо ответила Орена. — Какое значение имеет железная конструкция вроде «Тильзина»? Я родилась на «Робуре», несколько лет провела на «Суоми», потом на «Франке», «Юсе», «Англике», «Ниппо»! И везде чувствовала себя как дома! Мои друзья? Да, конечно, я их люблю, и если бы их убили, постаралась бы отомстить за них. Но разве в других местах нет хороших товарищей? Мне непонятна твоя точка зрения.
— А мне ваша. Скажите, разве нормально то и дело менять место жительства?
— Конечно! Почти при каждой встрече происходит перемешивание. Одни уходят, другие приходят. Трудности возникают у специалистов, которые хотят перейти из одного города в другой. Но добровольцы находятся всегда.
— А ваше жилье? Ваши вещи? Мне понятно, когда речь идет о таких людях, как я, солдатах, у которых нет ничего своего, но…
— Везде есть пустые квартиры, — пожала плечами галактианка. — Что касается вещей, то мы их берем с собой или находим новые.
Он задумчиво потер подбородок:
— Боюсь, мне будет трудно адаптироваться. Были ли кроме меня другие планетяне в ваших городах?
— Редко, но были.
— Что с ними стало?
— Кое-кто ассимилировался. Многие умерли. Другие вернулись на свои земные шарики во время остановки. Таким был мой отец. Вот почему я ненавижу планетян и почему они меня не интересуют. — Орена с торжеством победителя посмотрела на собеседника.
— Ваш отец был планетянином, а вы их ненавидите? — Тинкар с удивлением посмотрел на женщину.
— А что тут удивительного? — хмыкнула она. — Он прожил с нами шесть лет, адаптировался, а потом предал нас.
— Предать можно лишь то, что ты признал своим…
— Конечно!
— Я признал своею Империю. И если вы меня примете, а я не откажусь, то я стану предателем!
— Это не одно и то же, тупица! Был ли у тебя на Земле выбор? Мог ли ты заняться чем-то иным?
Он некоторое время молчал.
— Думаю, нет. Гвардейцев набирают в раннем детстве. Мне было три года, когда меня забрали у родителей. Мой отец…
Перед его глазами мелькнул громадный силуэт. Только и всего, силуэт, и никаких деталей, ни единой черточки лица, которую бы он вспомнил.
— Я едва помню родителей, — пробормотал он с внезапной, его самого удивившей тоской. — Я даже не знаю их имен! Холрой — фамилия, которую я ношу, вовсе не моя, ее дали мне для удобства. Мать… Не знаю. Она была светловолосой и улыбалась мне! А! Зачем вызывать к жизни воспоминания? Я мог бы встретить родителей на улице и не понять, что это они. Я даже не знаю, к какому классу они принадлежали. Быть может, во время весеннего мятежа я убил своих братьев!
— И это ты называешь цивилизацией? — ужаснулась молодая женщина. — И за это ты готов умереть?
— А за что другое? Я не знаю ничего другого, во всяком случае, не знал до встречи с вами.
Он вскочил и принялся, расхаживать взад и вперед перед скамейкой, на которой сидела Орена.
— Три года! Что знает трехлетний ребенок? Ничего! Я был в их руках словно кусок глины, из которой можно лепить что угодно. Вначале я должен был преодолеть низшую школу: научиться читать, писать, считать. Но в иных условиях, чем остальные дети. С самого начала железная дисциплина. Потом средняя школа и долгие часы политических занятий!
Он продекламировал:
— «На вершине государства стоит Император, который царит и управляет ради всеобщего блага. Личность его священна, и никто не имеет права смотреть ему в лицо. На Земле он воплощение божественности, и слово его есть слово Божье. Ниже стоит знать…»
Тинкар немного помолчал.
— Я верю, или почти верю, в это. Любой другой образ жизни показался бы мне немыслимым. Однако вы существуете, вы, потомки ученых-предателей, и я начинаю верить, что вам под силу уничтожить Империю, если вы захотите!
Так вот. С тринадцати лет меня ждала казарма. Лекции, сплошные технические лекции: математика, физика, химия, биология. Нас обучали ремонтировать свои звездолеты, выживать и сражаться во враждебных мирах. Подъем в пять утра, отбой в половине девятого, в любое время года. И физическая закалка, да еще какая! Бег, прыжки, плавание в ледяной или почти кипящей воде! Метание гранаты, копья, стрельба из пистолета, пулемета, бластера! Обращение с пушками при тридцатиградусном морозе, когда кожа прилипает к стали и когда из-под содранной кожи течет кровь, которой никак нельзя запачкать тренировочный мундир! И дисциплина, бесчеловечные наказания в течение многих суток! Наказания кнутом, лишением пищи, воды, сна, и это не самое худшее! Я прошел через все это ради великой славы Империи! А теперь вы хотите, чтобы я согласился с тем, что жил впустую? Как я могу? Я гвардеец и останусь им до самой смерти ради Импе… Вот снова вырвалось это слово! А еще добавьте к перечисленному тренировки в бою, с оружием или без него…
